Гормон счастья и прочие глупости - Екатерина Вильмонт

— Ну, во-первых, оформлю отцовство. И буду добиваться,чтобы Венчика отдали мне, — ответил он очень серьезно.

— Безнадега.

— Ничего подобного! Оскар сказал, что в Израиле естьзакон, по которому даже ребенок может подать в суд на родителей заиздевательства, ну разумеется, с помощью адвокатов. На худой конец, можетсгодиться и это.

— Ты с ума сошел? Чтобы четырехлетний пацан подавал всуд на родную мать?

— Она не мать, а ехидна! Кстати, я вовсе не уверен, чтовсе с самого начала не задумано как хорошо срежиссированный спектакль. И явлениепрабабушки к тебе… Согласись, это довольно странно. И потом, как вовремя этадама улеглась в больницу…

— Да ну, Венька, непохоже…

— Откуда я знаю, похоже — не похоже. Но факт налицо:эта падла подкинула ребенка совершенно чужому человеку.

— Но ведь она своего добилась — ты привязался кВенчику!

— А зачем ей это?

— Вероятно, она надеялась таким образом заполучитьтебя.

— Да сдался я ей… Столько лет не напоминала о себе, ивдруг…

— А может, она все глаза выплакала?

— Ты еще ее защищаешь? — вскипел он.

— Даже не собираюсь! Просто я размышляю вслух. Какую-тоцель она преследовала. Но вот какую… Слушай, а давай я позвоню бабке? Может,она уже не в больнице?

— Попробуй, — пожал плечами Венька. — Но чтоты ей скажешь?

— Я не скажу, я спрошу, чего от нас хотят?

— От нас?

— Конечно, от нас. Ты же мне не чужой, между прочим.

— Да, Буська, хорошо я все-таки тебя воспитал!

— У тебя завышенная самооценка.

Мы пошли к нему в номер, уложили Венчика, который всетребовал, чтобы ему почитали. Пришлось Веньке прочитать ему наизусть большойкусок из «Конька-Горбунка». Наконец он уснул. Спал он всегда крепко и обычно непросыпался до утра.

Мы перебежали ко мне в номер, и я набрала телефон РахилиСтепановны.

Она мгновенно сняла трубку.

— Рахиль Степановна, это Броня!

— Ай, Бронечка, я уж думала, вы никогда не позвоните!Что вы хотите сказать? Я не знаю вообще, стоит ли нам разговаривать… Мояненормальная внучка спрятала Венчика.

Я безмерно удивилась:

— Что значит — спрятала?

— Она его отвезла к каким-то подружкам в Тверию, чтобыя не показала его отцу..

— Очень интересно! А где она сама?

— А что, Вениамин хочет с ней поговорить? Я думаю, нестоит…

— Подождите, Рахиль Степановна, я ничего не понимаю…

— Ну она взяла Венчика и увезла в Тверию, это такойгород на Киннерете… Она там с ним прячется…

— Извините меня за странный вопрос, вы лежали вбольнице?

— В какой еще больнице? Я, слава богу, на здоровье нежалуюсь! Только без Венчика очень скучаю…

— Он без вас тоже. — Я была просто в бешенстве.

— Ну конечно, маленький мой… Постойте, что вы говорите?

— Рахиль Степановна, ваша внучка случайно несумасшедшая?

Старуха закашлялась.

— Нет, она просто нервная девочка… А почему выспросили?

Тут уж я не выдержала и все ей рассказала.

— Ай, боженьки, что же это делается? Подкинула ребенкаи скрылась? Я не верю! — вдруг заголосила она. — Вы все врете. Дайтемне послушать его голос, я хочу поговорить с Венчиком!

— Венчик спит, он устает, у нас нет возможности вовремяукладывать его. Но с отцом мальчика можете поговорить! — Я сунула ему трубку.

— Добрый вечер, Рахиль Степановна, к сожалению, Броня(чудеса, он назвал меня Броней) сказала вам чистую правду. Но я хочу васпредупредить, что я сей возмутительный факт, так сказать, официальнозарегистрировал, скрепил подписями множества свидетелей, и, если ваша внучкапопытается меня шантажировать… — Он долго молчал, слушая старуху, потом сказалуже довольно миролюбиво:

— Мне очень грустно все это слышать, но вы неволнуйтесь, Венчик в полном порядке. Конечно, он скучает, но ничего. Через двадня наши гастроли заканчиваются, мы с Броней привезем Венчика к вам и тогда всеобсудим. Нет, мы поживем еще неделю в Натании. Вы, главное, не нервничайтеиз-за Венчика. Он чудесный парень, мы очень с ним подружились. Да-да, конечно.Она тоже вам передает привет. Непременно.

Когда он повесил трубку, вид у него был весьма озадаченный.

— Буська, мы, кажется, влипли.

— Во что?

— Там все далеко не так безоблачно, как она теберассказывала.

— В каком смысле?

— Ну я с твоих слов понял, что у Соньки есть папа имама, хорошо устроенные врачи, так?

— А что, их на самом деле нет?

— Есть, но что-то там все равно не так. И они с дочкойне общаются.

— Немудрено, с такой тварью…

— Короче, старуха плачет и обещает все рассказать привстрече. Знаешь, у меня появилась надежда… Вдруг удастся забрать парня, а?

— Ты действительно этого хочешь? Он ведь не игрушка. Аты даже не женат.

— А я женюсь.

— На первой попавшейся шлюхе?

— Ничего подобного. У меня в Москве есть Маруся, онахорошая… И очень хочет замуж.

— Замуж — одно, а чужой ребенок — совсем другое.

— Ну если она меня любит…

— А ты-то ее любишь?

— Не-а. Но ничего, ради Венчика…

— Замолчи, дурак, уши вянут.

В последние дни как-то так все складывалось, что я почти невидела Андрея. Лариса все время была рядом с ним. Но он выглядел довольномрачно. Я только раз видела его веселым, когда мы всей гурьбой явились на пляжна Мертвом море и стали мазаться черной грязью. Кто-то фотографировал, как мысидели и лежали на воде, которая выталкивала нас. Мне все это не понравилось.От воды нестерпимо воняло, она была липкой и тяжелой, а ночью море в свете луныотливало жестяным блеском. Нет, я предпочитаю живое море. Я поняла, что уехатьраньше не смогу: нельзя бросить Веньку в такой сложной ситуации. Хотя я ужебезумно скучала по Польке.

Как-то днем ко мне вдруг подошла Лариса. Интересно, что ещеона мне расскажет про Андрея? Что он серийный убийца или вампир?

— Слушай, Бронь, это правда, что ты встречалась сЦипельзоном?

— Правда, а что?

— Что он тебе предлагал?