В тени Золушки - Анна Яфор

А Никита регулярно докладывал о новых проблемах в делах. Чьи-то продуманные шаги один за другим наносили удары в спину, срывая месяцами подготавливаемые сделки и нарушая планы, кажущиеся идеальными.

– Тебе надо поговорить с отцом, – настаивал друг. – Он должен знать о том, что происходит.

Что удерживало от этого разговора, и сам не понимал до конца. Отец много лет не вмешивался в вопросы его бизнеса, оставаясь руководителем компании лишь формально. На бумаге. Всегда на все хватало собственных сил, и сейчас был уверен, что справится, хотя желание бороться за что-то возникало все меньше.

– У него немало своих дел… Лучше найди того, кто стоит за всем этим.

– Антон, мне не нравится происходящее. Как не понимаешь, тебя кто-то пытается уничтожить! Выкинуть из игры…

А ему все меньше хотелось играть… Зачем? Какой смысл в таком существовании, где нет права выбирать? Любить? Ощущать, как щекочут ладони ее волосы?

Был смысл, наверное. В маленьком невинном человечке, растущим под сердцем другой женщины. Ради этого стоило найти виновника нежданных бед…

И вот друг принес ответ – дикую, взорвавшую мозг правду. Несколько часов вопросов к самому себе. ЧТО ЭТО??? Почему пришло в его жизнь?

Даже в детстве не испытывал подобного, ибо каждый раз знал, за что несет наказание. Отец был справедлив. Всегда. Что же случилось теперь и за какие немыслимые ошибки он расплачивается?

Отключенный телефон – очередная насмешка. Не было такого никогда прежде. Не может же его избегать родной папа? Или может?

– Антон Михайлович, у Михаила Константиновича важная встреча. Если хотите, я уточню, где его найти.

Он не хочет, но должен узнать, почему остатки его жизни рассыпаются в прах. И ехать-то оказывается совсем недалеко. И машина отца очень заметна на фоне других, даже искать не надо…

А ей не идет эта прическа. Зачем отрезала свои чудесные волосы? Ему так нравилось…

– Браво, папа… Ты выбрал беспроигрышный вариант отомстить…

Сколько времени он простоял вот так: вцепившись в них глазами? Несколько минут? Час? Просто смотрел. В голове возникло нелепое сравнение: наверное, похоже чувствует себя человек, оказавшись на экзамене, к которому не готов. Впрочем, что Антон мог знать о состоянии, в котором ни разу не оказывался? Всегда старался уловить хотя бы суть… В школе, а потом в институте. Он не был зубрилой, но явиться на сессию совсем неподготовленным не мог, считая это оскорбительным не только для преподавателя, но и для себя самого.

А теперь вдруг вытянул билет, которого не существовало в программе. Он не забыл ответы – не угадывал задания, столь четко представленные перед глазами на заснеженном листе жизни.

Так не бывает. В книгах – возможно, в чьей-то буйной фантазии, в жестоких шутках не слишком мудрых людей. Но не в жизни. Ни в его. Тонкие пальцы, чьи касания он не мог забыть, побелели от напряжения, вцепившись в крохотные плечики. А губы дрожали. Она боялась. ЕГО. И этот страх был настолько очевидным, что заглушил все остальные ощущения.

Сделал шаг вперед, и ее лицо исказилось. Женя дернулась, отшатнувшись, и наткнулась на дверь кафе. Кажется, сжала руки сильнее, и он услышал жалобный писк:

– Мамочка, мне больно… Почему мы не идем домой? Деда?

Вдохнул холодного воздуха. Очнуться бы, протрезветь, разрушая это наваждение. Его детство вдруг вернулось в облике маленького мальчика с перепуганными глазенками. Именно так выглядит внезапная ожившая собственная забытая фотография?

– Мама?

Она пыталась что-то сказать, беспомощно перебирая губами, но лишь глотала снежинки, которых стало слишком много: запутались в волосах, облепили одежду. А с лицом почти сливались: Женя была такой же белой.

– Антон, ты пугаешь ребенка. Дай нам пройти.

Отец… А ведь он даже забыл, для чего появился на этом месте. Бросил взгляд на намокающую в руках папку.

– Знаешь… давно?

Что ожидал услышать в ответ? Наверное, опять пытался найти логику для всего. Должно же было существовать какое-то логическое объяснение происходящему?

Но услышал непривычно глухие слова:

– Три года.

Вот и вся логика… Пощечина или удавка на шее. И он затруднился бы ответить, что хуже: взгляд отца, не поддающийся никаким разумным трактовкам, или ужас, исказивший черты любимой женщины. Или … эти тихие всхлипывания его… сына? Сына? Его?

Он и слова-то такого не знал. Произносить не умел. Ребенок… Может быть, просто не дошел еще до этого шага, делая который начинаешь мечтать о подобном? Теоретически предполагал, конечно, что когда-то у него будут дети. Пытался привыкнуть к незнакомому ощущению от зарождения новой жизни в Кристине. А оказалось, что столько времени эта жизнь уже была, а он не почувствовал ничего. Не предположил даже тогда, что ушедшая из его жизни девочка была не одна…

– Зачем же ждал так долго? Почему только сейчас… – перевел взгляд на документы, собранные Никитой, – … решил поквитаться?

Мог ли когда-нибудь представить, что подобные слова будет говорить папе? Самому родному человеку?

Отец легонько обнял Женю за плечи, подтолкнув вперед.

– Дай пройти, Антон. Здесь не время и не место обсуждать эти вещи.

Она молчала, но оказавшись рядом с ним, втянула воздух почти со свистом. Всхлипнула без слез. Только на таком расстоянии стало заметно, как осунулось лицо, а новая короткая стрижка делала ее еще тоньше. Это ведь в прическе дело? Не в нем?

Отступил, пропуская их к машине отца. Боль из позвоночника внезапно переместилась в грудь, как раз в тот момент, когда он поймал застывший на нем взгляд малыша. И долго еще не мог сдвинуться с места, даже после того, как автомобиль скрылся из поля зрения.

Так бы и стоял дальше, всем телом впитывая холодный воздух, но телефон завибрировал, высвечивая номер Кристины, и, стоило лишь ответить, как до него донеслись почти истеричные крики девушки.

– Антон, забери меня отсюда! Скорее!

Она плакала, отказываясь что-то объяснять. Пока мужчина доехал до торгового центра, куда вызвала невеста, успел придумать множество причин, объясняющих ее состояние. Но ни одна из них не оказалась верной. Кристина стояла неподалеку от входа, отвернувшись от окружающих. Плечи дрожали.

– Что случилось?

Девушка развернулась к нему, демонстрируя заплаканное лицо с потеками туши. Антон испугался: плачущей ее никогда не видел, а прилюдно допустить подобное было совсем недопустимо для Кристины.

– Пойдем в машину.

Она кивнула, позволяя ему забрать пакеты с покупками. Молча прошла вперед, не оглядываясь до самого салона. Но, оказавшись внутри, едва дождалась закрытия двери: зарыдала в голос, врезаясь кулачками ему в грудь.