Люди Грузинской Церкви. Истории. Судьбы. Традиции - Владимир Лучанинов

Я понял, что не имею права отказаться от этого предложения. Появилось желание рассказать о том, что я чувствую, что переживаю, выразить в этом фильме боль утраты, не покидавшую меня все последние годы; показать через историю этого наркомана историю потерянного поколения Грузии. Это поколение стало жертвой неправды поколений предыдущих, и мы должны осмыслить эту трагедию, чтобы не повторить ошибки наших отцов и дедов.

Мы часто говорим о том, что грузинский кинематограф в последнее время почти утратил свою яркую особенность – выражать боль в доброй иронии, как умели делать это, например, Отар Иоселиани и Ираклий Квирикадзе. Думаю, это связано не только с тем, что жизнь изменилась, стала более трудной. Наверное, это обусловлено утратой самой профессии.

Человеческие истории часто бывают грустными, но найти в них комедию – значит творчески их возвысить, согреть, увеличить масштабность, показать неоднозначность, а главное – подарить надежду. В страдальческий пафос впасть легко, и почему-то многим нравится наслаждаться безысходностью, саморазрушением, но все-таки лучше понимать и чувствовать, что жизнь – это чудо, жизнь продолжается. Эта манера была присуща не только грузинскому кино.

Для меня это вообще стиль высокого искусства, стиль, к которому надо стремиться, – когда о трагедии рассказывается как о комедии. Так писали Чехов и Шукшин. А в кино это Виго, Тати, Барнет, ранние Иоселиани, Муратова, Герман, «Ася Клячина» Кончаловского, «Родня» Михалкова, Гия Данелия, Джон Кассаветис, Роберт Олтман, Годар, Феллини, весь итальянский неореализм. Примеров много, есть на кого равняться и учиться.

Поэтому в фильме «Слепые свидания» я постарался рассказать свою историю именно в трагикомичной манере. Я хотел продолжить и, возможно, завершить тему потерянного поколения. Ведь тема эта не только в наркомании и алкоголизме, а в первую очередь в неумении творчески встроиться в изменившийся мир. Главный герой – обычный мужчина, не сумевший себя реализовать, он утратил смысл жизни. Это учитель истории, он несет печать потерянности, но вместе с тем он благороден. А благородство – это залог надежды найти самого себя и свой жизненный путь. Я люблю своих героев, мне совсем не интересно услаждаться их потерянностью, я ищу в них хорошие черты, силуэты образа Божьего. Ведь в жизни никогда не бывает однозначности, и каждый из нас в чем-то потерянный, в чем-то благородный, в чем-то смешной, и каждый по-своему прекрасен.

Думаю, наша обязанность – поддерживать человеческие отношения. Это же всем нам необходимо. Например, вчера прошла премьера моего фильма «Слепые свидания» в России. Я привез свой фильм, чтобы поделиться, подарить его, и нашел здесь людей, которые его восприняли. Меня тепло встретили, пришла очень хорошо настроенная, заинтересованная публика, и я почувствовал большую поддержку, которая очень радует. Наш фильм был показан во многих странах мира, и его, в принципе, везде хорошо встречали, но в России, кроме хорошего приема, было что-то еще, ведь у российской публики свое отношение к грузинскому кино и грузинской культуре вообще. Это отношение формировалось десятилетиями общения, совместного проживания в одной стране. Конечно, молодое поколение в России плохо знакомо с классическим грузинским кинематографом, но, наверное, что-то слышали от своих родителей, осталось какая-то аура. И это нужно беречь, потому что это поможет наладить другие отношения – человеческие, даже государственные. И если мои фильмы внесут в это очень важное дело свой скромный вклад, я буду очень рад.

Все мы ощущаем потребность в общении и понимании. И мы, как люди искусства, как христиане, просто обязаны проводить нити тепла друг к другу. Многое сегодня, напротив, работает на взаимное отчуждение, особенно манипуляции в области политики. Это большие игры, простому человеку их не постичь. И Грузия оказывается ареной этих игр, ареной противостояния, и сложно предугадать, какие процессы включатся завтра. Но, что бы ни происходило внешне, я думаю, у грузин в национальном характере имеется очень важное качество – мы не помним зла.

Ошибок во взаимоотношениях России и Грузии были допущено много, хотя, я считаю, главная проблема в том, что при непосредственном участии России от Грузии были отрезаны Абхазия и Цхинвальский регион, который исторически всегда назывался Самачабло (это были владения карталинских князей Мачабели), а не Южная Осетия (это название дали большевики в 1920-е годы, заложив бомбу будущего этнического конфликта). Пока эта трагическая ошибка не будет исправлена, пока территориальная целостность Грузии не будет восстановлена, наши страны не смогут наладить полноценные отношения. Думаю, это должно быть понятно. Ведь и население России никогда не смирилось бы с тем, что при поддержке другого государства от них отрезали бы исконные территории. А для Грузии, которая в сотни раз меньше, представьте, что значили Абхазия и Самачабло! Да и четыреста тысяч беженцев для масштаба нашей страны – это настоящая катастрофа.

Но все, наверно, понимают, что добрососедские отношения между Россией и Грузией – это безусловное благо. Политика всегда будет политикой, но нам, христианам, необходимо выстраивать теплые и дружеские отношения, преодолевать отчужденность, искать возможности обойти ту стену, о которой говорил Патриарх.

Слава Богу, сейчас новое грузинское правительство старается максимально использовать для выстраивания диалога и сотрудничества все возможное пространство, которое не входит в область задач болезненных и нерешаемых. То есть, по крайней мере, проблемы делятся на те, что можно решить в настоящий момент, и на те, которые решить сейчас безболезненно невозможно. Это, наверное, мудрое решение. В политике мудрость необходима. И сейчас есть ощущение, что политика стала более адекватной – меньше эмоций и крика. Я надеюсь, что такой подход вырастет во что-то значимое, ведь и России важно иметь рядом добрососедскую Грузию.

Наверно, нам было необходимо пройти через все эти испытания. Святейший Патриарх (а он был митрополитом Абхазским) рассказывал, что большинство людей в Сухуми были безразличными к Богу и к Церкви, но, потеряв свои дома и состояния, сделавшись беженцами, многие из них взамен обрели самое ценное – веру. И если эти люди сумеют вернуться в свои дома, они вернутся уже совсем другими. А нам, независимо от решений политиков, необходимо выстраивать человеческие отношения – мастерить мостики, чтобы общение между нашими детьми складывалось уже на созданном нами основании. Российские дети могут приобщаться к грузинской культуре, а наши дети – к великой русской культуре, которая является одной из фундаментальных основ культуры общемировой, мимо нее пройти невозможно. Моими любимыми писателями до сих пор остаются Бунин, Шукшин, Шаламов, Довлатов, не говоря о Достоевском и Гоголе. Недавно я открыл для себя Леонида Добычина.

Открытость и общительность, по-моему, присущи грузинам. Может быть, это происходит из-за того, что наша самобытная культура настолько сильна, что у нас есть уверенность – мы ее не потеряем. Поэтому мы не боимся свободно общаться и принимать то хорошее, что есть в других культурах. Я думаю, это важное качество.