Стервятник - Александр Бушков

– Вот только кое-что, убей меня, не стыкуется, – вдругсказала Соня. – Чересчур уж шикарный достархан для простого советскогоинтеллигента – икорка, осетринка, все прочее, коньячок за триста штук… Ты что,зарплату наконец получил за последний год или старушку-процентщицу угрохал, кактвой знаменитый тезка? Чем вообще занимаешься, если не секрет?

– Граблю, – неожиданно для себя сказал он. Хмель бродилв голове жаркими волнами, но дело было даже не в спиртном, а в яростном желаниивыломиться из той ничтожной клеточки, в которую его, нет сомнений, поспешилизанести и эта девица, и ее сутенерчик. Он хотел быть другим, новым, он имел наэто право, черт возьми, уже поднялся над быдлом…

– Бывает, – ничуть не удивившись, кивнула Соня, налиласебе еще. – Тоже занятие, если не попадаться… А кого грабишь, если несекрет – телефоны-автоматы?

Он решительно встал, шумно отодвинув стул, вышел на кухню итут же вернулся, подбросил на ладони пистолет:

– Да нет, Сонечка, немного повыше летаю…

Вот теперь на ее личике наконец-то заиграли именно теэмоции, которых он ждал – подобралась, глянула с некоторой опаской:

– Покажи?

– Да пожалуйста, – сказал он покровительственно,выщелкнул обойму и положил пистолет ей в руку.

– Настоящий…

– Квартира не моя, кстати, – сказал он, всерьез ощущаясебя сильным и решительным. – Снимаю я эту квартирку, знаешь ли…

– Круто, – заключила она без улыбки. – Сунь этуштуку куда-нибудь подальше, ладно? А кого грабишь?

– Тех, у кого деньги дурные… – сказал он, спрятав пистолет встол и усевшись напротив нее. – Не старушек же…

– Робин Гуд, стало быть?

– Да как тебе сказать… – Он кивнул в сторону ствола. –А тебя это как, нисколечко не удивляет?

– Ну, не особенно, – призналась она. – Всякогонасмотрелась. Но сердце мне подсказывает, что ты все же из интеллигентовпроизошел, а? Поднялся над своим классом, учено выражаясь?

– А что, плохо?

– Ну почему, – сказала Соня, щурясь. – Не в стадеже ходить, если вдруг выпала возможность, нужно ловить шанс…

– А ты-то кто? Если знаешь, что такое энтропия и не путаешьЭйнштейна с Юрием Никулиным…

– Я же говорю – отпрыск интеллигентов. Целых три курсакончила в универе.

– А что ж вот так…

– А что? – Она смотрела совершенно безмятежно. –Доучиться и, как папа с мамой, давить ломаный стул в институте за символическуюденежку? Все равно, Родик, всех нас в этой жизни стебут, как проклятых, и какаяразница, в фигуральном смысле или в прямом? Ты же тоже, я так понимаю, бросилпрежние умственные забавы? И подался в черные робин гуды? Если уж такова се ляви… – Она лихо подняла рюмку, но глаза все же были чуточку грустные. –Давай вздрогнем? А, на часы поглядываешь… Действительно, безобразие с моейстороны, разболталась… Этот обормот, Толик, мне успел радостно и веселонаябедничать, что клиент попался из интеллигентов и с эскортом прежде шашней неимел… – Она встала, подошла к нему сзади и наклонилась к уху. – Выходит,ты у нас невинный в некотором роде? Ничего, это не больно и не страшно, и мамане узнает… – и звонко рассмеялась над ухом.

Родион сердито выпрямился, но, встретив ее абсолютноневинный взгляд, смешался. Нарочито громко ступая, подошел и задернул шторы – вкомнате, правда, особенно темнее не стало, до захода солнца было еще далеко.Обернулся. Она уже успела снять джинсы и сидела на незастеленном диване,откинувшись назад, упираясь руками, черная футболка задралась, полоска тела межней и розовыми трусиками моментально подействовала на него должным образом,вышибая из головы комплексы и переживания. Направился к дивану, на ходувытаскивая, прямо-таки вырывая рубашку из джинсов. Смешно, но и в самом делеволновался чуточку, словно в первый раз.

