Требуется Квазимодо - Анна Ольховская

– Так вы думаете…

– Ничего я пока не думаю – не хочу, я одно знаю – надо поспешить. Там, на месте, разберемся.

Идти им пришлось довольно долго, и не только потому, что белый волхв постарался максимально отдалиться от человеческого муравейника, уединившись в самой глубине глухого леса, просто лес этот был не только глухим, но и слепым, и очень… упрямым.

Упрямым в желании – не пускать в свою глубину посторонних, набросав на их пути поваленные стволы деревьев, сплетя острое кружево из веток колючего, цепкого кустарника, коварно подставляя под ноги толстые извилистые корни.

А особо тупых и упертых лес от души хлестко охаживал ветвями деревьев, норовя засадить прямо по глазам.

Хорошо, хоть армия добровольных летающих стражников леса сейчас была не при делах – дрыхла где-то, в связи с наступлением холодов, иначе отбиться от назойливых комаров и прочей зудящей нечисти было бы невозможно.

Но и без мошкары случайно сюда вряд ли кто-то забрел бы, повернул бы обратно еще на первой линии обороны, перед буреломом.

И даже не случайные визитеры, а люди, целенаправленно искавшие старца Никодима, вряд ли легко нашли бы его. Уж очень сложным был путь, и без проводника, знающего тайные лесные тропки и проходы, это дело вообще представлялось нереальным.

Особенно на последнем этапе пути, когда шедший впереди Тихон Васильевич вдруг остановился и жестом велел последовать своим спутникам его примеру. Алабай и без его приказа замер в выжидательной позе, бесшумно поводя носом.

Наконец-то рассвело, и фонари можно было смело убрать в вещмешок.

– «Кому стоим?» – деловито поинтересовался Володя. – Привал решили сделать? А ничего себе местечко, – он даже улыбнулся, рассматривая веселенький подлесок на ровной, без кочек, ям и коряг, земле. – Можно и отдохнуть, на травке полежать, а то забодало меня это уже – по корням прыгать и через стволы перелезать. На предмет перекусить у нас ведь есть что-нибудь?

– А тебе бы все жрать, – проворчал старик, напряженно всматриваясь вперед.

– Вовсе нет, – насупился парень. – И, между прочим, это ведь не я остановился у этой лужайки, а вы!

– Сам ты лужайка! – криво усмехнулся Тихон Васильевич. – Матвей, палки подлиннее да попрочнее срежь, сейчас пойдем очень медленно и внимательно, след в след за мной.

– Так это что, – Володя озадаченно почесал в затылке, – болото, что ли?

– Что ли. И не просто болото – Черная топь! Тут, знаешь, сколько народу сгинуло? Местные сюда не суются, если только кто случайно забредет, в лесу потерявшись.

– Ну и забрался в глушь этот ваш старец Никодим! Охота ему в таком месте жить? Старый ведь он уже, вдруг что-то случится или болезнь его прихватит – и кого тогда на помощь звать?

– Меня. И не болеет Никодимушка, болезни к светлым не цепляются. А возраст – он же в головах людских отсчитывается, а потом уж тело слушается и его принимает. Считаешь себя дряхлым – таким и будешь. Белые волхвы долго живут. Я Никодима уже лет двадцать знаю, и за это время он совсем не изменился. И все эти двадцать лет мы всегда друг дружку могли окликнуть мысленно.

– Так вы что, еще и телепаты, что ли? – усмехнулся Володя. – За жизнь на расстоянии болтаете, как сейчас народ – в скайпе по Интернету?

– Ты бы поменьше все же языком-то телепал, – отмахнулся старик. – Мелешь ерунду какую-то! Если мне с Никодимушкой надо поговорить, я к нему в гости прихожу. А перед этим окликну его, сигнал подам – можно, мол, к тебе? И жду ответного отклика. Это даже не слова, это когда ты чувствуешь то же, что и он. Я по пустякам Никодима никогда не тревожил, просто знал всегда – он тут, на месте. Потому, видно, и проворонил, когда беда с ним приключилась! И ведь чувствовал, старый дурень, – неладное что-то творится, говорил же вам – дышать мне стало трудно в последние дни. А к Никодиму я не стал обращаться, решил – зачем его из-за ерунды дергать, подумаешь – на душе тяжко! Я из-за Никуши и мамы ее, Аннушки, и так все время маюсь, решил – из-за них все это. И вот – досиделся, олух царя небесного! Не приведи господь, если с Никодимом что-то страшное случилось, – в жизни себе не прощу!

– Ну, не надо думать о плохом, – попытался успокоить старика Матвей, – почему сразу – страшное? Может, вам вообще почудилось все?

– Еще одна бестолочь на мою голову! Я думал, у нас тут только один щен безмозглый, а оказалось – двое вас! – разозлился Тихон Васильевич. – Я тебе что, бабка деревенская, которой через день что-то мерещится?! Говорю же – никогда Никодим ТАК меня не звал! И не исчезал потом без следа! Словно и не было его никогда!!! А, что с вами говорить! Одно слово – лоси!

Он махнул рукой и отвернулся, желая скрыть блеснувшие в глазах слезы.

Матвей и Володя смущенно переглянулись. Кравцов скомандовал:

– Ну, что ты встал? Вон, видишь, несколько осинок растут рядышком? Возьми нож и срежь три штуки, потолще и попрочнее. Осина подойдет, Тихон Васильевич?

– Подойдет, – проворчал старик. – Особливо если вы концы заострите, на манер кольев.

– Ну вот и славно, – улыбнулся Матвей, – шутка – она в любом деле помогает!

– А я и не шучу, – сухо заметил Тихон Васильевич.

– Ага, скажите еще, что мы на вампиров идем! – опять встрял Володя. – В таком случае нам с Матвеем пули серебряные нужны.

– Заткнись наконец! – прошипел Кравцов, толкнув напарника в спину. – Судя по всему, пропитые в компании бомжей мозги у тебя все-таки не полностью восстановились! Других объяснений для твоего словесного поноса я не нахожу.

– Да я вовсе…

– Или ты хочешь, чтобы тебе опять рот заклеили?

– Нет, спасибо, – буркнул парень, вытаскивая из вещмешка здоровенный охотничий нож. – Вы хоть пожитки подержите, пока я буду колья мастерить.

– Давай сюда.

Кравцов забрал у Володи вещмешок и подошел к старику. Тот вновь напряженно всматривался куда-то вдаль:

– Тихон Васильевич, простите нас, а? Мы вовсе не хотели вас обидеть, просто столько всего произошло за последние дни, что у нас мозги плавятся!

– Да ладно, – криво усмехнулся он, – вы еще нормально реагируете. Кто-нибудь другой меня вообще бы за психа принял – в маразм, мол, дедуля впал!

– Кто-нибудь другой не сталкивался с тем, с чем столкнулись мы. Я меньше всего предполагал, что буду когда-либо спокойно рассуждать о магии, колдовстве, жертвоприношениях и прочей – как я думал раньше! – ерунде. Сколько нам, кстати, идти осталось?

– Да с полкилометра всего. Вот только из его расстояния метров двести – сплошная топь. Так что по времени, – старик страдальчески сморщился и покачал головой, – по времени еще минут сорок. Ох, медленно мы идем, медленно! А Никодима я все еще не слышу!

– Так давайте пойдем быстрее!