Похитители - Уильям Фолкнер

– Он их повидал, – сказал он. – Понимает, что мы хотим, чтобы он взобрался по ним, но покамест не решил, хочет ли сам. Хорошо бы мистер Мастак по товарным вагонам сделал нам еще одно одолжение – раздобыл хлыст.

– Так у тебя он есть, – сказал Бун. Он имел в виду меня – один из моих талантов, трюков. Я делал это языком, пользуясь ртом, горлом, гортанью как декой, звук получался необычайно резкий и громкий и, случалось, похожий на щелканье хлыста; мама под конец запретила мне производить его в пределах нашего двора, уже не говоря в пределах дома. А бабушка однажды с перепугу даже произнесла бранное слово. Но только однажды. С тех пор прошло около года, так что я, может, даже забыл, как это делается.

– Верно, – сказал Нед. – Он у нас есть. – Потом мне: – Принеси-ка длинный прут. В тех кустах наверняка найдется. – И в самом деле, поблизости рос куст бирючины; должно быть, это была чья-то частная лужайка, сад – до того, как их сменили прогресс, промышленность, коммерция, железные дороги. Я выломал прут и вернулся. Нед уже подвел коня ближе, головой к сходням. – А ну, мистер Бун и мистер Мастак, вы люди рослые, встаньте-ка с боков взамен воротных столбов. – Они встали, а сам Нед, уже на середине сходен, с поводом в руке, лицом к коню, уговаривал его: – Вот так, – сказал он. – Лезь по этой куриной жердочке прямиком к славе и к Пассему, штат Теннесси, прибудешь туда завтра на рассвете. – Он сошел на землю, завернул коня, деловито, быстро, обращаясь одновременно ко мне: – Прут он уже заметил, теперь заходи ему в хвост. Но его не тронь и не щелкай, пока не скажу, – Я зашел в хвост, и мы трое – Нед, конь и я – двинулись прочь от сходней, отошли, наверное, ярдов на двадцать, как вдруг, не замедляя хода, Нед завернул и крутанул коня, я завернул тоже, по-прежнему держась позади, и тут конь снова увидел ярдах в двадцати от себя край сходней между Буном и Сэмом. Завидев сходни, конь остановился. – Щелк, – сказал Нед. – Я щелкнул, и очень удачно, конь дернулся, а Нед уже пятился к сходням, чуточку быстрее. – Теперь, как я скажу «щелк», ты щелкни и сразу тронь его прутом. Не бей, просто дотронься, где у него хвост растет. – Нед уже прошел между Буном и Сэмом и стоял на сходнях. Конь явно обдумывал, как поступить: заартачиться, или шарахнуться вбок (вдобавок его затруднял выбор – кого сшибить: Буна или Сэма), или же просто вырваться из окружения, потоптав всех без разбору. Прямо видно было, в каком он затруднении, и, может быть, на это и рассчитывал Нед, – на разум, способный переваривать только одну мысль зараз, такой робкий и смятенный, что когда вторгается вторая, в голове получается полная каша. – Щелк, – сказал Нед. На этот раз я еще и тронул коня прутом, как велел Нед. Конь прянул, рванулся вперед, передние ноги очутились на середине сходней, одна задняя нога (с Буновой стороны) царапнула копытом край и соскользнула, но Бун, не дожидаясь команды Неда, схватил эту ногу обеими руками и водрузил на сходни, подперев коня, привалившись к нему всей тяжестью; конь застыл на месте, стоя всеми четырьмя ногами на сходнях и весь дрожа. – Теперь, – сказал Нед, – прижми прут поперек поджилок, пусть знает: сзади что-то есть, поддержит его, не даст сверзиться.

– Ты хочешь сказать – не даст ему попятиться, сойти на землю, – сказал Сэм. – Тут скорей лом понадобится. Сходи за ломом, Чарли.

– Правильно, – сказал Нед. – Мам лом сию минуту понадобится. Но покамест нам и прута хватит. В тебе весу маловато, – сказал он мне. – Отдай прут мистеру Буну и мистеру Мастаку. Жмите прут к поджилкам, будто это упор. – Они принялись жать, держа гибкий прут за концы – Теперь толкайте его вперед. Когда скажу «щелк», щелкай погромче, пускай думает, что и хлопнут его сильно. – Но мне даже не пришлось щелкать. Нед сказал коню: – Давай, милок, двинули в Пассем! – И конь шагнул вперед, Бун и Сэм за ним, нажимая на поджилки согнутым дугой прутом, и вот его передние ноги уже ступили на прочную платформу, потом заключительный рывок, отчаянный скребущий звук – и вот платформа прогрохотала, как будто конь прыгнул на дощатый мост.

