Укротитель для волчицы - Анна Шейн

контролировать - наверняка все это тоже делала его мама", - подумалось мне, - "боже... Каким же несносным, должно быть, был Верон в детстве!".

Шутка о том, что его родительница - святая женщина, - уж почти соскользнула с губ, как вдруг в сердце укололи недавние слова Верона, которым я сначала не придала значение. "Голос с того света". Его мать мертва?

Осторожно присела на край капота, смерила укротителя внимательным взглядом и решилась спросить, но зашла опять издалека:

- Вы с ней были близки?

- Ха, - усмехнулся он с некоторой болезненностью, - хочешь поговорить по душам, детка? Прости, я не из тех парней, которые соглашаются на такие разговоры.

- Я просто пытаюсь хоть немного разобраться... - это прозвучало с обидой, и я почему-то напряглась.

- Я тоже! - воскликнул Верон, приподнимаясь и улыбаясь как безумец, - какого хрена я это делаю? А? Дарина?

- Что делаешь?!

-Да вот это вот... - он растерялся на миг, затем развел руками и объявил, - вот это все!

В груди стянуло от раздражения. Какой же ребенок! И что теперь? Мне его успокаивать?! Меня бы кто успокоил, я вообще в чужом мире!

Так, надо взять чувства под узду. Я вздохнула, выдохнула. Вспомнила, как гордость и эгоистичность не раз приносили мне проблемы и лишали друзей, поэтому сейчас решила побыть мудрее... И отвязаться от вопроса Верона шуткой:

- Может, ты вовсе не чай пьешь из этого своего термоса?

- Что? - он удивленно на меня уставился.

- Тебе же его доктор дал. Кто знает, какие травы он туда сунул.

Укротитель замер на секунду, затем вздрогнул и залился смехом.

- А что... А что! - выкрикнул он, - психотропный чай объяснил бы мно-о-огое в моей жизни!

Отсмеявшись, он качнул головой и вдруг снова уставился на небо, также тоскливо и безнадежно, как раньше.

Воцарилась неудобная тишина, которую теперь уже я не могла нарушить. Бывает такое: разговор подходит к границе, что нельзя просто так переступить. Она становится либо тупиком, навсегда оставляющим двух людей просто хорошими приятелями, либо обращается перевалом, за которым двоих ждет нечто глубокое, искреннее и настоящее.

Я не была уверена, что хочу заглянуть в душу Верона. И не ручалась, что охотно открою душу в ответ.

Невольно ухмыльнулась. Все это время так старалась раскрыть его тайны и замыслы... А сейчас почти этого добилась, но слишком поздно поняла: за информацию нужно платить.

Верон отплатил за фотографии Черного волка сведениями о местонахождении наркотиков.

Мне же за возможность заглянуть ему в душу, придется заплатить больше. Впрочем, не скажу, будто это нечестная сделка.

- Это все моя мать. Она рассказывала мне истории про волков, - вдруг прошептал укротитель.

Он сделал первый шаг. И шаг был навстречу.

С осторожностью (я все еще не была уверена в своем решении), положила ноги на капот полностью и уселась рядом с Вероном.

Один шаг? Один шаг к нему я сделать готова.

- Кем она была? - спросила мягко. Пожалуй, излишне мягко.

Почему-то в груди все сжалось от страха.

- Она исследовала волков, - Верон качнул плечами, а потом посмотрел прямо на меня. Беззвездное небо его уже не волновало. С тоской, но и с легкой надеждой он теперь всматривался в мои глаза.

Стало немного не по себе... Нет. Стало просто неловко. Я опустила лицо и распущенные черные волосы его закрыли.

- Не знала, что волков исследовали. Неужели был шанс обойтись мирным путем?

- Нет, - раздался ответ, - ненавидеть, драться, воевать - это легко. Принимать, дружить... Любить... Вот что по-настоящему сложно. Не каждый умеет. И не каждый готов учиться, - услышала, как он тяжело вздохнул, - моя мать умела. Но что может один любящий человек против армии ненавидящих?

По телу прошла дрожь и я с детским энтузиазмом воскликнула:

- Один любящий человек способен свернуть горы! - Почувствовала как загорелись щеки. Боже, ну что за несуразица?! Сколько тебе лет, Дарина?!

Услышала легкий смех.

Вначале он показался мне саркастичным, но когда повернула голову и посмотрела на Верона, увидела, как засияли его глаза.

- Наверное, именно так моя мать и думала, - сказал он как будто с облегчением, - мне всегда казалось, что она бьется головой об непреодолимую стену, что зазря тратит свое время и силы. Но... Может, она действительно верила, что сможет примирить нас с волками? А это... Это достойная цель и мечта, - спустя пару секунд молчания Верон задумчиво протянул, - я хотел пойти ее дорогой, когда был маленьким. Тоже хотел изучать волков, попробовать сделать мир лучше… Но отец этого не допустил. Настоял, чтобы я устроился офицером безопасности. Там я впервые увидел волков. Тех, что натренированы ловить преступников и своих диких сородичей. Тогда я понял одну вещь: никакие исследования не помогут нам найти общий язык, пока волки считают себя рабами, а мы считаем себя их хозяевами. Мне самому не нравится эта мысль, но, боюсь, такова правда. Восстановить равновесие между волками и нами получится только за счет долгой кровопролитной войны.

Холодок пробежал по затылку. Верон вырисовал совсем не безоблачное будущее… Учитывая, что я совсем недавно осознала, насколько сложно, почти невозможно, будет вернуться домой, новость о страшной войне выбивала почву из-под ног.

Учебники по истории читали, знаем, как это страшно и бессмысленно…

Вдруг уколола мысль: в случае войны на чьей стороне окажется Верон? Он укротитель но при этом ратует за волков…

Этот вопрос я и задала ему.

Он отреагировал, как привык, и как меня больше всего раздражало: ухмыльнулся да отшутился:

- Это неважно, детка. К тому времени ты уже будешь вовсю нежиться под солнцем своей планеты, а я… - он вдруг соскочил с капота и двинулся к дверям машины, - за такого роскошного мужчину, как я, обе стороны еще поборются!

Если я так часто буду продолжать закатывать из-за него глаза – ослепну.

- Пошли, - тем временем скомандовал Верон, - нам пора возвращаться. А то еще надумают чего лишнего!

Тут не поспоришь. К тому же я ужасно вымоталась. Скорее бы отдохнуть, кто знает, что готовит мне завтра…

Глава 17. Откровения с двух сторон - 2

Всю обратную дорогу мы молчали. Верон напряженно о чем-то думал, и я не рисковала ему мешать. Может, он размышляет над тем моим вопросом? Пытается хотя бы самому себе ответить, на чьей же он