Круговорот чужих страстей - Екатерина Риз

Когда надоело сидеть в комнате, рискнула выйти. Ни в коридоре, ни на лестнице ей никто не встретился, и поэтому Алёна решила осмотреться. Не так, как несколько дней назад, в полутьме, когда окна были плотно закрыты и занавешены, а мебель укрыта чехлами, хотелось увидеть дом ожившим. Что примечательно, лишь пара комнат оказалась запертыми, во всех остальных шла уборка и даже мелкий ремонт. На втором этаже располагались спальни, в этом крыле их было четыре, одна оказалась занята спортивными тренажёрами. Они ещё были в плёнке, не установлены, но их наличие немного удивило. Беговая дорожка и штанга «Марьянову» не шли, казались чуждыми и странными. А вот первый этаж приводили в порядок усиленными темпами. Два крыла дома были одноэтажными, наверху лишь хозяйские спальни, все остальные комнаты располагались внизу, причём левое крыло было полностью отдано персоналу. Там же располагалась кухня. Алёна было отправилась в ту сторону, любопытно было заглянуть и в комнату, где ночевала и посмотреть, что делается на кухне, но множество голосов её остановило. Она потопталась в коридоре, затем вышла и направилась в другую сторону. Гостиная, столовая, хозяйский кабинет. Ещё небольшая комната с камином и диванами. Кажется, раньше их называли малыми гостиными. За следующей дверью обнаружилась библиотека, книжные шкафы были заполнены книгами, корешки все старые, потускневшие, но не потрёпанные. Правда, в комнате пахло пылью, настолько, что в носу защекотало, и Алёна поторопилась дверь закрыть. За самой дальней дверью оказалась лестница, ведущая вниз. Освещения нет, но света из маленького окна рядом было вполне достаточно. Подумалось почему-то о сыром подвале, но немного посомневавшись, Алёна начала спускаться по ступенькам. Лишь один пролёт вниз, она толкнула тяжёлую дубовую дверь… и неожиданно оказалась на стройке. Правда, под стеклянной крышей, голову подняла, чтобы посмотреть, и едва не подскочила от страха, когда ей кто-то в ноги ткнулся. Оглянулась и отругала Роско.

— Напугал меня.

Пёс никак не отреагировал, пробежал мимо неё, принялся обнюхивать мешки с цементом и коробки с плиткой. Хвостом завилял. А если хвостом завилял, значит, рядом хозяин.

— Осматриваешься?

Алёна не повернула головы, на Кострова не посмотрела.

— Чем ещё мне заниматься?

— Правильно. В комнате не высидишь всё равно.

Она спустилась по двум цементированным ступеням, просто для того, чтобы быть подальше от Кострова, чтобы тот не стоял за спиной и не дышал ей в затылок. А ведь он дышал, и Алёна была уверена, что делает это намеренно.

— Что здесь будет? — спросила она, оглядываясь.

— Бассейн.

Она ещё посмотрела по сторонам, потом на стеклянную крышу над головой, оценила масштаб и усмехнулась. Павел заметил.

— Что ты смеёшься?

— Вы собираетесь здесь обосноваться, Павел Андреевич?

Он тоже спустился, потрепал Роско по голове, а Алёне сказал:

— Мне здесь нравится. Если хочешь, меня сюда тянет.

— Зов крови?

— А почему нет? Как бы там ни было, мои предки отсюда. И совсем неважно, кем они были.

Алёна кинула на него заинтересованный взгляд.

— А кем они были?

Он равнодушно пожал плечами.

— Отец говорил, что из дворян. Я могу думать по-другому. Времена были смутные, кто поручится за достоверность?

— Если бы вы хотели, вы бы всё узнали. С вашими-то деньгами.

Павел, не скрываясь, хохотнул.

— Как это пренебрежительно прозвучало. Но если ты хочешь знать, меня это особо никогда не волновало. Мне это безразлично. Главное, что я вовремя родился. Роско, не грызи коробку! Нельзя. — Он взял пса за ошейник и направил к открытой двери на улицу. — Гулять.

Алёна тоже туда прошла, перешагивая через песок и цемент, а когда оказалась на улице, даже ногами потопала.

— Вы не жили здесь много лет. Я имею в виду область. И город. А теперь решили перебраться сюда из Москвы?

— Я не люблю Москву, — сказал он. — Там деньги хорошо зарабатывать. Жить там — не фонтан.

— И вы готовы оставить бизнес…

Павел остановился рядом с ней, всмотрелся в лицо Алёны, она под его взглядом занервничала и отвернулась.

— Ты меня на интервью раскручиваешь?

— Нет. Но должны же мы о чём-то говорить!

— А, нейтральная тема.

— Вроде того.

— Тогда совет: не спрашивай о бизнесе.

Она сделала осторожный вдох, надеясь заглушить в себе возмущение.

— Хорошо. О чём мне можно спрашивать?

— Нащупывай почву, — усмехнулся он. Прошёл вперёд, поднял с земли палку и кинул, она полетела далеко и на приличной высоте, а Роско, заскулив от восторга, стрелой метнулся в ту сторону. Павел приложил ладонь ко лбу, козырьком, защищаясь от солнца и наблюдая за собакой. Потом на Алёну обернулся. — А ты говоришь. Роско здесь приволье. В Москве, даже в доме, он изнывает.

Алёна присматривалась к нему.

— А вы не хромаете. Почти.

Павел не посмотрел на неё, лишь плечом дёрнул.

— Тогда ты застала меня не в самой лучшей форме.

Она окинула быстрым взглядом его фигуру.

— Вы в аварию попали?

Костров помолчал, было заметно, что раздумывает, но затем он коротко усмехнулся.

— Когда-то я попал в тюрьму. — Всё же обернулся, на Алёну глянул и даже подмигнул. — Страшная-страшная история.

— А лицо?

На его губах расцвела улыбка.

— А что лицо? Не такая благообразная физиономия, какая полагается дворянам?

Алёна отвернулась от него.

— Я просто спросила. Извините.

Он разглядывал её, после чего сказал:

— Ты много извиняешься. Мне почему-то это нравится.

Роско принёс палку, отдал Павлу прямо в руки и преданно на него уставился, крутя хвостом, даже подпрыгнул. Костров его похвалил и снова кинул. Палка полетела в сторону леса, задела ветку на сосне, а Роско вновь умчался, довольный и счастливый.

— Алёна, а тебе здесь нравится?

Она несколько странно отреагировала на своё имя из его уст, отчего-то покраснела, щёки защипало, и Алёна поторопилась отвернуться в сторону, сделала вид, что осматривается.

— Здесь очень красиво. Говорят, лет пятнадцать назад здесь была помойка, и жили бомжи.

— И такое было.

— Я была в архиве, — зачем-то призналась она, — разговаривала с профессором.

— Меня вычисляла?

— Вообще-то, ваших предков.

— Разумно.

— Павел Андреевич, а вы не думали допустить сюда историков или музейщиков? Думаю, им было бы очень интересно узнать, какой усадьба стала.