Иди туда, где страшно. Именно там ты обретешь силу - Джим Лоулесс

Если лошадь понесет, это крайне неприятно и чрезвычайно опасно для нее самой, для других наездников и их лошадей, и конечно — для жокея. Нет никаких правил об охране труда и норм безопасности, чтобы защитить вас. Вы не можете нажать Control/Alt/Delete, чтобы остановить это. Вы не можете позвать кого-то еще, кто спасет вас. Это не видеоигра. Это не тщательно отснятая сцена с каскадером в кино, где зритель верит, что все закончится хорошо. Вы не контролируете ситуацию на скорости сорок миль в час.

Вскоре после того, как Ги познакомила меня с Босли, она представила меня их соседу Чарли Морлоку, который тоже любезно согласился протянуть мне руку помощи. Каждый день я должен был по жребию совершать заезд (выводя группу скаковых лошадей наружу для упражнений) с Босли либо с Чарли — или тщательно планировать рывок от одного двора к другому, чтобы выполнить по одному заезду под руководством каждого.

Изначально команду Чарли не слишком впечатлил новый «жокей». У них была на то причина. Я действовал чуть живее, чем следовало. Кроме того, я не делал секрета из своего плана выехать на ипподром, и думаю, они считали этого лондонца, который не умел ездить верхом, просто слегка нахальным. Справедливое мнение.

Утром одного из первых моих дней у Чарли мне предстояло галопировать на спинах нескольких лошадей. Мы тренировали лошадей галопом на Блоуинг-стоун в Кингстон Лайл, который изгибается почти на 90 градусов на протяжении примерно трети пути вверх. Лошади постоянно стремятся ускориться, преодолевая холм, и тот день не был исключением. Как только мы обогнули поворот, мой конь опустил голову и понесся опрометью. Я его не удерживал, и мы пронеслись сквозь всю вереницу, мимо всех остальных, пока я не обнаружил, что стараюсь удержать его позади лидирующей лошади, которой управлял Леон «Золотые руки». Если бы я не смог удержать его позади Леона, ничто уже не удерживало моего коня от долгого сумасшедшего галопа по сельской местности Беркшира.

Леон, очень талантливый профессиональный наездник под семьдесят, сидел на одном из самых трудных жеребцов во дворе. И когда я пытался удержать своего коня позади его коня, выглядело это так, будто я собираюсь заставить их сцепиться подковами, увлекая нас всех на землю в очень опасной ситуации, рискуя убить и коней, и жокеев. Я не хотел рисковать, поэтому пустил коня в обход Леона. И когда конь увидел впереди открытое пространство, он окончательно потерял контроль и пустился во весь опор. Конь Леона перепробовал все средства, чтобы последовать за нами, но маэстро удерживал его в ровном галопе. К счастью, мой конь решил остановиться на вершине холма. Определенно, я должен был многому научиться.

Мы шагом вернулись во двор и расседлали лошадей. В тот день я совершал два заезда, так что между ними был завтрак, и в действительности я не очень стремился туда после моего представления во время скачек галопом. Я вошел в кухню Raceyard Cottages и, никогда прежде не сталкиваясь с Леоном, протянул руку, чтобы представиться. Он пожал мою руку и сказал: «Думаю, мы уже встречались этим утром». Впоследствии мы с Леоном стали друзьями, и он очень помог мне, но это было не лучшее начало.

Вскоре после того эпизода Марк Брэдберн, жених Ги, пригласил меня посетить конный двор Генри Дейли в Ладлоу,[57] где он был постоянным жокеем. Марк посоветовал мне держаться в восьми корпусах от его лошади, не ближе, когда мы будем переходить на галоп. Во время тренировки позади меня была только пара лошадей, а вся вереница из примерно 15 лошадей растворялась в тумане впереди, вверх по холму. Зрелище было захватывающее. Я чувствовал себя прекрасно.

Когда мы перешли на галоп, я держал кобылу в восьми корпусах от Марка и начинал расслабляться и наслаждаться ездой. Но вдруг услышал крик «Посторонись!» — крик наездника, лошадь которого понесла. И крик означает предупреждение, что он распалит и вашу лошадь, когда будет проезжать мимо. Моя кобыла рванула, как молния. Тогда я оказался наравне с Марком, крича: «Что мне делать?» Но я не слышал его ответ, потому что мы с лошадью уже растворились в тумане впереди. Мы промчались через вереницу лошадей, пока в тумане я не начал различать ужасающее зрелище: семь или восемь лучших скаковых лошадей мистера Дейли разворачивались на пределе галопа. И еще хуже — увидел самого Генри Дейли в кепке и веллингтонах, стоящего рядом с джипом-внедорожником и наблюдающего за приключением с широко раскрытыми глазами и открытым ртом.

Мы не замедлялись. Что будет?

Я решил действовать и выводить кобылу из галопа. Мы свернули в туман поля. Обычно забег галопом оканчивается на вершинах холмов. Если же вы галопом сворачиваете с холма, вы начинаете спускаться вниз. А значит, вы набираете скорость.

И вот мы свернули — на полном скаку — вниз.

Я ощущал только стук копыт и дыхание лошади тем туманным утром в Шропшире. Но вот к этому присоединилась третья составляющая — быстро приближающаяся живая изгородь. Огромная живая изгородь, которую, я думал, моя кобыла не сможет осилить, даже если бы у меня была хоть какая-то идея о том, как перепрыгнуть через изгородь на лошади.

Я решил спрыгнуть с лошади. Вытащил обе ноги из стремян и махом прыгнул… Когда я посмотрел вверх, лошадь через открытые ворота покидала поле спокойной рысью; поводья шлепали ее, а стремена болтались. Я с облегчением обнаружил, что могу встать. Правда, весь был покрыт грязью, за исключением места, которое закрывали защитные очки. В остальном я был в порядке.

Десятью минутами позже я вернулся в загон, а лошадь уже была помыта и стояла в своем стойле. Я решил заключить мир с мистером Дейли. Сначала он не выглядел как человек, который готов раскуривать со мной трубку мира. Через некоторое время он смягчился. Спасибо вам, мистер Дейли. Прости за это, Марк.

На следующий день я не хотел выезжать. Я не чувствовал себя в состоянии. Дело было не в том, что я опасался «снова сесть на лошадь», а скорее в опасении нанести вред человеку или поранить животное. Поэтому я не выехал. Я просто не знал, как это сделать. Я позвонил Ги и рассказал ей о проблеме. Тем вечером Ги, Марк и я придумали план.

Я возьму скаковую лошадь, которая в тот день не была на тренировке. И мы проведем ее галопом после того, как все остальные лошади отправятся в конюшню. И я остановлю ее. И буду останавливать до тех пор, пока не научусь останавливать каждый раз.

Марк, Ги и Чарли (он в тот день предоставлял мне скаковую лошадь) согласовали свои действия, Чарли стоял на старте, чтобы помочь мне ровно стартовать, Ги была на полпути, чтобы крикнуть совет по поводу моего положения в седле, а Марк должен был руководить остановкой лошади, выбирая для этого произвольные точки. Мы не собирались останавливаться в конце забега, где лошадь знает, что от нее ожидают остановки, а именно в том месте, где будет стоять Марк.

У меня был Чарли — бывший жокей и талантливый тренер, Ги — чемпион среди женщин-жокеев, и Марк — первоклассный жокей в скачках с препятствиями, который только что пришел вторым на Grand National, стоящий на поле и обучающий меня удерживать лошадь. Как это произошло?