Человек с поезда - Рейчел Маккарти Джеймс

Уилкерсон поинтересовался: а что, если подозреваемый ни при чем? Если выяснится, что он ни в чем не виноват и его отпустят на свободу – в этом случае вознаграждение будет? Затем, проведя трехчасовой допрос Арчибальда Свита, Уилкерсон заявил, что тот не имеет к преступлению никакого отношения и что Нелли Байерс изнасиловал и убил другой человек. Затем он предложил написать письмо губернатору и спросить, можно ли рассчитывать на вознаграждение, если удастся найти настоящего преступника.

В последующие несколько недель стало ясно, что Уилкерсон, услуги которого оплачивал округ, на самом деле давно уже действовал заодно с Арчибальдом Свитом. В некоторых случаях он щедро предлагал прокурору округа, в котором проводил расследование, поделить награду – если, конечно, ему удастся ее выторговать.

Через несколько недель окружной прокурор отказался от услуг агентства Бернса. Однако Уилкерсон продолжал давать интервью репортерам местных газет, настаивая на невиновности Свита и заявляя, что местный прокурор сделал из него козла отпущения. В итоге прокурор добился того, что Свита осудили за убийство, и при этом отказался заплатить агентству Бернса за услуги Уилкерсона.

В 1917 году, в то самое время, когда деятельность Уилкерсона в Виллиске начала затухать, Арчибальд Свит дал письменные показания под присягой о том, что Уилкерсон предложил ему поработать вместе, чтобы подставить невиновного. Когда Фрэнк Джонс и его сторонники наконец заставили Уилкерсона отказаться от своих намерений засудить Джонса-старшего, эти показания (а также улики, относящиеся к делу об изнасиловании и убийстве Нелли Байерс) стали для них серьезным оружием в борьбе с негодяем.

Фрэнк Джонс прожил в округе Монтгомери всю свою жизнь и в конце концов победил на выборах в законодательное собрание штата Айова – во многом благодаря голосам, отданным за него жителями Виллиски и прилегающих территорий.

Свою борьбу против клеветнических обвинений и тех, кто их стряпал, Фрэнк Джонс начал после того, как в июне 1916 году проиграл первичные выборы. Вокруг него сплотились местные бизнесмены. Джонс также нанял частного детектива. Тот, выдав себя за газетного репортера, проник в ближайшее окружение Уилкерсона. К февралю 1917 года у Джонса в сейфе скопилась целая кипа данных под присягой письменных показаний по делу об убийстве Нелли Байерс, а также другой информации, убийственной для Дж. Н. Уилкерсона. Уилкерсон, почти наверняка выкравший важные материалы из офиса окружного прокурора, нанял взломщика, который должен был проникнуть в магазин Джонса и, вскрыв сейф, похитить хранившиеся там бумаги. Это была настоящая спецоперация: Уилкерсон нанимал исполнителей не лично, а через посредников. Он также позаботился о том, чтобы в момент преступления находиться далеко от Виллиски и ее окрестностей, тем самым обеспечив себе надежное алиби. Он также отдал исполнителям ключи от машины, на которой они должны были скрыться, а сам к этой машине даже не подходил – словом, сделал все возможное, чтобы остаться в стороне.

Между тем агент Фрэнка Джонса сумел стать одним из доверенных лиц Уилкерсона и активным участником заговора. Поэтому, когда взломщики в предрассветной мгле, поеживаясь от февральского холода, появились около магазина Джонса, внутри их уже ждали вооруженные ружьями хозяин и Хэнк Хортон. Хортон выстрелил, но промахнулся, и взломщикам удалось скрыться, но ненадолго: кроме внедренного шпиона, в стане Уилкерсона были и другие люди, работавшие на Джонса. В итоге Уилкерсону пришлось признаться, что это он организовал попытку проникновения в магазин. Однако он пояснил, что просто хотел добыть доказательства, уличающие Джонса в убийстве.

