Лес тысячи фонариков - Джули Си Дао

У блестящего лезвия есть две стороны, Красиво наточенные, чтобы радовать глаз. Но гораздо важнее, как работает меч, ведь чего стоит отблеск солнца на металле Без его разящей силы?

Последовала долгая пауза, и ей стало казаться, что, возможно, она перестаралась. Поймет ли он, что она смеется над ним, выбрав стихи, из которых он стащил метафору? Его самолюбие столь огромно, что он с легкостью может вышвырнуть ее из города женщин. Прикусив губу, она ждала, когда он наконец прервет молчание.

Господин Юй развел руками.

– Ну что ж, должен сказать, что, хотя предпочтения Наследного принца и кажутся удивительными, они, как правило, верны, будь то женщины или военное дело, – наконец выговорил он. – Ты достаточно умна и смогла узнать стихи, которые я упомянул. Ты производишь приятное впечатление. У тебя неплохие манеры. Как ты считаешь, Кан?

– Я полагаюсь на ваше мнение, господин.

Господин Юй снова обратился к ней:

– Тебе повезло, что я беспристрастный человек. Кто-нибудь более предвзятый мог бы тебя прогнать. Но, поскольку я вижу в молодой женщине определенные способности, я должен посоветоваться с некоторыми важными лицами прежде, чем принять ее официально.

«Это те, кто на самом деле принимает решения», – думала Сифэн.

– Следуйте за мной, – приказал он.

Итак, она преодолела первые врата, ведущие в город женщин.

Сложив влажные от волнения ладони, Сифэн последовала за господином Юем и Каном, и вскоре они оказались в гостиной. Несмотря на светлое время суток, комната была наполнена теплым золотисто-розовым светом от свисающих с потолка расписных фонариков. Повсюду были расставлены сосуды с водой, на поверхности которой плавали цветки жасмина; пол был усыпан лепестками цветов, при каждом ее шаге издававших пьянящий аромат.

В центре комнаты на деревянном возвышении среди парчовых подушек сидели за шитьем четыре женщины. Глаза их немедленно устремились на Сифэн.

Она пыталась определить, которая из них – Императрица – та, которую ей суждено сменить, и у нее засосало под ложечкой. Здесь, среди изящества и роскоши, при столкновении с реальностью, ей стало мучительно ясно, что ее жребий – это всего лишь глупое наваждение. В конце концов, кто она такая? Всего лишь швея перед лицом женщины, по прямой линии происходящей от Царя Драконов; вся выучка Гумы не могла ей помочь унять трясущиеся руки.

– Ваше Императорское Величество, – в глубоком поклоне господин Юй почти коснулся носом пола, – я имею честь представить вам девицу, о которой говорил ваш сын.

– Спасибо, – отозвался нежный мелодичный голос. – Подойди ближе, дитя, и назови свое имя.

Сифэн, молясь про себя, чтобы голос не дрогнул, ответила:

– Ваше величество, меня зовут Сифэн.

Последовало долгое молчание, во время которого она ощущала на себе пристальные взгляды женщин. К ее щекам прилила кровь, но она решительно вздернула подбородок. Чего ей стыдиться? Кан говорил ей, что некоторые из них также происходят из незнатных семей. Это определенно относилось к последней наложнице, и, скорее всего, она не получила такого хорошего образования, как Сифэн.

Одна из женщин шумно вздохнула, и Сифэн машинально подняла глаза.

Две из них были слишком молоды для Императрицы: одной было около тридцати, с волосами черными, как вороново крыло, она была одета в платье из шелка гранатового цвета; другой было на вид лет двадцать, лицо ее овалом напоминало персик. Инстинктивно Сифэн поняла, что тощая дама с кислым выражением лица не могла быть Императрицей. Поэтому она сосредоточилась на четвертой женщине и была вознаграждена улыбкой.

– Я Императрица Лихуа, – интонации знатной дамы были изысканны, она выговаривала слова отчетливо и красиво.

Она выглядела так, как и должна выглядеть настоящая царица. В ее волосах блестели седые нити, при каждом ее движении в надетых на ней драгоценных украшениях преломлялся свет. На ней было одеяние из матового шелка цвета утренней зари, у нее были очень белые руки, и она держала себя с поистине царственным достоинством. Глядя на нее, Сифэн ощутила болезненный прилив зависти. Каково это: жить в роскоши с момента появления на свет, обладать привилегиями по праву рождения? Перед ней была женщина с более высоким предназначением, чем у нее.

– Таковы пути этого мира, – эхом отозвался в ней голос Гумы. – Одним дается веревочная лестница, чтобы добраться до луны, а другие должны сами карабкаться к небесам.

Сифэн посмотрела на грязь у себя под ногтями, представив, что это обрывки ночного неба, разодранного, когда она по нему карабкалась.

– Расскажи, Сифэн, каким образом ты повстречалась с моим сыном? Ты, кажется, его заинтересовала.

Сидящая подле Императрицы молодая девица с персиковым лицом беспокойно заерзала.

– Подними голову, девушка, когда обращаешься к Императрице, – рявкнул господин Юй.

– Наследный принц заинтересовался не мной, а моим другом, ваше величество.

Сифэн быстро взглянула в лицо Императрице, на котором сквозь благожелательность проступало испытующее выражение. Ее лицо и фигура были напряжены, но после слов Сифэн она расслабилась.

– Твоя скромность заслуживает похвалы. Тем не менее, хотя мой сын заинтересовался твоим другом, но именно о тебе он говорит без умолку.

Девушка с персиковым лицом снова задвигалась, сверля Сифэн пронзительным недоверчивым взглядом.

– Принц никогда не ошибается в своих суждениях, – с гордостью добавила Императрица. – Он умеет распознавать в людях скрытые возможности. По этой причине за ним сохранилось его детское прозвище – Маленький Рыболов.

– Его высочество, как всегда, проницателен и мудр, – плавно вступил в разговор господин Юй. – Манеры этой девушки нуждаются в усовершенствовании, шлифовке, ваше величество, но, побыв при дворе, она изменится. Она неплохо образованна и немного знакома с поэзией.

Сифэн вновь почувствовала на себе пристальный взгляд Императрицы. Всего лишь одно слово этой изысканной прелестной дамы может изменить направление всей ее жизни. О, вот что значит – иметь власть! Никто в мире не в состоянии отказать такой женщине; даже поляна тэнгару с ее мистическим деревом может принадлежать ей, если только она того пожелает. Эта мысль вонзилась глубоко в сердце Сифэн, и одно слово плавало в ее мозгу, как лист на неподвижной поверхности пруда: Шут…

– Откуда девушке из бедной семьи быть знакомой с поэзией? – спросила старшая из женщин с кислым выражением лица.

– Неважно, мадам Хун, – ответила Императрица. – Я хочу послушать стихи, Сифэн. Не можешь ли ты прочитать нам какое-нибудь стихотворение?

Сифэн сложила руки, в ее мозгу проносились стихотворные строки, которые Гума на протяжение многих лет заставляла ее учить наизусть. Она вспомнила, как засветились глаза Императрицы, когда та заговорила о своем сыне, и в памяти ее всплыло безыскусное маленькое стихотворение, которое всегда трогало ее тоскующее по материнской ласке сердце: