Тайна Подземья - Светлана Гамаюнова

– Я постараюсь не высовываться. А еще скажи, существует ли какой-нибудь план по спасению?

– Жиль, этого я точно не могу рассказать. Такая информация может поставить под угрозу жизни многих людей. Скажу только то, что не скрывается и менее секретно. Найдено пророчество. Его встречали несколько очень достойных людей, в том числе моя мать. Оно не конкретное и не полное. Но суть в том, что Любовь спасет мир. И в нем почему-то упоминается дочь короля, а у нас нет королей, сама знаешь. Да и не об одной дочери речь идет, а как бы о двоих, что совсем странно для всех. Я тоже буду летать, и постараюсь разобраться в этом. Но пока у меня другие задачи. А пророчеством активно занимается мой друг, он чуть постарше меня и учительствует на втором уровне. Очень основательно занимается. Он большая умница и яркий талант. Мы надеемся на него. Хотя пророчества пророчествами, дела делами и борьба борьбой. Так-то вот. Пора возвращаться, девочка.

И мы полетели на землю. Я так устала, что Вовс отвел меня домой, и поцеловались мы только один раз. Зато как! И нежно, и чувственно. В нашем поцелуе не было больше ничего, кроме любви. Только признание в любви.

– До завтра, – сказали мы оба на прощание.

А завтра не было никакой встречи. Утром ко мне подошел хранитель и спросил, сколько времени мне надо на сборы. А потом, не слушая ответа, уточнил, что мне стоит собраться за час, так как мы покидаем училище и отправляемся на первый уровень.

Попыталась выяснить, к чему такая спешка и можно ли мне попрощаться со знакомыми. На что мне довольно резко и холодно сообщили:

–Жильбертина Танаис, Вы подписали распределение, и ситуация складывается так, что требует вашего немедленного отбытия на место назначения. Фея первого уровня болеет и ее нужно заменить как можно быстрее. А также нам известно, что Вы девушка малообщительная, в училище друзей особых не имеете, поэтому давайте не затягивать сборы. Жду Вас через час возле входа.

Вещей было немного. Побросала их в чемодан, быстро написала прощальную записку Берте. В ней отдельно попросила передать Вовсу, что меня срочно отправили по месту распределения, и что я надеюсь, что нам еще удастся встретиться и поговорить. Вот и все. Прощайте, полеты, другие миры, прощайте, только начавшиеся романтические отношения.

Особенности устройства и жизни на первом уровне я немножко знала по летней практике, детским воспоминаниям и по рассказам родителей. Также что-то вычитала в книгах. С феей этого уровня я познакомилась еще во время практики. Угрюмая неразговорчивая девушка, которой, казалось, безразлично все, что происходит вокруг. Руководитель практики, однако, ее хвалил за умение правильно ощущать и перенаправлять идеи. Тогда она не походила на болезненную, и то, что за несколько месяцев до окончания контракта ее собрались заменить, меня удивило.

Покинув школу, мы быстро появились возле домика феи первого уровня. Встретившая нас фея, в самом деле, выглядела очень бледной и подавленной. По правилам, она обязана передавать дел в течение месяца, но куратор сказал, что на все про все у нас есть только неделя. Это невероятно мало! Семь дней она вводила меня в курс дела, знакомила с особенностями работы. Рассказывала, на что стоит обратить более пристальное внимание, а что не так существенно. Но все разговоры со мной давались ей тяжело. Личными наблюдениями не делилась, никаких собственных впечатлений от работы, только общие фразы и прописные истины. Странно. Видимо, все придется узнавать самой. Неделя закончилась очень быстро. Предшественница отбыла, и я осталась одна с таким огромным и довольно сложным первым уровнем.

Работать предстояло под защитой стражников равновесия. Вскоре они приехали познакомиться со мной. Веселые, беззлобные ребята, они мне понравились. Их задача – следить за порядком на уровне, особенно на окраинах, куда выбрасывало особ без четко выраженных жизненных целей. Особ, которых из-за отсутствия талантов и стремлений, но имеющих склонность к ничегонеделанью, так и не удавалось приобщить к разумному, доброму, вечному. Окончив школу, они слонялись по уровню, плавно перетекая от одного учителя к другому. Ни у кого ничему не научившись, да и не желая этого, они постепенно оседали на окраинах, не имея ни идей, ни денег, ни желания изменить свою судьбу. На поддержание их существования выделялись небольшие средства, и так они и жили, приворовывая по мелочам, не засоряя пространство идеями. Меня такие люди, собственно, не беспокоили. Стражники также следили за тем, чтобы не возникало драк между приверженцами тех или иных учителей. Это тоже случалось, когда словесные доводы переходили в физические, но такие инциденты были нечастыми. Мы с ребятами наладили канал общения на тот случай, если что-то произойдет со мной – вдруг, кто-то решит меня обидеть. Правда, они заверили, что о нападении на фей не слышали никогда. Я успокоилась и приступила к работе.

