Любовь на всю жизнь - Харвилл Хендрикс

СПИСОК РАЗВЛЕЧЕНИЙ

Со временем мы стали просить пары несколько раз в неделю устраивать активные развлечения. Это должно быть что-то совместное и спонтанное: борьба, щекотка, массаж, душ, танцы, прыжки. Соревновательные виды спорта, например теннис, годятся только в том случае, если супруги способны играть, не ссорясь.

Дело в том, что большинство людей просто не умеют вместе развлекаться. В нашем случае ни мне [Хелен], ни Харвиллу не позволяли веселиться дома. Харвиллу приходилось работать на ферме или выполнять другие обязанности, а в моей семье от детей требовали вести себя серьезно, особенно в присутствии отца. Нас обоих растили интеллектуалами – в хорошем смысле этого слова, – но в результате мы страдали от тяжелого «дефицита досуга». Однако благодаря критическому мышлению мы поняли, что совместные активные развлечения помогают партнерам увидеть друг в друге источник удовольствий и надежности, а это усиливает эмоциональную связь. Когда древний мозг выявляет поток позитивной энергии, человек, который с ней связан, ассоциируется с жизнью и безопасностью. Носите очки, как у Граучо Маркса, читайте анекдоты, пойте дурацкие песни и читайте лимерики[36] собственного сочинения; говорите, как дети; свернитесь калачиком в постели. Это лишь некоторые примеры того, как сделать отношения веселыми. Нервные пути не способны чувствовать смех и тревогу одновременно. Мы думаем, что это отличный способ преобразовать энергию в отношениях из негативной в позитивную.

БОЯЗНЬ УДОВОЛЬСТВИЙ

Список сюрпризов и список развлечений – полезные инструменты, которые помогают парам наполнить пространство между позитивным, подтверждающим поведением. Но, как и любые приемы, ведущие к развитию отношений, эти простые упражнения часто вызывают сопротивление. Это случается, например, когда партнеры уже пять лет видят друг в друге врагов: естественно, им покажется странным писать любовные записки. Упражнение будет выглядеть искусственным и надуманным, а для древнего мозга неестественно все, что не рутина и не привычка. Единственный способ ослабить непроизвольное сопротивление – повторять новое поведение достаточно часто, чтобы оно воспринималось как знакомое и, следовательно, безопасное.

Однако есть более глубокая и парадоксальная причина сопротивления. Это страх перед удовольствиями. На сознательном уровне мы многое делаем, чтобы добиться счастья. Почему же в таком случае мы его боимся? Вспомните, что ощущать полноту жизни очень приятно, и в раннем детстве мы чувствовали безграничную энергию и невероятную радость. Но ради нашей безопасности и соответствия социальным нормам родители нередко обрывали радостные эмоции: «Не кричи!», «Не бегай!», «Не прыгай на диване!», «Осторожнее! Слезай с этого дерева!», «Ты слишком шумишь!» Кроме того, наше веселье угрожало подавленному состоянию их самих. Многие взрослые давно уже перестали нырять в озере, кататься с горки, ходить, подпрыгивая, по тротуару и весело скакать. Когда эти ограничения накладывали на нас (иногда в качестве наказания), формировалась нелогичная связь между удовольствием и болью. Получалось, что, если испытываешь радость, даже очень сильную, тебя игнорируют, ругают, наказывают – а на подсознательном уровне негативный стимул вызывает страх смерти. В конечном счете мы ограничивали собственные удовольствия, чтобы снизить беспокойство. Мы вдруг поняли, что ощущать полноту жизни опасно.

Однако, следуя странной детской логике, мы не винили родителей и общество в том, что удовольствие приравнивают к боли. Казалось, что это наш удел. Мы говорили себе: «Раз родители не разрешают мне веселиться, значит, я просто этого недостоин». Верить, что ты от природы чего-то не заслуживаешь, безопаснее, чем считать, что мама и папа неспособны удовлетворить твои потребности или намеренно лишают тебя радости. Так постепенно формируется внутренний запрет на удовольствия.

Людям, которых в детстве сильно подавляли, обычно особенно сложно дается возвращение романтики. Им трудно выразить, как о них нужно заботиться, и они саботируют попытки партнера сделать им приятно. Еще они отвергают сюрпризы и не хотят тратить время на совместные активные развлечения. Например, мой клиент, человек с низкой самооценкой, указал в своем списке, что хочет слышать от подруги один комплимент в день. Эта просьба не казалась ей сложной, поскольку она правда находила в нем много качеств, достойных восхищения. Но когда женщина пробовала выполнить просьбу, он начинал возражать или доводил ее реплики до абсурда. Утверждения вроде: «Мне понравилось, как ты вчера вечером говорил с нашим Робби» – он аннулировал самокритикой: «Да, конечно. Но вообще мне надо бы говорить с ним чаще. У меня вечно не хватает для него времени». Хорошие реплики в его адрес шли вразрез с его «я», не соответствовали его образу себя. Он так цепко держался за это негативное мнение, что мы попросили его реагировать на добрые слова партнера простым механическим «спасибо» и этим ограничиваться.

У другого мужчины сопротивление заботливым поступкам приняло иную форму: он просто не мог понять инструкцию. «Я не улавливаю, что должен делать», – заявил он после того, как мы подробно объяснили упражнение.

Мы еще раз разобрали процедуру, стараясь все четко разъяснить, но было ясно, что непониманием он прикрывал неумение попросить для себя что-нибудь приятное. Чтобы обойти эту эмоциональную преграду, мы сказали, что обращение к жене с просьбой о некоем поступке, который доставит ему удовольствие, только на первый взгляд кажется эгоистичным. В реальности оно полезно и его жене, поскольку таким образом она учится быть любящей (это истинная правда). Благодаря такому контексту мужчина быстро разобрался, что от него требуется. Он заключил перемирие с внутренним демоном, шептавшим, что он недостоин любви; достал карандаш и за несколько минут составил список из двадцати шести просьб, обращенных к жене.

Некоторым партнерам сложно выполнить это упражнение. Они хотят пойти навстречу, но никак не могут придумать, что для них можно сделать. У них словно нет никаких потребностей и желаний. На самом деле такие люди прячутся за созданным ими психическим щитом – как дети, защищающиеся от излишне заботливых родителей. На раннем этапе жизни они нашли способ сохранить ощущение независимости рядом со взрослыми, которые вмешивались в их жизни: держать мысли и чувства при себе. Без этой ценной информации будет меньше возможностей вторгаться в их личное пространство. Через некоторое время многие дистанцирующиеся дети «исчезают» окончательно и скрывают свои чувства даже от себя. В конце концов, безопаснее вообще ничего не знать.

Как мы уже упоминали, дистанцирующиеся люди, сами того не желая, часто возрождают борьбу своего детства, вступая в брак со сливающимися, имеющими неудовлетворенную потребность в близости из-за родительского пренебрежения. Таким образом они не дают угаснуть конфликту, который поглощал их в детском возрасте: не ради бесцельного проигрывания прошлого и не из-за невротической привязанности к боли, а в качестве подсознательного акта, нацеленного на разрешение фундаментальных человеческих потребностей. Когда такая пара выполняет это упражнение, возникает предсказуемое расхождение. Дистанцирующийся партнер с трудом выдавливает из себя одну-две просьбы, а сливающийся яростно строчит длинный список. Обычному наблюдателю кажется, что первый – самодостаточный человек, которому ничего не нужно, а желаниям второго нет конца. Но на самом деле и тот и другой одинаково нуждаются в любви и заботе, просто один из них лучше это понимает.