Клара и тень - Хосе Карлос Сомоса

— Где же тогда Диас? — спросила Вуд.

— Они заставили его ехать с ними в качестве заложника…

— Рискуя, что он убежит и выдаст их? Нет. Если Диас невиновен, то он мертв. Этот вывод мне кажется очевидным. Но главный вопрос вот в чем: почему его труп до сих пор не найден? Вот чего я не пойму. Даже если предположить, что он был им нужен как водитель, почему его не оказалось в фургоне? Куда они его увезли? Зачем прятать труп Диаса?

— Это равнозначно предположению о том, что Диас тоже виновен.

— В сторону нелегалку. Что остается?

— В этом случае, похоже, правдоподобной окажется версия полиции: Диас делает запись и режет Аннек в фургоне. Потом едет в отдаленное место, заворачивает Аннек в пленку, вытаскивает на траву и раздевает, ставит запись в ногах и удирает в другое место, в сорока километрах к северу, где его ждет еще одна машина.

— Мне эта версия уже не кажется правдоподобной.

— Почему?

— Диас — мудак, — сказала мисс Вуд. — Пишет стишки, фотографирует пейзажи и позволяет крутить собой таким, как Брисеида. Если он в этом как-то задействован, он был не один.

— Как охранник он был очень компетентен, — возразил Босх. — Для перевозки картин в гостиницу мы выбрали лучших, не забывай.

— Я не говорю, что он был плохим охранником. Я говорю, что он был мудаком. Деревенским олухом. Он не мог сам завести всю эту игру.

Легкий стук в дверь и медленное дуновение духов. Украшение было не «Столом», да и вообще не предметом мебели, а просто «Угловым украшением», несчастным, бедным предметом, который работал по понедельникам (в «Музеумсквартир» для картин этот день был выходным), одной из прикрас, которые отдел декорирования придумывал, чтобы разнообразить пустые комнаты, и это было прежде всего заметно в его неопытности при подаче кофе. После секундного замешательства Босх разобрал, что это молодой человек, скорее всего восемнадцати- или девятнадцатилетний паренек. Его прическа представляла собой каракули симметричных локонов цвета воронова крыла в форме волют, усеянных серебристыми перьями. Длинная, похожая на трубу туника из черного бархата на спине открывалась огромным декольте, казавшимся чуть ли не изъяном, нижняя часть которого обнажала половину твердых ягодиц, окрашенных в черно-каштановый цвет, как и все тело. Он поставил две чашки кофе на стол. Макияж его не выражал ни мыслей, ни чувств: это была маска полинезийского воина или духа вуду. Белая этикетка на шее гласила: «Мишель». Подпись в нижней части спины принадлежала какому-то Грасу. В ушах у него были заглушки.

Когда украшение повернулось к Босху, он смог рассмотреть его руки: они блестели темной бронзой; ногти как ониксы.

— Все слишком досконально, Лотар, — тем временем говорила мисс Вуд, — вторая машина ждет в Винервальде, скорее всего фальшивые документы… В общем, детально продуманный план. Я готова была бы признать, что кто-то заплатил ему за то, чтобы он отвез картину в Винервальд, но даже это кажется мне неправдоподобным.

— Значит, ты хочешь, чтобы мы отбросили и ножку Диас. Предупреждаю: наш стол завалится…

— Мы не можем совсем сбросить Диаса со счетов. Сдается, ему отведена роль козла отпущения. Не понимаю только, почему он исчез.

— Может быть, его труп спрятали, чтобы подозрения пали на него, а настоящий преступник смог улизнуть, — предположил Босх.

Мисс Вуд наклонилась вперед, разглядывая нижнюю часть спины украшения с подписью. Украшение стояло и ждало, пока она закончит осмотр. На его этикетке было написано, что его можно трогать, и Вуд провела рукой по талии и верхней части отсвечивающих бронзой ягодиц. Ее нахмуренное лицо было лицом специалиста, оценивающего фарфор вазы. Одновременно она ответила на замечание Босха:

— Это лучшая версия. Но все равно не понимаю, где же он. Лотар, полиция прочесала зону в радиусе нескольких километров. Они использовали собак и все сложные поисковые устройства. Где труп Диаса? И где его убили? В фургоне нет никаких улик: ни следов борьбы, ни капли крови. Ты только задумайся: неизвестный кромсает тело и теряет время, чтобы раздеть ее на открытом месте, рискуя, что его кто-то увидит. Но при этом он придумал подробный план побега, чтобы все подозрения пали на охранника, следившего за картиной. Логично?

— Должен признаться, нет.

Вуд перестала щупать зад украшения, подняла руку, взялась за этикетку на шее и потянула за нее, заставляя украшение нагнуться, чтобы она могла прочитать. На этикетке, кроме имени модели, были указаны координаты мастера и название работы. Босх знал, что мисс Вуд покупает украшения и домашнюю утварь для своего лондонского дома. Официально продажа живых предметов была запрещена, но украшения все равно продавали, и многие люди определенного класса покупали их так же, как покупали легкие наркотики.

Прочитав все данные, Вуд отпустила этикетку, и «Украшение» выпрямилось, развернулось в темноте и бесшумно вышло, ступая босыми ногами по пружинистому черному ковру. Хлебнув горячий кофе, мисс Вуд поморщилась.

— Я уверена, что Диас мертв, — отрубила она. — Проблема в том, как увязать его смерть со всем остальным.

— Остаются Конкуренты и Противники. — Босх перелистал бумаги. — Должен признать, что здесь я теряюсь, Эйприл. Не нахожу ничего мало-мальски вероятного. Лидеры НГД, к примеру, вообще мелкие сошки. Ты же знаешь, что Памела О'Коннор написала про Аннек книгу…

— «Правда об Аннек Холлех», — кивнула Вуд. — Претенциозный бред. На самом деле она приводит в пример случай Аннек, чтобы раскритиковать использование несовершеннолетних моделей в якобы непристойных картинах.

— Мы наблюдаем также за Ассоциацией христиан против гипердраматического искусства, Международной ассоциацией по защите традиций и классического искусства, Европейской ассоциацией против гипердраматического искусства…

— Не хватает настоящих конкурентов, — заметила Вуд. — «Арт Энтерпрайзиз», например, превратились в серьезного соперника. Стейн утверждает, что они на что угодно пойдут, чтобы нас запороть, и на самом деле уже это делают: уводят от нас спонсоров. Представь себе, что дело с «Падением цветов» — часть крупномасштабного плана подрыва авторитета нашей службы безопасности.

— Эта версия не вяжется с происшедшим. Тот же эффект произвел бы выстрел в голову. Зачем тогда садизм?

— Что именно ты имеешь в виду?

Босха ужаснул вопрос.

— Боже, Эйприл, он порезал ее… У меня здесь отчеты вскрытия. Сегодня утром Браун прислал. Посмотри на фотографии… Лабораторные пробы подтвердили: он воспользовался переносным устройством для подрезки холстов… Знаешь, что это? Пила с цилиндрической ручкой и зубчатыми краями, по размеру не больше моей руки. Художники, которые до сих пор работают с ткаными холстами, и реставраторы старых картин пользуются ими, чтобы менять форму и размер холстов. Это мощная штука: подходящими ножами можно за пять секунд разрезать пополам стол средней толщины… Эйприл, он сделал этим десять разрезов…