Там, где свобода... - Кеннет Дж. Харви

— Ага.

— Нетрудно догадаться.

— Я плохо выгляжу?

— Не хуже, чем обычно. — Она взяла его за руку. — Просто немного осунулся.

Они выбрали место на открытом воздухе. За соседним столиком сидела пара. Краснолицый блондин. Пухлые щеки. Шорты. Рубашка с коротким рукавом. Он ел и ко всем присматривался. Чего-то ждал.

Он слышал, что они говорят по-английски. С акцентом.

Когда Рут сделала заказ, официант быстро забрал меню.

— Спасибо, — поблагодарила Рут.

Официант ушел. Краснолицый человек наклонился к ним через проход:

— Вы говорите по-английски.

— Да, — сказала Рут.

Он ничего не сказал. Он не знал, что им нужно, этим чужакам.

Она прикоснулась ступней к его ноге. Под столом. Чтобы он обратил внимание. Может быть. Или чтобы помог ей. Что именно она имела в виду? Он поглядел ей в лицо. Она смотрела на соседа. Тот ел. И говорил.

— А вы только что приехали, — заметил человек. — Это видно по отсутствию пигмента. — Он показал на них пальцем. По очереди. Сначала на Рут. Потом на него. — Загар. У вас его нет.

Пришлось кивнуть, слегка улыбнувшись. Забавный тип. Вроде дурачка. Его жена молчала. Она ела суп. Беззвучно. Проворно работая ложкой. Вверх-вниз. Будто боялась, что суп у нее отнимут. Что кто-нибудь догадается.

— Вы откуда?

Рут сказала ему.

— Ах, Канада, — сказал человек, смешно растягивая слоги: Кан-на-да. — А мы из Англии. — Это прозвучало так, будто он не надеялся, что они поймут. Словно собрался произнести по буквам. — Из Ланкашира мы. Я занимаюсь текстилем. — Человек перевел взгляд с Рут на него. Снова на Рут. Ждал. Что они расскажут о себе.

Ему захотелось сказать: а я убийца. Но он продолжал молча рассматривать скатерть. Положил ровно ложку. Принесли корзинку с хлебом. Два бокала красного вина.

Человек снова принялся за еду. Он странно держал вилку и нож. Вилку — другой стороной. Ковырял ею в зубах и гонял еду от щеки к щеке. То и дело поглядывая на них.

Он ел хлеб и пил вино. Хлеб хорошо шел под вино.

— Мы должны выпить вместе, — предложил мужчина с набитым ртом. — Где вы остановились?

— В «Лас-Палмерас».

Он удивился, услышав, что она ответила. Но также тому, как она ответила. Будто на своем родном языке. Будто эти слова жили в ней всегда. Может быть, она говорит по-испански. Он никогда ее не спрашивал.

— Хорошо. — Человек поднял бокал.

Его жена, косясь на них, доедала суп. Ее ложка двигалась вверх-вниз. Вверх-вниз. И ни звука. Она больше смотрела на него, чем на Рут.

Англичанина звали Лоренс. Ларри. Ларри. «Нет, зовите меня Ларри, ради всего святого». Боже! Он порядком набрался. Он сказал, что он писатель. Текстильный бизнес принадлежал его отцу. Не его истинное призвание. Хотя он жил за счет денег, приносимых бизнесом. Он засмеялся. Моя любимая каторга. Писательство. Он писал путеводители. Во время своего рассказа он сложил два пальца, изображая человечка, и водил ими по стойке. Туда и обратно кругами.

— Путешественник, — объяснил Ларри. — Ма-а-а-аленький.

Его жена задирала нос. Строила из себя незнамо что. Откинула назад волосы. Или взбила их. Она сидела с краю стойки и пила бренди. Откинув голову. С длинными черными волосами. Наблюдала за ними и тянула из своего бокала. Беззвучно. Она следила за всем. Все примечала. Делала выводы. То и дело что-то привлекало ее внимание, и она впивалась туда глазами. Чтобы вытянуть все до последнего. И потом снова таращилась на него. Слегка откинув голову. В темных тонах. Длинная юбка. Темная блузка с бусинами на запястьях.

