Великий де Голль. "Франция - это я!" - Марина Арзаканян

Интересное воспоминание о де Голле во время визита в Москву в 1944 году оставил присутствующий на переговорах молодой Никита Сергеевич Хрущев. Он писал: «Де Голль вел себя гордо, держался достойно, не гнул спины и не склонял головы, а ходил как человек, проглотивший аршин. Внешне он производил впечатление человека необщительного, даже сурового»{283}.

Сам же глава Временного правительства внимательно присматривался к Сталину. Он так охарактеризовал советского вождя в своих мемуарах: «Сталин был одержим жаждой власти. Измученный боязнью заговоров он был вынужден скрывать свое истинное лицо, жить без мечтаний, жалости, искренности, видеть в каждом человеке препятствие или угрозу. Все его действия сводились лишь к маневрированию, подозрительности и упорству. Революция, партия, государство, война были для Сталина удобными случаями и средствами господства. Он достиг его, всемерно используя все уловки толкования марксизма и суровость тоталитаризма, запуская в игру сверхчеловеческие дерзость и коварство, порабощая или ликвидируя других.

Сталин остался один на один с Россией. Он воспринимал ее как мистическую, более сильную и стойкую, чем все теории и режимы. Он любил ее по-своему. А она в ужасный момент истории приняла его как царя и терпела большевизм как средство существования»{284}.

Несмотря на такую нелицеприятную характеристику, данную Сталину, де Голль всегда помнил о том, что именно этот человек стоял во главе СССР, победившего фашистскую Германию. В марте 1953 года, будучи частным лицом, в разгар «холодной войны», генерал отправил заместителю председателя Совета народных комиссаров Молотову скорбное послание: «В момент кончины генералиссимуса Сталина я прошу принять вас лично и правительство СССР мои самые глубокие соболезнования. Имя Сталина навсегда останется связанным с воспоминанием о великой общей битве до победного конца, которую вели народы СССР, Франции и других союзников»{285}.

Во время советско-французских переговоров в декабре 1944 года в Москве Сталин произнес одну фразу: «В конечном счете все побеждает смерть». Она запала де Голлю в память навсегда. А на переговорах стороны все-таки нашли компромиссное решение по «польскому вопросу». В результате в ночь с 9 на 10 декабря был подписан Советско-французский договор о союзе и взаимной помощи, что принесло большое удовлетворение обеим сторонам. Настало время расслабиться и поздравить друг друга. Несмотря на ранний час, Сталин пригласил всех присутствующих к столу. Он поднял бокал «за Францию, которую теперь возглавляют решительные и непоколебимые руководители, и пожелал ей стать великой и могущественной»{286}.

После тостов за скорейшую победу над врагом и здравиц, французы торжественно вручили свои подарки, проделавшие вместе с ними столь долгую дорогу. Де Голль преподнес Сталину старинную гравюру работы художника Демаре, изображавшую прием Петра Великого королем Людовиком XV. При этом Гарро пояснил, что гравюра была взята из Версальского дворца и что для ее передачи советской стороне потребовалось принятие специального декрета Временного правительства. Кроме того, Сталину были подарены настольные часы оригинальной работы с «невидимым механизмом» и 6 бутылок коньяка 1859 года, взятых из государственной коллекции старинных французских вин. Министр иностранных дел Франции Жорж Бидо преподнес Молотову столовую посуду из серебра{287}.

10 декабря французская делегация начала свой обратный путь. На вокзале перед посадкой в поезд, следующий в Баку, глава Временного правительства Франции заявил: «Несколько дней, проведенные нами в Советской России, будут, я полагаю, отмечены в истории этой войны, и я думаю, даже в тех деяниях, которые совершат бок о бок объединенные нации в условиях мира для блага всех людей. Да здравствует Советская Россия»{288}. Улетая из столицы Азербайджана, де Голль обратился уже лично к Сталину, отправив ему следующую телеграмму: «Покидая территорию Советского Союза, где видны его военные усилия и размеры жертв, которые он несет ради победы, я хочу выразить Вам, господит маршал, свою искреннюю благодарность за прием, оказанный Советским правительством, и живейшее удовлетворение, которое я испытываю вместе с правительством и французским народом, пактом о взаимной помощи, который мы только что заключили.

Наш союз предназначен для еще лучшего согласования военных усилий России и Франции с усилиями других объединенных наций, чтобы предохранить оба народа от подобной катастрофы в будущем»{289}.

Из Баку, совершив перелеты через Тегеран, Каир и Тунис, генерал вернулся на родину. Он прибыл в Париж 16 декабря. В Москве дождались, пока председатель Временного правительства вступит на родную землю, и после этого, 18 декабря, в газете «Правда» опубликовали полный текст только что заключенного Советско-французского договора. Обстоятельная передовая статья газеты за этот день также была полностью посвящена договору и советско-французским отношениям во время войны. Вместе с французской делегацией в Париж прибыл новенький красавец Як, советский самолет-истребитель – подарок Сталина де Голлю.

Во Франции высоко оценили результаты усилий де Голля. Председатель Временной консультативной ассамблеи Феликс Гуэн назвал договор «великим событием» и «возрождением русско-французского союза»{290}. А сам генерал произнес в ассамблее речь, полностью посвященную своему визиту в Москву. «Договор о взаимной помощи, – указал он, – который Франция заключила с Советской Россией, отвечает тенденции, ставшей в обеих странах естественной и традиционной… Для Франции и России быть объединенными – значит быть сильными, быть разъединенными – значит находиться в опасности. Действительно, это непреложное условие с точки зрения географического положения, опыта и здравого смысла.

Эта истина, вытекающая для народов из всего, что им пришлось пережить, господствовала, могу сказать, на переговорах в Москве, оба правительства на такой основе пришли к выводу о необходимости особого союза между Россией и Францией. Это, по мнению обеих сторон, основной этап победы, а завтра – безопасности»{291}.

В начале 1945 года войска союзников освободили территорию всей Франции от оккупантов, и она постепенно возвращалась к мирной жизни. Престиж де Голля в стране был очень высок. Большинство французов видели в нем освободителя отечества. Председатель Временного правительства стремился представить себя главой всей нации. В действительности он, конечно, тяготел к правому политическому лагерю. Ведь генерал с юных лет воспринял и впитал в себя его важнейшие атрибуты – национализм, католицизм, идею сильного государства. Но правые дискредитировали себя, передав в 1940 году власть Петэну. В движении же Сопротивления, сыгравшем огромную роль в борьбе против нацистов и их пособников, главной составляющей были левые силы – коммунисты и социалисты. Они пользовались в освобожденной Франции большим влиянием. Де Голль, безусловно, не разделял их партийных взглядов. Тем не менее он понимал, что дух времени требует воплотить в жизнь некоторые левые идеи. Именно поэтому генерал еще в Алжире начал сотрудничество с социалистами и коммунистами, включив их сначала в ФКНО, а потом во Временное правительство. Теперь он приступил к проведению во Франции реформ, о которых говорил, еще будучи председателем ФКНО.