Генерал Деникин - Владимир Черкасов-Георгиевский

В этот день на своей сопке деникинцы отбивают огнем все атаки. У соседа на его сопке по центру, подполковника Бугульминского полка Береснева японцы иногда врывались на позицию. Тогда бересневцы сбрасывали их вниз штыковыми контратаками.

Ночь была очень холодная. В напряженном ожидании лежали стрелки Деникина с винтовками в закоченелых руках на гребне сопки. Подполковник спустился вниз к резерву. Некоторые грелись у скрытно разведенных костерков, а многие заснули на разостланной соломе, хотя мороз покрепчал. Ординарец Старков раздобыл лом, вырубил в промерзлой земле ямку, сделал в ней соломенную постель для Антона Ивановича. Тот попробовал прилечь: нет, холодище.

Все равно спать не удалось. Японская пехота снова ринулась на вершину. Деникин взлетел на нее, разгруппировал цепи. Было очень темно, дрались, только стреляя, лишь вначале. То тут, то там наседал враг. Из-под огня вдруг выныривали юркие япончики и кидались на гребень. Тогда русские вставали в штыковую…

В конце XX века всемирно раздули неуязвимость восточных единоборств и суперменство их родоначальников – японцев, китайцев. В эту войну русские навалили горы японских трупов своими рукопашными приемами. Российская армия была закалена русским рукопашным боем.

Задавали тон ее восемьдесят процентов крестьянских парней, сызмальства бившихся в родных деревнях стенка на стенку. В рукопашно-штыковую науку входили «крестьянские», «разбойничьи», «военные», «казачьи», «ритуальные» стили, причем некоторые – из определенной российской местности. Не уступали солдатам, казакам и офицеры, по неотвратимому дуэльному закону выходившие на поединки. Их «спецподготовка», честь давала очки впереди самурайскому кодексу. Я пончики в единоборствах против русских никак не выстаивали.

25 ноября японцы, усилившиеся подкреплениями, обрушились на Деникина по всему его фронту. Они охватывали позицию слева, чтобы пробиться на Синцзинтинскую дорогу. Подполковник бросил туда спешенных казаков: не дать японцам удлинить радиус охвата. Станичники начали косить с высоток прицельными выстрелами.

Наступающие несокрушимо рвались наверх, вот уже на полторы тысячи шагах…

Деникин лежит здесь на возвышении, едва поднимая голову из-за настила встречного огня. Он вдруг видит, что командир ближней роты капитан Чембарского полка Богомолов идет во весь рост по цепи своих стрелков, проверяя винтовочные прицелы.

Деникин кричит:

– Капитан, зачем вы это делаете? Нагнитесь!

Богомолов отвечает, перекрикивая гром выстрелов:

– Нельзя, господин подполковник… Люди нервничают, плохо целятся.

Капитан шагает дальше по цепи в снежных прогалинах. Кругом утыкаются навечно в землю солдаты. Корчатся раненые: японские пули медные, старого образца, тяжело увечат. Капитан Богомолов, не склоняя головы, идет. Вот ударяет пуля в унтера, тот вскидывает руки и умирает. Это любимец капитана. Богомолов приседает около него, целует в лоб. Сидит рядом минуту, закрыв лицо руками. Опять встает и опять шествует в полный рост по цепи.

В японских окопах при таком огне обычно все живое врастало в землю. Деникин думает:

«Сколько таких Богомоловых шагает по маньчжурским полям! Оттого почтительны японцы к храбрости русского офицера. И оттого офицерская убыль в боях всегда процентно много выше солдатской…»

Деникин удерживает свою сопку и против артиллерии. Выехавшую напрямки японскую батарею горные батарейцы подполковника заставляют замолчать после третьего выстрела. Пять дней отбивал Деникин японцев со своего плацдарма.

После Цинхеченского сражения в труды по истории войны вошли наименования: «Ренненкампфовская гора», «Берсеневская сопка». Появилась и «Деникинская сопка»!

Это совсем другое, нежели позже в XX веке стали называть знаменитыми и популярными фамилиями современников некие звездочки, планетки, виданные только астрономами в телескоп. Та география была кровава, ее создатели в мундирах щупали «свои» высоты вспотевшими на морозе телами.

В декабре Деникин участвовал в усиленных разведках по левому флангу отряда. Они, дважды сбивая передовые части японцев, ходили к Цзянчану. Во главе самостоятельного отряда Деникин сбросил японцев с перевала Ванцелин.

Перед Новым годом подполковнику Деникину припало увидеться с главнокомандующим Куропаткиным. Тот прибыл в их район, Ренненкампф взял Деникина на высокую встречу. Выстроился почетный караул роты со знаменем, Деникин стоял на фланге. Когда Куропаткин приблизился, Ренненкампф представил подполковника главкому.

Незадолго до Мукденского сражения, 18 (31) декабря 1904 года, А.И. Деникин был назначен начальником штаба Урало-Забайкальской дивизии генерала П. И. Мищенко – его фото в Маньчжурии, 1900 год

Куропаткин несколько раз крепко пожал руку Деникину и сказал:

– Как же! Давно знакомы, хорошо знакомы.

В этом не было двусмысленности. Воин-скобелевец Куропаткин не был злопамятен и уже слышал о здешних отличиях Деникина. Ничем не поминая их «академическую» баталию, главком за завтраком очень любезно расспрашивал подполковника о его службе.

Ренненкампф был озабочен предстоящим рейдом Западной конницы, который он мечтал возглавить. Об этом шел его главный разговор с Куропаткиным. Когда тот уехал, генерал мрачно сказал Деникину:

– Поведет конницу Мищенко.

20 декабря 1904 года пал Порт-Артур. Против Маньчжурской армии освободилась армия генерала Ноги, и поэтому, не дожидаясь общего наступления, 9 января бросили в набег конный отряд генерала Мищенко. 77 эскадронов и сотен при 22 орудиях должны были сокрушить «железку» Хайчен-Кайчжоу, станцию и порт Инкоу. Но отряду, скованному обозом, потом транспортом с ранеными, мало что удалось.

Ренненкампф торжествовал, немедленно запустив крылатую фразу:

Это не наБЕГ, а наПОЛЗ!

С тех пор между этими двумя выдающимися генералами неприязнь переросла во вражду. Но неудача «наполза» не подорвала высочайшей боевой репутации Мищенко.

В это время силы у японцев и русских были приблизительно равными, наши с нетерпением ждали «настоящего» наступления. В конце января состоялось Хейкотайское сражение. Русские атаковали в снежный шторм и были близки к победе, если б Куропаткин действовал решительнее. Но после двух дней боев снова отошли.

Натри недели фронт замер. Новое наступление главком назначил на февраль. Назревала последняя, самая грандиозная Мукденская битва. Японцы перебросили на русский аванпост записку:

«Мы слышали, что через пять дней вы переходите в наступление. Нам будет плохо, но и вам нехорошо».

В предыдущих боях генералу Мищенко раздробили кость ноги, он лежал в лазарете Мукдена. Командовать Западной конницей назначили Ренненкампфа. Тот спросил Деникина:

Не желаете ли, Антон Иванович, ехать со мной?