Три желания Мэйв - Джулия Берри

них есть оранжерея! Благодаря ей мадам Бромли круглый год ставит на стол самые изысканные цветы и свежую клубнику.

– Она пригласила меня навестить Алису на каникулах.

– Великолепно! Такие полезные знакомства следует поощрять, Мэйв.

Мне захотелось застонать. Будто моя дружба с Алисой – оранжерейный цветок, что нуждается в уходе. Я не притворщица, да и Алиса тоже. Будь она такой, водилась бы с Терезой Трезелтон. Я любила Алису не потому, что обязана была ее любить. Я любила ее просто так.

– Если твоя мама слишком занята, чтобы тебя сопровождать, – зная мою сестру, со всеми этими свадебными хлопотами она, должно быть, ужасно занята, – я сама отвезу тебя к Алисе, – заявила тетушка. – Я всегда могу совместить поездку с прогулкой по магазинам в городе.

Интересно, что ее привлекает больше: магазины или визит на Гросвенор-сквер? Но тетушка Вера не такой уж ужасный сноб. До маменьки ей далеко.

– А вы знаете, девочки, что мистер Бромли сколотил себе состояние на пуговицах после того, как его отец едва не разорил семейное поместье?

Я вся обратилась в слух. Алиса ни о чем подобном не упоминала. Мы давно дружим, спим в одной комнате, а Алиса ни разу не сказала, откуда взялось богатство ее семьи. Большинство девочек только о том бы и болтали.

– На пуговицах? – удивилась Полли. – Разве можно заработать состояние на пуговицах?

– Ну конечно! – подтвердила тетушка. – Да ты оглядись: у всех в этой кондитерской есть пуговицы: на лифах у дам, на мужских жилетах и сюртуках.

И правда. Пальто и платья одетых по моде дам были усыпаны пуговицами, в основном изящными и вычурными. Умножьте эти пуговицы на число жителей всего Лондона, всей Англии, и такого количества с лихвой хватит на содержание изысканного лондонского особняка и загородного поместья с лебедями и прочим.

Мой взгляд, нацеленный на пуговицы, уперся в затылок джентльмена, что сидел поблизости. Рыжие волосы этого господина были гладко зачесаны, на столе перед ним лежала шляпа-котелок. Он чуть повернулся, и я увидела усы. Это был мужчина, с которым мы приехали на вокзал в одном экипаже. Каковы были шансы встретить его именно здесь, в кондитерской, когда на станции, похоже, столпилась половина Лондона? Хотя с другой стороны, за столиком чуть поодаль расположился старичок в фетровой шляпе. Немудрено: люди заглядывают сюда, чтобы выпить чаю перед тем, как отправиться в путь. Ничего удивительного. Кстати, на жилете старика было целых пять пуговиц.

Мы выпили чай и съели коржики, затем тетушка бросила взгляд на часы и велела нам поторапливаться к платформе.

– Идемте, девочки. Отыщем себе свободное купе, – заявила она.

Но к тому времени, как мы подошли к поезду, к нему уже выстроилась длинная очередь. Когда нам удалось попасть внутрь, вагон-ресторан и отдельные купе были уже заняты. Остались лишь места в общих сидячих вагонах.

Мы уселись лицом друг к другу. Тетушка достала вязанье, а Полли поправила очки и раскрыла роман. Я сидела против движения и глазела в окно, но мало что видела: мы выезжали со станции. Лошади, повозки, собаки, велосипеды, мальчишки-разносчики, коробейники, торговцы, покупатели, магазины, которые обычно привлекали мое внимание, сейчас почти не интересовали.

Без джинна мое будущее печально: придется торчать в пансионе мисс Саламанки либо пока я не стану слишком взрослой, либо пока меня не выгонят. И что тогда мне останется? Вечно сидеть дома, слушать, как маменька разглагольствует о скатертях или шляпках соседок? Скоро наступит день – если уже не наступил, – когда нельзя будет играть в крикет с мальчишками. Единственный выход из этой тюрьмы слишком отвратителен, чтоб даже о нем думать: брак. Слава богу, Полли еще не обрекли на эту каторгу.

Поезд заполонили самые разные люди. Лица большинства мужчин скрывали газеты. Один джентльмен опустил газету и посмотрел прямо на меня, потом понял, что я тоже смотрю на него в ответ, и снова скрылся за страницей.

Это был господин Рыжые Усы.

Я уставилась на его газету и руку с золотым кольцом, старательно прикрывающую лицо, словно пыталась взглядом проникнуть за «Дейли телеграф» и прочесть мысли незнакомца.

Так странно. Просто какая-то череда совпадений: сначала он приехал с нами на вокзал, затем пил чай в той же кондитерской, потом мы оказались вместе в поезде и даже в одном вагоне? Возможно…

А если нет?

Я принялась размышлять. А вдруг этот незнакомец – воздыхатель Полидоры? Правда, Дебора говорит, что ни один джентльмен не польстится на очкастую старую деву, но Дебора – это Дебора.

А если он увлечен тетушкой Верой? Нет, вряд ли…

Может, он увязался за мной? Но зачем мужчине следить за девочкой тринадцати лет? Незачем – если только его не подослал мистер Трезелтон. Но мистер Трезелтон уже заполучил джинна, а значит, ему ни к чему за мной шпионить.

Наверное, я все это просто навоображала, дело в стечении обстоятельств, только и всего.

Однако незнакомец сошел с поезда вместе с нами в Лутоне и растворился в облаке паровозного дыма. В совпадение верилось с трудом…

Глава 22

Вернувшись домой на каникулы, я столкнулась с занимательной дилеммой.

С одной стороны, было чудесно оказаться подальше от мисс Саламанки и ее подпевал мисс Гюнтерсон, мисс Биклс, мисс Солсбери и мисс Нерквист (хотя уроками географии последней я наслаждалась).

С другой стороны, дома я угодила прямо в запутанный клубок взаимоотношений с сестрами и надоедливой маменькой (хотя Полли всегда была молодчиной). Сложно понять, где мне нравилось больше, вернее, меньше: дома или в школе. Чтобы склонить чашу весов в какую-нибудь сторону, требовался веский аргумент. Почему бы, например, не крикет?

Но Рождество есть Рождество, а семья – это семья.

И хоть мне было очень грустно, я решила сделать хорошую мину и попытаться насладиться каникулами. Разумеется, если получится, ведь все мои надежды рухнули.

Верная своему слову, Полли накормила меня супом и отправила прямо в постель.

И мне приснился сон, будто я расквиталась с Терезой Трезелтон за то, что она украла моего джинна для папочки. Я выбила ей пару передних зубов и нанизала на ожерелье Мермера из акульих клыков. Проснувшись, мне пришлось столкнуться с горькой правдой – ничего этого не произошло. Ненавижу, когда чудесные сны оказываются несбыточными.

Поднялась с постели я только к ужину: все еще грустная, но умудренная горьким опытом. Приведя себя в порядок, я отправилась вниз поздороваться с родными. Как-никак в дом Мерритов пришло Рождество, пусть настроение у меня оставалось паршивое, а маме, Деборе и Эвангелине было вовсе не до праздника –