Дел оказалось много. Быть ответственной за равновесие целого уровня, а если более широко смотреть, и целого мира, очень сложно и ответственно. Я старалась, как могла. Часами слушала идеи и «справа», и «слева», и из других направлений. Было интересно. Сначала, конечно, чувствовала только общий фон, но постепенно начинали вырисовываться подробности – нюансы идей каждого сектора. Сразу отметила, что идеи сектора «справа» довольно сильны и явно вступили в период активного развития. Но пока они еще не угрожали интересам уровня.

Первое время, да и потом тоже, думать ни о чем другом, кроме работы, не оставалось ни сил, ни желания. Мысли о Вовсе посещали только тогда, когда я, полностью обессиленная, отправлялась в постель. Я волновалась о нем. Как он там? Вспоминает ли обо мне? Куда его отправили работать? Не прослышал ли какой-нибудь слишком ретивый хранитель о его идеях, не случилась ли от этого беды?

К концу подходил третий месяц моего пребывания на этой работе, а от Вовса не приходило никаких известий. В голову лезли не только тревожные, но и печальные мысли. Почему он не связывается со мной, ведь обещал? Что-то случилось? Или с глаз долой – из сердца вон?

Попыталась связаться с Бертой. Спросила, как у нее дела, куда ее распределили и приписала, и, как бы между прочим, не знает ли она, как себя чувствует Вовс.

Ответ меня и порадовал, и озадачил. Хранитель жив-здоров и получил распределение на работу на седьмом уровне. Больше она ничего о нем не знала. Сама Берта попала в один из институтов на втором уровне – уровне любви. Там нужны трезвые головы, и ее взяли на хорошую должность.

Письмо звучало довольно сухо, но, слава Свету, без злорадства. Хорошо, что ей хватило такта не наступать на мою больную мозоль. Очень боялась, что она напишет что-то типа: «Видишь, я была права, когда советовала не связываться с ним, и молодец, что ты меня послушалась. Он для тебя птица слишком высокого полета, правильно сделала, что не связалась с ним, и теперь у тебя есть важная, престижная и хорошо оплачиваемая работа, а такие, как Вовс, останутся приятным воспоминанием о днях романтической молодости». Как же здорово, что она этого не написала.

После сообщения Берты я поняла: ждать вестей от Вовса не стоит. «Не обманывай себя напрасно», – сказала я себе. Но мысли предательски возвращались к хранителю, не могла выбросить из головы и забыть его окончательно. В часы, отведенные для сна, я раздумывала о наших ушедших в небытие отношениях, хотя понимала, что размышлять о том, что случилось с его чувствами ко мне – позабыл, разлюбил или нашел другую – совершенно бессмысленно. Надо просто вычеркнуть этот эпизод из своей жизни. Однако эпизод, оказалось, слишком значимый: упрямые мысли, как овцы в считалочке во время бессонницы, скакали, куда сами хотели. Перепрыгивали через плетень туда-сюда и бегали по кругу: «Почему и как он пропал? Отчего с ним нет никакой связи? Не приезжает, не пишет и в слоях его ощутить невозможно». В глубине души не могла поверить в то, что он так быстро меня забыл. Нет, что-то не так. Стала копаться в себе, размышляя, что же испытывала к нему раньше и что испытываю сейчас. Многочисленные ночи без сна привели к заключению, что тогда, в прошлой жизни, «жизни до того, как», с моей стороны любовь к парню еще не проснулась, но появился интерес к нему. Назовем посетившее меня чувство красивым словом «влюбленность». Но даже ее оказалось больно терять. Перебирала тысячи вариантов возможного развития событий и не находила ответ. В голове крутились вопросы. Почему при том, что любовь считается самым светлым человеческим чувством, она так часто порождает самые тягостные эмоции? Почему, как оказалось, настолько трудно обрести радость от любви и отчего любовь так часто приносит лишь боль? Ответа у меня, понятное дело, не было. А в это время во мне что-то потихоньку умирало. То, что хотело превратиться в прекрасную бабочку по имени любовь, так и не расправило крылья.