Реконструктор - Дмитрий Кружевский

Тейрина, стоявшая у окна, поежилась и, бросив взгляд на беззаботно посапывающую на кровати Алиту, вздохнула. Их как членов создаваемой аэр-лейтенантом группы аэронавтов освободили от всех дежурств. В последние месяцы они целыми днями торчали в ангаре, который на некоторое время превратился в самый настоящий учебный класс. Для этих целей даже изготовили несколько парт, пристроив их в дальнем углу и повесив напротив доску. Изучали все, начиная от конструкции самолета и заканчивая обслуживанием двигателя. Причем Эйтан заставлял учеников вникать во все малейшие детали, то и дело возвращаясь к пройденному материалу и повторяя его по нескольку раз. Теперь Тейрина могла не только практически по одному звуку двигателя определить, что с ним не так, но и – по ее мнению – сама руководить постройкой очередного биплана. А вот к полетам они пока так и не приступили, хотя весь мужской состав группы горел желанием поскорее подняться в воздух. Максимум, что им дозволялось, это рулежка по аэродрому, при этом лейтенант стоял на крыле, внимательно следя за всеми действиями пилота. Однако с сегодняшнего дня все должно было измениться. Постройка учебного биплана была закончена, и вчера Серг сделал на нем первый полет, а значит, пришло время от теории переходить к практике.

Девушка мечтательно улыбнулась. За последнее время в их отношениях все же наметился некий сдвиг, хотя на первый взгляд это было незаметно. Эйтан строг с ней так же, как со всеми, а внимания уделял меньше, чем той же Алите, у которой не получалось даже толком запустить двигатель, но… но Тейрина чувствовала, что между ними пролегла некая тонкая ниточка взаимопонимания. Она была малозаметна, едва ощутима, но она была: брошенный взгляд, в котором сквозила неприкрытая нежность, неловкий комплимент, какая-то неожиданная неловкость, когда они остались одни… Маленькие приметы чего-то большего.

Тейрина прижала руки к груди, чувствуя, как быстро заколотилось сердце. Ей хотелось верить, и одновременно она боялась… боялась, что все это – ее девичьи фантазии. К тому же шла война, и каждый раз, когда Серг улетал, она молилась Пресветлой, чтобы та защитила его.

– Опять о своем лейтенанте мечтаешь. – Лежавшая на кровати Алита потянулась. – Бросила бы ты это уже, Тей, да нашла себе какого-нибудь парня из города, а то так в девках и останешься.

– Не нужен мне другой, Ал! – Тейрина улыбнулась, задумчиво водя пальцем по стеклу окна, запотевшему от ее дыхания.

– Уверена? – Алита села на кровати и, взъерошив свои коротко стриженные волосы, зевнула. – А то смотри, у моего Инва дружок есть…

– Не нужен…

– Ну как знаешь! – Девушка снова потянулась. – Ух, отоспалась на неделю вперед. Сколько там на часах?

– Десять, – ответила Майкунова, бросив взгляд в сторону висящих над дверями часов.

– Так уже пора собираться, а то твой Серг наряд вкатит и не посмотрит, что мы такие красивые. – Девушка вскочила с кровати и тут же подпрыгнула на месте, легонько при этом взвизгнув. – Пол ледяной! – Подхватив стоявшие рядом сапоги, она принялась быстро наматывать портянки.

– А вот дрыхнуть не надо, а то я уже собиралась одна идти, и пусть бы тебе потом пару нарядов влепили, соня.

Алита сунула ногу в сапог и с прищуром посмотрела на стоявшую у окна подругу.

– Ты бы так со мной не поступила…

– Ну, я думала…

– Тей!

Тейрина ловко поймала запущенную в ее сторону смятую портянку и, показав язык, быстро выскочила в коридор, не обращая внимания на возмущенные возгласы подруги.

Сергей вел свой биплан вдоль береговой полосы. Особой нужды в полете не было, однако он решил проверить работу двигателя в подобных погодных условиях. Сильные морозы в здешних местах были крайне редки, однако время от времени случались. К сожалению, война не считается с погодой, и ястанские аэростаты не станут дожидаться теплых деньков. И хотя в последний месяц их полеты над городом практически сошли на нет, он хотел быть уверен в своей легкокрылой машине – твердо знать, что на нее смело можно положиться даже в такую погоду.

