Любовь на всю жизнь - Харвилл Хендрикс

Такой прием не работает, потому что его саботирует древний мозг. Когда мы были младенцами, неспособными удовлетворить свои физические и эмоциональные потребности, боль и наслаждение волшебным образом приходили из внешнего мира. Появлялась бутылочка или грудь – и голод был удовлетворен. Нас брали на руки – и мы успокаивались. Оставляли плакать в кроватке – и мы злились и боялись. Несмотря на взросление, древний мозг застыл в пассивном мировоззрении, в представлении, что хорошие и плохие ощущения создают другие люди. Мы не могли о себе позаботиться: за нас это делал кто-то еще. Та часть личности, которая испытывала боль, не могла принять любовь изнутри. Спасение – это не «внутренняя» работа, а результат чьей-то заботы. Но в то время мы не знали этой фундаментальной истины.

ГРАНИЦЫ ДРУЖБЫ

Мы оба постепенно смирились с тем, что целительная любовь должна приходить извне. Но обязательно ли ее должен дарить партнер? Не может ли она поступать от близкого друга? У нас была возможность наблюдать и испытывать на себе исцеляющую силу дружеских отношений. Между участниками психотерапевтических групп часто складываются тесные связи, и мы поощряем эту любовь и поддержку. Люди часто способны больше рассказать другу детства, чем интимному партнеру. Но дружба – действительно мощное противоядие от одиночества и средство укрепления самооценки – не всесильна в деле излечения нашей глубокой тоски.

Мы пришли к выводу, что любовь, которую мы ищем, должна исходить не просто от другого человека в контексте безопасных, интимных отношений, а именно от того, кто соответствует Имаго, настолько похожего на наших родителей, что он сливается с ними в подсознании. Это, видимо, единственный способ победить детскую боль. Можно наслаждаться чужими объятиями и знаками внимания, но это не оказывает продолжительного эффекта. Это как разница между сахаром и искусственным подсластителем. Последним можно обмануть вкусовые рецепторы, но организм он не питает. Точно так же и мы жаждем любви наших мамы и папы или людей, неотличимых от них на подсознательном уровне.

Однако здесь мы возвращаемся к исходной дилемме: как партнеру исцелить нас, если у него есть негативные черты наших близких? Разве это не самый неподходящий кандидат, чтобы излечить наши эмоциональные раны? Неужели если дочь отстраненного, поглощенного собой отца неосознанно выберет в мужья трудоголика, эти отношения удовлетворят ее потребность в близости и понимании? Если сын страдающей от депрессии, сексуально подавленной матери женится на депрессивной фригидной женщине, как он восстановит свою чувственность и радость? Если девочка, потерявшая в раннем детстве отца, сойдется с мужчиной, который отказывается на ней жениться, как она ощутит любовь и безопасность?

Ответ формировался постепенно. Чтобы произошло исцеление, предположили мы, партнеру придется измениться. Это единственный логичный вывод. Трудоголик должен добровольно направить на жену часть своих сил. Холодная и подавленная женщина – стимулировать свою энергию и чувственность. Не желающий жениться любовник – снизить барьеры близости. Тогда и только тогда эти люди дадут своим спутникам постоянную заботу, которую те искали всю жизнь.

В этот момент мы посмотрели на подсознательный выбор в новом свете. Действительно, часто бывает, что один партнер наименее способен дать то, в чем нуждается другой. Но именно в этой области он должен развиваться! Например, если Мэри выросла с родителями, которые были скупы на проявление физической привязанности, она с наибольшей вероятностью выберет в мужья Джорджа, у которого телесный контакт вызывает дискомфорт. Неудовлетворенная детская потребность женщины будет неизбежно соответствовать неспособности партнера ее удовлетворить. Но если Джордж сумеет преодолеть сопротивление и начнет проявлять привязанность, не только Мэри получит физическое утешение, которого ей так не хватало, но и он постепенно восстановит свою чувственность. Другими словами, в попытках исцелить жену он будет возрождать важную часть своей личности! Подсознательный выбор сводит друг с другом людей, которые – в зависимости от готовности расти и меняться – либо ранят, либо излечивают друг друга.

ОБСЛЕДОВАНИЕ ИМАГО

Меняться сложно. Древний мозг стремится к постоянству и, как мы постоянно повторяем в этой книге, имеет сложные системы защиты, чтобы оградить «я» от всего, что воспринимается как опасность. Мы узнали, что Имаго-диалог помогает преодолеть защиту и применить тактику нового мозга. Но чтобы пробудить готовность меняться, нужен мотиватор. Чтобы сделать глубокое открытие, которое вызовет сопереживание и желание удовлетворить нужды партнера, по-прежнему требуется Имаго-диалог. А начинать нужно с истоков: с детских переживаний.

Обучая партнеров вести Имаго-диалог, мы знакомим их с инструментом для сбора информации под названием обследование Имаго. Это методика наведения образов, которая помогает партнеру лучше узнать собственные детские раны. После упражнения мы просим поделиться наблюдениями, используя Имаго-диалог. Это эффективный прием, благодаря которому партнеры начинают видеть друг друга такими, какие они есть: ранеными людьми, ищущими духовной полноты.

Прежде чем начать упражнение, мы просим партнеров закрыть глаза и расслабиться. Чтобы они ни на что не отвлекались, часто включаем успокаивающую музыку. Через некоторое время мы предлагаем им вспомнить дом, где прошло их детство. Когда образ начинает формироваться, просим представить себя маленьким ребенком, который ходит по дому в поисках родителей. Сначала нужно встретить мать или другую женщину, которая в тот период оказывала на них наибольшее влияние. Мы говорим клиентам, что они внезапно обрели волшебную силу и способны с кристальной четкостью видеть положительные и отрицательные черты ее характера. Клиентам надо заметить эти особенности, а затем представить, как они рассказывают своим мамам о том, чего всегда хотели от них, но так и не получили.

Аналогичным образом просим их встретиться с отцом или другим важным в их жизни мужчиной, а потом с остальными людьми, повлиявшими на них в годы становления. Когда клиенты соберут всю возможную информацию об этих ключевых людях, мы постепенно возвращаем их в реальность, просим открыть глаза и записать на бумаге то, что они узнали.

Мы часто удивляемся, сколько информации может дать это простое упражнение. Например, один молодой человек после него впервые осознал, каким одиноким и изолированным чувствовал себя в детстве. Он заблокировал эти важнейшие сведения, потому что они казались ему бессмыслицей. Разве можно чувствовать себя одиноким в семье с четырьмя детьми, отцом-священником и преданной матерью-домохозяйкой? В воображении он искал отца, но так и не нашел. Когда же встретил мать, первое, что он не задумываясь спросил, было: «Почему ты вечно занята? Разве ты не видишь, что нужна мне?» Это прозрение помогло ему понять, почему он находился в хронической депрессии. «До сих пор моя тоска была для меня загадкой», – признался он.

Когда человек выполняет это упражнение, у него появляется необходимая информация для построения Имаго – внутреннего образа, который руководит им при выборе партнера. Все, что остается сделать, – собрать положительные и отрицательные черты всех ключевых людей детства, подчеркивая те, что оказали наибольшее влияние. Именно эти качества человек будет искать в своем романтическом партнере.