Таинство любви - Барбара Картленд

— Я не удивлен, что ты вышла замуж. Я всегда чувствовал, что ты не станешь монахиней и, если будет на то воля Божья, он пошлет тебе иную жизнь, совершенно не похожую на монастырскую.

— Господь был очень, очень добр ко мне, — ответила Анна. — А теперь я хочу попросить вас, отче. Все эти годы я хранила в тайне имена моих родителей. Пожалуйста, расскажите моему мужу о том, что произошло, поскольку, сами понимаете, он сгорает от любопытства.

— Что вовсе не удивительно, — улыбнулся священник. — Хотя ты очень молода, Анна, но мудра и осторожна не по годам. Я знаю, что за все это время ты не предала своего отца и не сделала ничего, что могло бы представлять для него опасность.

— До тех пор, пока я не вышла замуж, хранить тайну мне было нетрудно.

При этом она с улыбкой посмотрела на герцога, и он ей ободряюще кивнул.

— С нетерпением ожидаю разгадки этой тайны.

— Тогда позвольте мне приступить с самого начала, — сказал священник. — Мать Анны родилась в 1830 году и была племянницей государя императора Николая.

— Его племянницей? — пробормотал герцог, моментально оценив высоту происхождения Анны.

— Ее светлость великая княжна Наталья, — продолжил священник, — выросла в богатстве и любви, которые, уверен, мне нет надобности описывать вашей милости.

Герцог в знак согласия наклонил голову, и отец Алексей продолжил:

— По мере того, как великая княжна подрастала, она все сильнее начинала выделяться среди привыкших к роскоши петербургских придворных. Когда Наталье исполнилось двадцать, было решено выдать ее замуж за человека, выбранного без ее согласия. Вы знаете, ваша милость, что такое принято в высшем свете сплошь и рядом.

— Разумеется, — согласился герцог.

— Сама же княжна ужасалась страданиям крепостных и бедняков Санкт-Петербурга, терпеть не могла человека, выбранного ей в мужья, и потому решила отречься от мира и уйти в монастырь.

Герцог напряженно слушал не перебивая, а священник между тем продолжал:

— Зная, что никто не станет ее слушать, пока она остается при дворе, великая княжна бежала из столицы и, прежде чем кто-нибудь успел остановить ее, добралась до Одессы, где у отца Натальи был дворец, в котором он никогда не жил. С годами дворец обветшал и пришел в беспорядок.

Когда княжна приехала сюда, она была такой юной, такой красивой, что я счел своим долгом сказать ей, что считаю ошибкой ее желание отречься от мира. Я призвал Наталью еще раз хорошенько подумать, прежде чем принять окончательное решение.

Священник улыбнулся Анне.

— Как ты, наверное, помнишь, дочь моя, твоя мать была женщиной непреклонной, и она заявила мне, что все уже решила. Я думаю, больше всего она опасалась того, что, если не поспешит, царь вернет ее назад в Санкт-Петербург.

— А правил в то время император Николай Павлович, — заметил герцог.

— Совершенно верно, ваша милость, правил тогда Николай — он был царем жестким и властным.

Произнося эти слова, отец Алексей осенил себя крестным знамением и продолжил:

— Царь послал в Одессу агентов тайной полиции, но к тому времени, когда они приехали, княжна уже дала обет в маленькой общине работающих монахинь, и мне удалось отправить агентов восвояси, объяснив, что великая княжна принадлежит отныне Богу и даже сам царь не властен над нею. Правда, слова мои, да простит меня Господь, были не вполне верны. Принимая великую княжну в монахини, я сделал для нее исключение, оговорив, что она при желании в любой момент может отказаться от данного ею обета и возвратиться в мир.

— Но царь, конечно, об этом не знал?

— Об этом никто не знал, кроме меня, — ответил священник. — Ну, и княжны, разумеется.

Он ненадолго замолчал, погрузившись мыслями в прошлое.

Затем отец Алексей вновь заговорил:

— Через несколько лет небольшая община монахинь перебралась из своего неудобного и не приспособленного для зимних холодов монастырского дома во дворец. Это произошло после того, как скончался отец великой княжны и дворец перешел к ней по завещанию.

— Таким образом, дворец превратился в монастырь? — спросил герцог.

— Совершенно верно, — подтвердил священник. — И так было намного удобнее и для монахинь, и для меня. Кроме того, после переезда у нас появилась возможность открыть больницу, под нее мы отвели целое крыло дворца.

— Те монахини были еще и сестрами милосердия?

— Да, причем все без исключения. Замечу, что это были единственные сестры милосердия на всю южную Россию. Доктора были очень рады помощи наших монахинь, можете мне поверить.

Герцог знал, что сестер милосердия действительно очень мало и в мирное, и в военное время. Он служил в армии и своими глазами видел, насколько слабо обучены военные доктора и невежественны санитары-медбратья. В результате солдаты чаще умирали не от рук своих врагов, а от плохого ухода и недостатка внимания.

— Жизнь в монастыре текла спокойно и размеренно, — продолжил священник, — до тех пор, пока в Одессу не прибыл в 1865 году сэр Реджинальд Шеридан.

— Папа… — выдохнула Анна.

— Да, твой отец, — подтвердил священник. — Он был страстным путешественником, несколько раз обогнул весь земной шар, но эти поездки, постоянно державшие сэра Реджинальда в напряжении, подорвали его здоровье, и он решил провести остаток жизни в благоприятном для него климате, намереваясь написать книгу о своих приключениях. Поэтому сэр Реджинальд купил себе дом в пригороде Одессы.

— Мне кажется, я знаю этого автора, — протянул герцог.

— У меня есть экземпляры трех книг, которые он написал, — сказал священник, — я подарю их вашей светлости.

— Благодарю вас, святой отец.

— Сэр Реджинальд оказался не просто известным, но и очень интересным человеком, — продолжил отец Алексей, — и могу с гордостью сказать, что мне выпала честь быть его другом. Но во время второй зимы в Одессе сэр Реджинальд серьезно заболел.

Герцог подумал, что с легкостью может заранее предсказать конец этой истории.

— Сэр Реджинальд расхворался настолько, что все решили, будто он умирает, — продолжал священник. — Великая княжна убедила его перебраться в монастырь, или дворец, называйте его, как вам нравится, где сэру Реджинальду выделили отдельную тихую палату с выходившими в сад и на море окнами. В этой комнате, как мы полагали, он должен был испустить последний вздох.

— Но он выжил! — с восторгом воскликнула Анна.

— Да, выжил, причем исключительно благодаря твоей матери, — подтвердил священник, — и пока великая княжна ухаживала за сэром Реджинальдом, они полюбили друг друга.

Он покачал головой так, как если бы речь шла о чем-то совершенно очевидном, а затем продолжил:

— Вместе они нашли то счастье, которое может быть послано только Богом, и спросили у меня, что им делать дальше.