Надежда Феникса - Марина Индиви

class="p1">Дракон выглядел очень сосредоточенным, как будто решал важную математическую задачку, и решить ему ее нужно было в ближайшее время. При этом смотрел он на меня так, как на точку фиксации в танце во время поворотов. Что касается меня, я протянула ему руку без малейших сомнений. Ну ладно, сомнения все–таки были, и я их озвучила.

— Я не умею танцевать ваши танцы.

— Просто следуйте за мной, Надежда.

И я последовала. Сначала — вложив пальцы ему в руку, позволяя увлечь себя в круговорот танцующих пар, которые кружились в танце, отдаленно напоминающем вальс. Следом — в сам танец, который, надо признаться, все–таки отличался. Вальс не предполагал такой близости: Миранхард прижал меня к себе практически вплотную, одна его ладонь лежала на моей талии, вторую руку нужно было держать близко к себе и слитно с рукой партнера, от локтя до кончиков пальцев.

— И не размыкать весь танец, — пояснил Миранхард, заметив, что я слегка глазею по сторонам.

Ну не все же остальным на меня глазеть! Тем более что они не стеснялись даже в танце, проносясь мимо, окатывали ледяными взглядами мой простенький, но очень удобный наряд и меня в нем.

— Два шага влево, два шага вперед — поворот вправо, — дракон комментировал все, что позволяло мне не отдавить ему ноги и не выглядеть совсем уже идиоткой на этом празднике жизни. Примитивной, короче. — Три шага вправо, три шага назад — поворот влево.

Феникс танцевал с рыжей, ну кто бы сомневался! Она явно была счастлива — глаза сияют, щеки пылают, волосы летят, как у диснеевской Ариэль. Я, может, слишком молода для этого мультика, но мемов видела предостаточно. Хотя, если уж говорить откровенно, в частности, про Ариэль, мой цвет волос куда больше подходил под русалочий.

Я перехватила тяжелый взгляд Феникса и тут же отвернулась. Вовремя:

— Шаг вперед, шаг назад, влево, шаг вперед, шаг назад — вправо, два шага назад, один шаг вперед, кружимся, кружимся, кружимся.

— Что бы я без вас делала! — искренне воскликнула я, глядя в полыхающие ало–оранжевые драконьи глаза.

— Танцевали бы с его императорским величеством, — хмыкнул он.

— Да уж, в прямоте вам не откажешь.

— Какой смысл что–то говорить, если то, что для тебя важно, все равно остается внутри?

Я восхищенно посмотрела на него.

— У вас все драконы такие?

— Нет, Надежда. Такой, — он выделил это слово, — только я один. И раз уж мы заговорили о прямоте, сдается мне, вы тоже из тех, кто предпочитает говорить правду в лицо. Шаг влево. Шаг вправо. Отступаем назад.

— Этого у меня не отнять. Правда, далеко не всем это нравится.

— А вам это надо? Нравиться всем?

В его глазах, в отличие от глаз Феникса, разгорались искорки пламени. В какой–то миг даже показалось, что там появились такие рвущиеся ввысь язычки огня, раскалившие его радужку до предела. Ладонь дракона чуть сдвинулась и коснулась полоски кожи, которая из–за моей подкрученной футболки оголилась в танце.

Я вздрогнула.

— Вам неприятно? — уточнил он, продолжая вести меня в танце.

— Нет, просто неожиданно, — честно ответила я.

Неприятно мне не было, скорее, это прикосновение напомнило о том, каково это — чувствовать себя желанной женщиной. Себя, именно себя, а не свою мифическую силу, которая то появляется, когда ей вздумается, то исчезает.

— Для меня тоже, — признался он. — Вы меня поразили своим нарядом.

— Приятно, я надеюсь?

— Как вам сказать… если бы такое надела моя женщина, у нас с ней как минимум состоялся бы очень серьезный разговор. Но вы не моя женщина. Пока. — Это «пока» прозвучало очень многообещающе. — Поэтому я предпочитаю наслаждаться вашим обществом.

Ладонь он все–таки убрал, вернул чуть повыше, а мне оставалось его только мысленно поблагодарить за это и за очередную порцию прямоты.

— У драконов строгие традиции? — спросила я.

— Закономерные. Замужней драконессе позволяется гораздо меньше, чем незамужней. Я бы сказал, практически ничего, за нее все решает супруг.

Нет, в менеджеры по продажам я его рано записала.

— И что, с такими традициями девушки продолжают выходить замуж?

— Конечно, Надежда, — с легким смешком отозвался Миранхард. — Это их долг. Они для этого рождены.

— Рожать драконят и во всем слушаться мужа?

— Быть счастливой в законном браке, — произнес он как–то настолько интимно, что я снова задумалась про менеджера по продажам. А еще — о том, что мои губы непростительно близко к его. К счастью, танец закончился, взметнулись ввысь последние ноты — и тут же растаяли. Миранхард отступил назад, руки наши тоже разомкнулись. Руки, но не пальцы: мы по–прежнему касались друг друга, когда он поклонился. Я же присела в реверансе — это я уже подсмотрела у других пар, продолжая чувствовать, как подушечки пальцев от его прикосновения жалят огненные язычки.

Только после того как наши ладони окончательно разомкнулись, и мы отступили друг от друга, я смогла выдохнуть и улыбнуться. Нет, все–таки этот мужчина — это что–то! Точнее, кто–то! Но и что–то в том числе!

— Надежда, — донесся голос его императорского величества. Мое имя было сказано с такой интонацией, что дальше, по идее, должно было прозвучать: «В угол. На горох!»

Вот как ему объяснить, что так женщин на танцы не приглашают?

— Я устала, — сообщаю я, тем более что рыжая, с которой он танцевал первый танец, буравит нас взглядом. Того и глядит дыру прожжет, а я не хочу, чтобы во мне была лишняя дыра! Я, если честно, вообще против любовных треугольников и многоугольников, так что…

— Вас там заждались, — киваю в сторону искомого объекта.

Заметив мой взгляд, рыжая просто свирепеет и не успевает снова стать зайкой и пуськой, когда на нее смотрит Легран. В итоге такой он ее и видит: с перекошенной физиономией, как от разжеванного на спор лимона, с глазами, сверкающими яростью.

Ха!

— Миранхард, я похищаю ларэй Надежду, — жестко констатирует факт Феникс, и меня уносит в сторону накрытых столов ураганом Легран.

— Куда вы меня ведете?! — шиплю я, пытаясь освободиться, но это не так–то просто. Если Феникс что–то сцапал (в данном случае мою руку) и придавил своей ладонью, нужно приложить недюжинные усилия, чтобы вырваться. Со стороны это будет смотреться как если бы в меня стреляли (например, та самая рыжая,