Если совершено убийство - Рут Ренделл

Уэксфорд достал пару таблеток и обратил внимание, что их в бутылочке осталось совсем немного. Теперь никто не сможет упрекнуть его в том, что он здесь не лечился.

— Думаю, завтра я не поеду с тобой, Говард, — сказал он. — В субботу мы уезжаем, надо упаковывать вещи…

— Да брось ты, Дора сама с этим справится! — Говард оглядел фигуру дяди. — Единственное, что тебе надо упаковать, — это журнальчик в дорогу.

Уэксфорд подумал о Лэмонте, молодом сильном сопернике. Не потому ли он избегал будущего разговора с ним, что чувствовал свою физическую слабость? Возможно. Внезапно Уэксфорд почувствовал, как глубоко деморализовала его болезнь. Он стал бояться устать, промокнуть, заболеть и из-за всех этих страхов потерпел неудачу. Не было ли это на самом деле боязнью перенапряжения, которая заставила его потерять утро на Гармиш-Террас вместо того, чтобы отправиться в Сомерсет-Хаус, где поверхностный обзор шедевров уберег бы его от последующих ошибок? Полицейский участок Кенберн-Вейл — не для него, и Говард, при всей его доброте, это знал.

— Послушай, Рэдж, кажется, у меня сегодня есть свободное время, и я смогу наверстать пробел в знаниях и прочитать короткие рассказы русских писателей, которые принесла невестка. Любопытные вещи, тебе не кажется? Мне хотелось бы услышать твое мнение…

Опять болтовня о литературе.

Через два часа после четырех прочитанных рассказов Говарду позвонили по телефону. Уэксфорд подумал, что Грегсон сознался. Упорный и безжалостный Бейкер, который собаку съел на допросах, в конце концов сломал его.

Однако, когда племянник вошел в комнату, он понял по его лицу, что все не так просто.

Говард вовсе не казался довольным.

— Грегсон удрал, — сообщил он. — Бейкер решил отправиться с ним в этот «Сайк-клаб»; Грегсон, как всегда, молчал и вдруг пустил в ход не язык, а кулаки: он сильно ударил Бейкера и уехал на чужом автомобиле. Бейкер ударился о высокий стул у стойки бара и раскроил голову стеклом от разбившегося стакана.

— Ох, бедный мистер Бейкер! — воскликнула Дениз, входя из кухни с большой белой вазой, полной пармских фиалок.

— Ты совершенно не слушаешь, что тебе говорят. Сейчас же дай ее мне или Рэджу! Она очень тяжелая для тебя.

— Вам быстро удастся поймать Грегсона, — предположил Уэксфорд.

— Слава богу, да. К завтрашнему утру он будет сидеть под замком.

— Тебе придется колесить по всему Кенберну, дорогой? — полюбопытствовала Дениз, продолжая сжимать в объятиях вазу.

— Не мне. Я собираюсь спать. То время, когда я колесил в полицейской машине по городу, гоняясь за преступниками, уже в прошлом. Ты, наконец, отдашь это?

Говард и дядя одновременно протянули руки, чтобы взять вазу, которая, кажется, весила килограмм двадцать. Отчасти потому, что Говард уже протянул руки, отчасти от страха поднять такой большой вес Уэксфорд в последний момент отдернул руки. Ваза всей своей тяжестью грохнулась на ковер с глухим звуком; земля, оторвавшиеся листья, розовые и фиолетовые лепестки разлетелись на стены и обсыпали светлый, безукоризненно чистый до этого момента брюссельский ковер.

Дениз вскрикнула так громко, что Уэксфорд не услышал стона Говарда. Бормоча извинения, хотя любые извинения были бы недостаточными, опустившись на колени прямо в грязь, он старался сгрести землю руками, но от этого становилось только хуже.

— В конце концов, ваза не разбилась, — глупо заметил он.

— Да черт с ней, этой паршивой вазой, — отреагировал Говард. — Что это со мной? — Он рухнул на стул, осторожно рассматривая свою правую ступню. — Эта штука упала прямо мне на пальцы.