К сожалению, на морозе двигатель наотрез отказался заводиться, выдавая при попытке его завести лишь глухое похрипывание, при этом винт лениво делал пару оборотов и вновь замирал. Пришлось загонять машину обратно в ангар и уже там запускать двигатель. Внутри было довольно тепло, так как строение отапливалось двумя самодельными печками, похожими на огромные бочки с трубой, которые давали достаточно тепла, хоть и требовали постоянного внимания. После подобного запуска мотор Маслоуна работал без перебоев, однако Сергей все равно не решался подниматься высоко, барражируя примерно в двухстах метрах над землей. Пройдя пару раз вдоль берега, он уже развернул машину в сторону аэродрома, как неожиданно его взгляд зацепился за черную точку, медленно плывшую над морем. Одиночная цель. Пару минут он колебался, затем решительно бросил машину в правый вираж, направляя ее к маячившей вдалеке цели.

Судя по всему, ястанские аэростаты базировались где-то за проливом. Видимо, именно по этой причине маршруты их возвращения частенько пролегали недалеко от Наймарской крепости, располагающейся в самой крайней точке Мадерского полуострова. Так что оставалось только курсировать вдоль берега, высматривая подходящую цель. Этим Сергей обычно и занимался в последние два месяца. Утром и днем проводил занятия со своей группой будущих пилотов, а к вечеру садился в кабину истребителя, отправляясь на очередную охоту.

Андре удалось непонятно откуда достать несколько коробок зажигательных патронов для «Тиссонов», и это принесло свои плоды. Фюзеляж биплана украсился еще тремя звездочками, а остатки пары «Эстаров» и одного легкого разведчика класса «Стай» надежно скрыли воды Рекайского пролива. Последний вообще вспыхнул от одной очереди, и Сергей, шедший на него в пике, едва успел отвернуть в сторону, молясь, чтобы его хрупкий самолетик смог выдержать подобный резкий маневр.

И все же чаще всего приходилось уклоняться от боя, нападая в основном на одиночные цели, и только в том случае, если уверенность в победе была стопроцентная. Судя по поведению противника, тот все еще не мог понять, с кем имеет дело, потому как экипажи аэростатов обычно медлили до последнего, прежде чем открыть огонь на поражение. Это было несколько странно, так как с момента первого боя прошло уже достаточно времени и вернувшийся на базу экипаж уцелевшего аэростата наверняка доложил об атаковавшем их аппарате. Объяснений этому могло быть только два: дирижабль не добрался до базы или вернувшимся просто не поверили. Сергей почему-то склонялся ко второму варианту, так как знал, что на этой планете постройка самолетов считалась делом практически безнадежным. Возможно, доклад экипажа проигнорировали, посчитав, что те придумали эту историю для оправдания своего бегства с места схватки.

Больше беспокоило другое – со стороны руссарских военных структур за все это время не поступило ни одного запроса. А ведь хоть кто-то должен был заинтересоваться фактом использования так называемых крыланов. Ратный надеялся на это и одновременно боялся. С одной стороны, подобный интерес мог бы открыть перед ним новые возможности, с другой – вполне мог породить ненужные вопросы относительно его персоны. А в том, что они появятся, Сергей не сомневался. Настоящий Серг Эйтан был человеком военным, причем, по меркам здешнего мира, служил в элитных частях, так что наверняка на него существовало какое-нибудь досье. К тому же вполне возможно, что живы те, кто знал тер Эйтана лично, поэтому если им всерьез заинтересуются определенные структуры, то вся его легенда рухнет как карточный домик. Пока ему просто везло… И чтобы это везение продолжалось дальше, требовалось одно: обзавестись нужными связями, став практически незаменимым человеком в определенных кругах. Хотя был и другой вариант: бросить все и, дождавшись окончания войны, жить обычной жизнью, стараясь не привлекать к себе особого внимания. Впрочем, после всего, что он сделал за последние месяцы, это уже практически невозможно, и остается лишь продолжать начатое.