Погода – это мы - Джонатан Сафран Фоер

– Я часто слышу параллельный аргумент: пропагандировать вегетарианство – это элитизм.

– В каком смысле «элитизм»?

– Не у каждого есть ресурсы на то, чтобы отказаться от продуктов животного происхождения. Двадцать три с половиной миллиона[295] американцев живут в «продовольственных пустынях», и почти половину из них составляют люди с низким доходом. Никому не приходит в голову отрицать, что бедняки должны оплачивать образ жизни богачей наводнениями, голодом и так далее. Но просить их оплачивать дорогую еду для самих себя?

– И?

– Это правда, что здоровая традиционная диета дороже нездоровой[296], примерно на $550 долларов в год. И каждый должен иметь право на доступ к здоровой еде по средствам. Но здоровая вегетарианская диета[297] в среднем на $750 долларов в год дешевле, чем здоровая мясная. (Чтобы понимать, медианный доход американца[298], работающего на полную ставку, составляет $31 099 долларов.) Другими словами, здоровое вегетарианское питание стоит примерно на $200 долларов в год дешевле, чем нездоровое традиционное питание. Не говоря уже о деньгах, сэкономленных на профилактике диабета, гипертонии, сердечных заболеваний и рака, которые все связаны с употреблением продуктов животного происхождения. Поэтому – нет, не существует никакого элитизма в том, чтобы считать, что более дешевое, более здоровое, больше отвечающее интересам окружающей среды питание, лучше всякого другого. Знаешь, что кажется мне элитизмом? Когда кто-нибудь использует существование людей, не имеющих доступа к здоровой пище, в качестве оправдания оставлять всё как есть, а не в качестве побуждения помочь тем людям.

– Еще контраргументы?

– Как насчет миллионов фермеров, которые потеряют источник дохода?

– А что насчет них?

– Сегодня в Америке фермеров меньше[299], чем во времена Гражданской войны, несмотря на то что американское население с тех пор увеличилось почти в одиннадцать раз. И если голубая мечта промышленного животноводческого комплекса исполнится, скоро никаких фермеров вообще не будет, потому что «фермы» будут полностью автоматизированы. Я был приятно удивлен, когда обнаружил среди фермеров-животноводов самых преданных поклонников своей книги «Мясо. Eating Animals» – промышленное животноводство ненавистно им так же глубоко, как и борцам за права животных, пусть и по другим причинам.

В результате глобального кризиса выращивание скота станет труднее и дороже, поскольку засухи будут сокращать урожаи зерновых, а экстремальные погодные явления – ураганы, лесные пожары и аномальная жара – убивать животных. Изменение климата уже причиняет потери животноводческим фермам по всему миру. В долгосрочной перспективе переход на возобновляемые источники энергии, вегетарианское питание и устойчивые практики в сельском хозяйстве создадут намного больше рабочих мест, чем сократят. Кроме того, этот переход спасет планету, ведь разве есть какой-то смысл в том, чтобы спасать фермеров, оставив планету на гибель?

– А еще?

– Не все продукты животного происхождения вредны для окружающей среды.

– И это чушь собачья, потому что?…

– Это не чушь собачья. Нет ничего невозможного в том, чтобы выращивать относительно небольшое количество скота экологически приемлемым способом. Именно таким и было фермерство до прихода промышленного животноводства. Курить без вреда для здоровья тоже можно. От одной сигареты не будет никакого вреда.

– Ага, но кто же выкуривает только одну сигарету?

– Те, кому не нравится курить, или те, что понимают, что к чему, и бросают до того, как у них разовьется физическая зависимость. Очень редкий человек не любит продукты животного происхождения. Большинство, как и я, их любит. Поэтому естественно, что нам хочется еще. Я понимаю, что к чему, но зачастую мои желания берут верх. Как и большинство американцев, я вырос на мясе, молочных продуктах и яйцах, поэтому у меня не было возможности отказаться от них до того, как разовьется физическая зависимость.

– Но в целом продукты животного происхождения наносят окружающей среде вред?

– Больше, чем в целом, и больше, чем вред. По данным ООН, животноводство является «одним из двух или трех наиболее значительных факторов в наиболее серьезных экологических проблемах[300] в масштабе от местного до общемирового… Именно на этом нужно сосредоточить внимание при разработке стратегии решения проблем истощения почвы, изменения климата, загрязнения атмосферы, нехватки водных ресурсов, загрязнения вод и потери разнообразия биологических видов. Доля животноводства в экологических проблемах огромна».

– Тогда чего ради вообще писать, что есть такая штука, как «хорошая ферма»?

– Потому что крайне велико искушение упростить этот сложный как с научной, так и с философской точки зрения вопрос: подобрать удобные статистические данные, отбросить «нелогичные» убеждения, проигнорировать неясные случаи. И если нам так трудно просто переосмыслить, насколько для нас важно то, что мы едим – когда даже самые умные и неравнодушные люди ищут прорехи, сквозь которые можно было бы проскользнуть, дабы сохранить привычный для себя образ жизни, – неточности могут показаться обманом.

Кстати, это еще один контраргумент: цифры расчетов приблизительны до такой степени, что практически не заслуживают доверия. Я привел данные о том, что доля животноводства в выбросах парниковых газов составляет 14,5 %. Потом я привел данные о том, что эта доля составляет 51 %. И автором меньшего подсчета была не корпорация «Тайсон-фудз», а автором большего – не Организация по борьбе за права животных. Это, пожалуй, самая важная часть статистики, связанной с изменением климата, и верхняя оценка больше чем в три раза превышает нижнюю. Если я не могу дать более точных значений, зачем кому-то верить моим словам?

– И зачем же?

– Я могу дать более точные значения. В Приложении в конце книги описана методология, с помощью которой получены эти цифры, и объясняется, почему я считаю, что 51 % больше соответствует истине. Но системы, о которых идет речь, сложны и взаимосвязаны, и их оценка требует значительных допущений. С этой проблемой сталкиваются даже самые политически нейтральные ученые.