Тем временем у агентства Бернса возникли серьезные проблемы. В начале 1917 года самого Джеймса Бернса обвинили в организации незаконной слежки. В результате во время судебного процесса, который проходил во Флориде, судья заявил, что агентство Бернса «представляет опасность для общества». Уильям Мэнсфилд подал против Уилкерсона иск в связи с незаконным арестом и жестоким обращением и отсудил у него 2500 долларов. Журналиста Джека Бойла, партнера Уилкерсона по шантажистской затее, в январе 1917 года арестовали в Канзас-Сити за хранение наркотиков, что навсегда вывело его за рамки нашей истории.

Когда в конце февраля 1917 года штат Айова и округ Монтгомери вторично собрали Большое жюри по делу об убийстве в Виллиске, подготовленному к рассмотрению Уилкерсоном, ситуация существенно изменилась. Прежде всего на этот раз у жюри был доступ ко всем собранным Уилкерсоном материалам, из которых становилось ясно, каких свидетелей он собирался привлечь для доказательства вины Джонса и что именно они должны были сказать. Во-вторых, офис генерального прокурора штата Айова нанял целую команду действительно квалифицированных детективов.

Уже через несколько дней после начала слушаний члены Большого жюри начали замечать, что свидетели один за другим говорят совсем не то, что было обещано в предварительных записках к делу, подготовленных Уилкерсоном. В одних случаях они частично меняли показания, якобы данные Уилкерсону, в других полностью от них отказывались и заявляли совершенно другое. Человек, который, по словам Уилкерсона, якобы видел в ночь убийства рядом с домом Муров Альберта Джонса и еще двух мужчин, прибыв в Айову из Монтаны, заявил, что на самом деле ничего такого не видел и не говорил. В подавляющем большинстве других случаев все было примерно так же. В результате никто из свидетелей не дал тех показаний, которые, если верить Уилкерсону, должен был дать.

Свидетелей Уилкерсона можно разделить на две группы. Первые – примерно 70 процентов – были вполне надежными, но не могли сказать ничего, что свидетельствовало бы о виновности Джонса. Во вторую группу вошли свидетели, чьи показания в самом деле могли уличить Джонса, но они были крайне ненадежными, не заслуживающими доверия людьми с репутацией отъявленных лжецов. Поэтому их утверждения, что они якобы своими глазами видели и собственными ушами слышали, как Джонс и его соучастники планировали и даже совершали убийство, трудно было воспринимать всерьез. При этом все они, за исключением одного, некоего Уоррена Ноэля, ранее не говорили ничего подобного никому, кроме Дж. Н. Уилкерсона.

Когда квалифицированные следователи из офиса генерального прокурора штата Айова проверили все эти показания, оказалось, что доверять им нельзя: в критически важные моменты практически все свидетели отсутствовали там, где находились согласно их заявлениям.

В результате Большое жюри переключилось на изучение вопроса о том, как же проводилось расследование. Дж. Н. Уилкерсон был вызван в качестве свидетеля, и его попросили объяснить расхождения между тем, о чем говорилось в подготовленных им материалах, и реальными показаниями свидетелей. Отвечать на вопросы Уилкерсон отказался и был отправлен в тюремную камеру на 24 часа за неуважение к суду. Целая толпа сторонников детектива затопила улицы города, требуя его освобождения, но ему пришлось отбыть наказание полностью.

В своем докладе Большое жюри подвергло Уилкерсона жесточайшей критике и опровергло все его домыслы. Уилкерсон был сильно уязвлен этим, но в городке все еще оставалось большое количество его почитателей. Он выставил округу счет за проделанную им работу на 595 долларов 29 центов. Состоялось еще одно публичное собрание, на котором весьма эмоционально обсуждался вопрос, платить Уилкерсону эти деньги или не платить. В конечном счете требуемую сумму ему выплатили. Детективное агентство Бернса уволило Уилкерсона – вероятно, это произошло в апреле 1917 года. Но и это его не смутило. Он остался в городе и продолжал организовывать митинги и собрания.