– Э нет, сэр, не спешите… – Она подняла руку, держа двумяпальцами яркий крохотный пакетик. – Давай я сама надену…

Рубашку он так и не снял. Наплевать, сойдет… Соня закрылаглаза. Уложив ее на диван и с мальчишеской поспешностью раздев окончательно,Родион потянулся было к ее губам, но вовремя опомнился, в последний моментотвел лицо, поцеловал в шею. Она коротко простонала, так возбуждающе и нежно,что Родион сам не заметил, как вошел в нее – при помощи умелых пальчиков.

…Она так и не открыла глаз, ни разу. Это было прекрасно –странствующие по его телу теплые ладони, жаркие стоны в ухо, быстрый дразнящийшепот: «О, какой ты… Быстрее, глубже…», поток тихих непристойностей,возбуждавший еще больше, то и дело прерывавшийся отчаянными вздохами и стонами.Когда ее палец, уверенно раздвинув ягодицы, вошел сзади, Родиону показалось,что внутри у него что-то беззвучно взорвалось, и он кончил яростно, взрывом,прижав девушку к жесткому дивану, зажав в зубах кожу над ключицей. Онараспласталась под ним, бессильно раскинув руки, укусила под подбородком изамерла. Все было так великолепно, что он, не сдержавшись, зарычал по-звериномуПоднялся над ней, упираясь руками, тело все еще содрогалось, опустошаясь. Ирасслабленно упал рядом, повернув ее на бок, не в силах из нее выйти, да и нежелая того.

В чувство его привел настойчивый, длинный звонок в дверь.

– Пора… – раздался над ухом прерывистый шепот.

– К черту! – Он открыл глаза, чувствуя себя, какребенок, у которого безжалостно отбирали новую великолепную игрушку. –Слушай, ему можно еще денег сунуть, да?

– Ну естественно, – сказала Соня. – На час, да?

– К черту, – повторил он. – До ночи, до утра…

– Э нет, не пойдет, – сказала Соня тихо. – Мне,знаешь ли, нужно дома отметиться, а то предки всю милицию на ноги поднимут… Неповеришь, всегда дома ночую, как порядочная девушка, такую себе сменувыговорила… Часа на два, идет?

Звонок надрывался.

– Там в кухне деньги на столе, сунь ты ему, сколько следует,и пусть катится… – быстро сказал Родион, чувствуя самый натуральный страх примысли, что она сейчас может уйти.

Соня мимолетно погладила его по щеке:

– Не переживай, Робин Гуд, сделаем в лучшем виде…

Она встала, не озаботившись хоть что-то на себя накинуть,скрылась в кухне и вскоре вышла с мятыми купюрами в руке, открыла дверь, тихопроизнесла пару фраз, щелкнула замком. Вернувшись, присела рядом на диван,улыбнулась:

– Порядок в танковых войсках, остаемся. Я ему там отстегнулаповыше нормы второпях, ты не против?

– Да ерунда, – отмахнулся он. – Я себе ещераздобуду… Иди сюда…

– Куда спешить? – Она улыбнулась, взъерошила емуволосы. – Я его зарядила на пару часов, посидим, как белые люди, не спеша…– Гибко выгибаясь, накинула футболку и направилась в ванную.

Родион встал, осушил рюмку, закурил, слушая плеск воды.Пачка была пустая, и он сходил за сигаретами в кухню. Куча купюр, которую онпосле звонка в эскорт вывалил на кухонный стол – одни рубли, доллары остались всумке – поубавилась больше чем наполовину, судя по всему, Соня излишнейцеремонностью не страдала. Но такие мелочи его сейчас нисколечко не волновали,деньги были раскрашенными бумажками, и только. Он все еще переживалвзрывоподобный оргазм и воспоминания о гибком сильном теле, извивавшемся подним в бешеном ритме.