Битва при Молодях. Неизвестные страницы русской истории - Александр Гапоненко

После горячих гусей и рыбы принесли холодный студень из говяжьих ног и пироги с мясом.

В конце пира был подан верхосыток – десерт. На десерт был оказавшийся в закромах Шуйского изюм и клюквенные ягоды.

Главное, чего хотел на пиру князь, было не накормить досыта и не напоить допьяна гостей, а донести до них свои тревоги и чаяния. Поэтому в своей застольной речи он вначале рассказал о той задаче, которую поставил перед ними всеми Иван Васильевич, выпил из огромного серебряного ковша за здоровье царя рейнского и передал ковш дальше по кругу, чтобы вина из этого ковша мог испить каждый гость.

Гости вначале с опаской смотрели на наместника, восседавшего во главе стола в своей черной монашеской рясе и молчали. Слухи о жестокостях опричников достигли Смоленска, и никто не знал, что последует за арестом и отправкой в Москву Шуйского. Однако видя, что Хворостинин запросто пьет и ест с ними, ведет разговоры на важные государственные темы, а не грозит расправами, оттаяли душой.

После пары ковшей вина зазвучали ответные здравицы со стороны гостей. Языки у них от хмельного развязались. Пир вошел в привычное для русского человека русло и продолжался пять часов.

В конце застолья Сильвестр прочитал молитву «Достойно есть». Все гости встали из-за стола и в палате зазвучало: «Досто́йно есть я́ко вои́стину блажи́ти Тя, Богоро́дицу, Присноблаже́нную и Пренепоро́чную и Ма́терь Бо́га на́шего. Честне́йшую херуви́м и сла́внейшую без сравне́ния серафи́м, без истле́ния Бо́га Сло́ва ро́ждшую, су́щую Богоро́дицу, Тя велича́ем».

По преданию, слова молитвы «Достойно есть» написал на камне одному из греческих монахов сам архангел Гавриил, который хотел, чтобы тот ознакомил с ней всех христиан.

После молитвы Сильвестра, означавшей конец пира, все стали расходиться по домам.

По случаю, Хворостинин переговорил с Сильвестром о возведении в священнический сан монаха Иллиодора. Тот обещал в ближайшее время выполнить его просьбу.

На пиру было решено, что лучшие люди будут регулярно собираться с наместником на совет, который станет своеобразной местной Думой. Идея возрождения старых порядков участникам пира понравилась, и Хворостинин потом было легко и просто общаться с ними.

На первом же совете воеводства выяснилось, что к полякам после ареста Шуйского перешло еще двое бояр.

Хворостинин съездил в поместья беглецов и определил, что их тоже надо забрать в казну для раздела среди оставшихся дворных людей. Съездил он также в Вязьму, Дорогобуж, Рославль и ряд других малых городов воеводства, чтобы найти там людей, которые могли бы помочь сформировать сильное воинское ополчение.

В Дорогобуже Хворостинин познакомился с молодым опричником боярским сыном Андреем Семеновичем Алябьевым. Несмотря на свою молодость, он уже был выборным, то есть имел право командовать другими детьми боярскими. Дмитрию Ивановичу понравилась его вдумчивость и самостоятельность, и он захотел назначить его старшим над двумя сотнями местных воинов в своем полку.

Под Вязьмой Хворостинин заехал в поместье Годуновых, под Белой – побывал в вотчине у Бельских. Хозяев во время визитов в поместьях он не застал.

Молодой Борис Федорович Годунов служил в Александровской слободе заботами своего дядьки, известного опричника Дмитрия Ивановича Годунова. Именно дядька и посодействовал в свое время женитьбе племянника на дочке Скуратова – Марии.

Все Бельские уехали к кому-то из соседей на свадьбу.

Хворостинин оставил управляющим обоих имений сообщение, что хозяева должны явиться на предстоящий вскоре смотр войск под Коломну, да взять с собой вооруженных слуг, сколько предусмотрено в записях Разрядного приказа.

Как-то стала решаться и проблема сбора податей в воеводстве. Доходы от вотчин Бороздых и еще двух бояр-изменников стали поступать в казну. Оживилась деятельность городских портных и кожевников, которые поручили заказы на шитье стрелецких кафтанов и изготовление для них сапог. Жившие в городе монастырские ремесленники стали мастерить седла и сбрую для лошадей, предназначенных для стрельцов. Гордей разместил среди городских кузнецов заказ на изготовление пластин для мягких броней из металлических листов, подаренных аввой Дормидондом. Анфиса Быстрая подкупила пеньки в других деревнях для сооружения «мягких броней». Служилые люди стали тратить свое жалование на покупку продуктов. Все это тоже давало, пусть небольшие, поступления в казну.

Огнев набрал еще три сотни стрельцов по воеводству и чуть ли не каждый день проводил с ними тренировки: учил стрелять по целям, рубиться саблей и бердышом, слушаться команд командира в строю, нести дежурства. Во главе этих новых сотен Хворостинин поставил не местных бояр и дворян, как было тогда принято, а полусотников и десятников из числа подчиненных Огнева. У них был боевой опыт, и они показали себя верными царскими слугами.

На самого Огнева Хворостинин послал представление в Стрелецкий приказ, чтобы его назначили командующим четырех смоленских сотен – стрелецким головой. Это был очень высокий пост, на который обычно претендовали только бояре, но дело шло к большому сражению с совершенно неясным исходом, и в этих условиях важна была не хорошая родословная, а умение воевать. Хворостинин был уверен, что царь подпишет посланное им представление на Романа Игнатьевича.

Кузнецкий сын Петр регулярно наведывался на своих разъездных санях в Смоленск и докладывал, как идут дела со строительством гуляй-города. Место для его строительства определили верстах в двадцати к северо-западу от Смоленска, в сторону Полоцка, поскольку там у плотников были заготовлены доски и брусья для ливонских купцов. Там же можно было валить и пилить дубы в казенной дубраве.

На месте ведения плотницких работ вырыли землянки и разбили временный лагерь. Плотники работали день и ночь. Они сбили уже с полсотни щитов, испытали их на предмет сборки-разборки и крепления к своим собственным телегам. Верх телег пришлось усиливать, поскольку сбитые из влажной древесины щиты оказались очень тяжелыми.

По проведению этих работ испытания по созданию первичных оборонительных ячеек гуляй-города прошли удачно.

Гордей через сына передал, что как сойдет снег, в лагерь надо будет подогнать две сотни телег для переоборудования. Еще мастеровым требовались цепи, поскольку те, которые Петр забрал в монастыре, уже закончились. Пришлось воеводе распорядиться отдать все цепи, которые были в подвале сторожевой башни.

Петр привез несколько десяток тегиляев, «бумажных шапок» и «канатных» лошадиных попон, что пошили деревенские под руководством Анфисы Быстрой. Выглядели все эти изделия неуклюже, однако, когда воевода приказал провести испытательные стрельбы по приготовленным образцам, то оказалось, что пробить их стрелами было невозможно.

Хворостинин вызвал в Смоленск Григория Прусса с его воинами, облачил тех из них, которые не имели железных доспехов и шлемов, в веревочные брони, и стал учить искусству ведения боя в соответствии с той тактикой, которую применяли немецкие рейтары.