Дениз села посреди этой разрухи и разрыдалась.

— Мне ужасно жаль, — жалким голосом бормотал Уэксфорд. — Я хотел… Я хочу сказать, что если я могу что-нибудь?..

— Лучше оставь это, — попросила Дениз, вытирая глаза. — Я сама разберусь. Оставь это мне. Иди спать, дядя Рэдж.

Несмотря на боль, побледневший, Говард, как всегда вежливо, проговорил:

— Забудь об этом. Ты ничем не можешь помочь, Рэдж. Просто у тебя еще нет достаточного опыта, чтобы обращаться с такими вещами. Ничего удивительного, что ты выпустил ее из рук. Господи, моя нога! Надеюсь, я ничего не сломал.

Он подхватил свои туфли и захромал к двери. Дениз взяла совок и стала собирать в него не пострадавшие растения, пытаясь их спасти, а Дора, услышав шум, спустилась и стала стирать кусочки земли с обоев.

С несчастным видом глядя на женщин, Уэксфорд размышлял над последним замечанием племянника, улавливая в нем тайный смысл.

…в бурю не надобно оставлять корабль, хотя и не в силах ты унять ветер.

Утром нога Говарда разболелась еще больше, но он отказался отправиться к врачу, заявив, что ему необходимо вовремя быть в Кенберн-Вейл.

— Но ты не сможешь вести машину, дорогой, — настаивала Дениз. Она до рассвета чистила ковер и теперь выглядела совершенно измученной. Переведя взгляд с большого неистребимого пятна на ковре на опухшую ногу мужа, Дениз заметила: — Ты ведь с трудом ходишь.

— Не важно. Я вызову водителя по телефону.

— А может быть, дядя Рэдж?..

Они посмотрели на Уэксфорда: Говард — с сомнением, Дениз — с выражением, в котором читалось убеждение, что если человек способен отказаться от йогурта в пользу бекона с яйцами, то он вполне может вести машину по Лондону в час пик. Уэксфорд потерял всякий интерес к делу Морган, и его охватил приступ малодушия, как только он подумал о том, что ему придется встретиться с Бейкером и Клементсом, которые уже знали о его позорном провале. Почему он был так глуп и сразу отправился искать склеп Монфортов? Нет уж, сейчас было бы лучше, чтобы Говард послал за водителем.

Уэксфорд хотел было пожаловаться на боль в глазу, — между прочим, в последние дни он действительно снова стал чувствовать покалывание, — как Дора неожиданно заявила:

— Конечно же Рэдж отвезет тебя, дорогой. Это самое малое, что он может сделать за то, что уронил эту махину тебе на ногу. А потом может вернуться и отдохнуть, правда, дорогой?

— Давай ключи, — покорно согласился Уэксфорд. — Надеюсь, ты понимаешь, что я никогда не ездил по лондонским улицам.

Однако все оказалось не так страшно: сосредоточившись, он влился в стадо сигналивших и толкавшихся диких животных, в котором автомобилисты из Кингсмаркхема были похожи на овец, и это заставило его забыть о боли в глазу и о волнении. Грегсон был уже в камере — его нашли в Санбери, в доме сестры. Говард, теперь почувствовавший уверенность в себе, потому что нападение на офицера полиции и угон автомобиля — преступления, которые не мог обсуждать даже мистер де Трейнор, волоча ногу, пошел поговорить с Грегсоном. Уэксфорд решил сбежать и попасть домой, пока не начался дождь; для этого он поспешил воспользоваться полусекретным выходом. Ему показалось удачным, что если травма Говарда была недостаточно серьезной для того, чтобы на время отстранить его от работы, то у Бейкера дело обстояло совсем иначе, но каково было его удивление, когда, спускаясь в один из глубоких переходов, окрашенных зеленой краской, он лицом к лицу столкнулся с инспектором, у которого была перевязана голова.