Рут было весело. Болтать с Ларри. Они все уже опьянели. Барменшей тут работала молодая блондинка. Натуральные волосы. Натуральный цвет. Смесь оттенков. Такие волосы он всегда себе представлял, когда думал о любви. Она сказала, что приехала из Австралии. Судя по ее акценту, так оно и было. Она ему нравилась. Чем дальше, тем больше. Это было неожиданно. Так много приезжих из Англии. Из Ирландии. Из Австралии. В Испании. Пабы повсюду.

— Здесь чертовски дешевая выпивка, — сказал Ларри. Будто выдал секрет. Огляделся, не слышит ли кто. Наклонился ближе: — Это чертовски приятно.

Он тянул пиво. Неплохое. «Сан-Мигель». Он подумал, не отклеить ли ярлык с бутылки, чтобы взять домой и показать Рэнди. Он привезет Рэнди целый ящик. «Сан-Мигель». Рэнди это оценит. И какой-нибудь испанский сувенир. Он покажет Рэнди фотографии, которые сделает Рут. И Кэролин. И Джеки. Джеки бы понравилось съездить куда-нибудь отдохнуть. Это он сделает в следующую очередь. Она все же приняла дом. В конце концов. Он заехал за ними на такси. Сказал, что хочет купить Кэролин новый наряд. Подарок за то, что она такая хорошая девочка. Такси поехало в другую сторону. Не в молл, а в Ист-Энд. «Где это?» — удивилась Джеки. Когда такси остановилось, она не хотела выходить. Будто ее заманивали в ловушку. Кэролин вышла. Наклонившись, он прошептал ей на ухо: «Это твое». Она вскрикнула. Запрыгала, заскакала. Дом? Да. Дом. Кэролин взбежала по ступенькам. Снаружи два пролета бетонной лестницы. Хватаясь за перила. Они вошли в дом. Сначала Кэролин. Он дал ей ключ, чтобы она открыла дверь. Джеки мешкала на ступенях. Такси уехало. Кэролин была в доме. Он думал, что лопнет от радости. Кэролин пробежала по коридору. Остановилась в дверях. Своей комнаты. Она еще не знала. Смотрела, открыв рот. То на него, то на все это добро. Она вошла. «Это твое». — «Мое?» — «Да, твое. Все». Она вцепилась в него и застыла. Обняла, прижалась к нему. И заплакала. Не так, как плачут от счастья. Будто от боли. Всхлипы. И тут вошла Джеки. «Что случилось?» — «Это все мое». Нет, все-таки от счастья. Сначала он не понял. Понял потом. Она обходила комнату, трогая мягкие игрушки. Коробки с играми. Все еще в упаковках. Коробки с игрушками. Постеры на стенах. Лошади. Щенки. Котята. Джеки смотрела на него, словно не узнавая. Не зная, кто он такой. Вышла из комнаты. Она злилась на него. Она пошла не на кухню, как он ожидал. Он заглянул, но ее там не было. Электроприборы на разделочном столе. Еще в коробках. Кухонный комбайн. Ручной миксер. Электрический чайник. Тостер. На четыре ломтика хлеба. «Папа», — сказала она. Таким тоном, что его чуть не расшиб паралич. Будто он ударил ее. Он пошел к ней. В гостиную. Она глядела на картины. Картины, которые он купил в галерее. В даунтауне. Выбрал те, что должны были ей понравиться. Как он думал. Джеки рассматривала их. Потом обернулась к нему. Вытирая слезу со щеки. «О, папа». Она вовсе не рассердилась. Джеки. Его малышка.

— Да что ты о себе думаешь?

Он вернулся к реальности. Взглянул на жену Ларри. Она смотрела на него. Она ли это сказала? Не похоже. Наверное, это у него в голове. Его собственный голос.

— Да, ты, — сказала жена Ларри.

Ларри тут же на нее уставился. Тихо что-то произнес. Шепотом. Вроде как выругался. Рут тоже смотрела в их сторону. Несколько человек за столиками у двери. Маленький бар. Что-то вспыхнуло и погасло. Только через пару секунд до него дошло, что Рут сделала снимок.