– Когда надо будет загнать его в вагон, одним прутом да прищелкиванием не отделаешься, – сказал Сэм.

– А мы загоним его ломом, – сказал Нед. – Принесли его? – Лом был уже тут. – А ну, отворотите эту куриную жердочку, – сказал Нед.

– Постой, – сказал Сэм. – Зачем?

– А затем, что он перейдет по ней в вагон, – сказал Нед. – Он к ней привык. Уже знает – на том конце его не обидят, не напугают.

– Зато он с нутром вагона еще незнаком, запаха его не почуял, – сказал Сэм. – Вот что меня смущает. – Однако в Недовой идее был смысл. К тому же мы настолько далеко зашли, что остановиться теперь было немыслимо, даже если бы Нед велел, скажем, разобрать две стены склада, чтобы коню не пришлось огибать углы. Поэтому Бун и железнодорожник отворотили ломом сходни от платформы.

– Черт побери, – сказал Сэм. – А потише нельзя?

– А вы при нас на что? – сказал Нед. – Зря, что ли, вы в медных пуговицах ходите? Должен же от них быть хоть какой-нибудь прок. – Но чтобы втянуть сходни на платформу, и перетащить их, и перекинуть, как мост, с платформы в черную зияющую пасть вагона, понадобились все мы, включая мисс Корри. Затея Нед подвел коня, и я сразу понял, что имел в виду Сэм. Конь действительно был незнаком с запахом товарного вагона, зато, в отличие от нас, простых смертных, видел в темноте его нутро; помню, как я подумал Вот мы и сходни отодрали, и нам уже не суметь до света даже спустить его с платформы. Но ничего страшного не произошло. То есть не произошло ничего. То есть не понимаю даже, что произошло; никто из нас не понял. Нед подвел коня, чьи копыта гулко стучали но доскам, к сходням, которые превратились теперь в мост, и встал на мост в дверях вагона, уговаривая коня, легонько натягивая повод, пока наконец конь не поставил одну ногу на мост, – и уж не знаю, что я в тот момент подумал; секунду назад я считал, что во всем Мемфисе не хватит народу, чтобы втащить коня в этот чернеющий зев, в следующую секунду я стал ждать того же рывка, прыжка, что и в прошлый раз sa сходнях; но конь поднял ногу и опять поставил ее на платформу, и они с Недом уставились друг на друга, застыв, как в живых картинах. Я услышал, как Нед перевел дух.

– А ну-ка, отодвиньтесь все к стене, – сказал он. Мы отодвинулись. Не знаю уж, чего он такое «делая. Я только увидел, как, одной рукой держа повод, другой он погладил, потрепал коля но морде. Затем отступил, скрылся в вагоне, повод натянулся, из глубины вагона раздался голос: – Иди сюда, милок, бери.

– Будь я проклят, – сказал Сэм. Потому что это было все. Висячий мост тихонько проклацал, в пещерной черноте простучали копыта – и все. Мы внесли фонарь; в углу, где стояли конь с Недом, сверкнули холодным блеском лошадиные глаза и погасли.

– Где те доски и гвозди, про которые вы поминали? – спросил Нед Сэма. – Несите сюда вашу куриную жердочку. Вот вам уже и готовая стенка.

– Черт, – сказал Сэм. – Не пора ли остановиться?

– Когда люди придут сюда утром и хватятся целого товарного вагона, – сказал Нед, – им не до того будет, чтобы плакать по жердочке из курятника. – Так что все мы, включая мисс Корри, но опять-таки исключая Неда, перетащили похищенные сходни в вагон, и поставили набок, и держали все время, пока Бун и Сэм и железнодорожник (у Сэма и доски и гвозди были заготовлены) сколачивали стойло для коня в углу вагона: не успел Нед рта раскрыть с новым требованием, как Сэм извлек откуда-то ведро для воды, и кормушку для зерна, и даже охапку сена; мы все выстроились поодаль, под мирное и довольное похрупыванье коня. – Он уже чувствует себя все равно как в Пассеме, – сказал Нед.