Если совершено убийство - Рут Ренделл

— Каким образом эта информация может помочь вам?

— Любая информация о Луизе может помочь. Я не могу заставить вас говорить, но думаю, вы должны это сделать.

Адамс пожал плечами.

— Я думаю, вы прекрасно знаете свое дело. Отчим — к сожалению, не знаю его фамилии — Стивен какой-то там — в очень бестактной манере говорил Лулу, как он счастлив с ее матерью, и тогда Лулу сказала: «Ты ведь обожаешь детей, Стивен?» Он заявил, что обожает и надеется, что у него будет много собственных детей. И вдруг Лулу взорвалась, как вулкан. Не хочу драматизировать, но у меня создалось впечатление, что она может не выдержать такого давления на психику и не сможет обуздать свои эмоции.

«Вулканы, котлы, — думал Уэксфорд. — Просто испуганная девочка; как все страстные и беспокойные натуры, она страшно боялась дать выход своим чувствам».

— Луиза что-нибудь ответила ему?

— О да! Я же говорил, это было отвратительно. Она сказала: «Только не с моей матерью, Стивен. Она, конечно, не забыла тебе сказать, что, когда мне было пятнадцать, ей удалили матку?» — Лицо Адамса скривилось от отвращения. — Я тогда оставил их и вышел на кухню. Отчим орал на нее, и Лулу тоже иногда кричала. Она не рассказывала мне, о чем они говорили, а потом через неделю ушла.

— Куда она ушла?

— Не сказала. Когда мы расставались, у нас были не очень хорошие отношения. Мне очень жаль, потому что мы всегда доверяли друг другу, но Лулу мне больше не верила. Я отругал ее за то, что она орала на этого Стивена, и Лулу, видимо, решила, что я симпатизирую ее родителям и могу рассказать им, где она, если буду об этом знать.

— И все же, у вас есть какие-нибудь предположения?

— Из всего того, что она говорила, я могу сделать вывод, что, скорее всего, она отправилась в Ноттинг-Хилл, возможно, к своему дружку.

— Как его зовут?

— Был один парень, который часто звонил сюда. Некто по имени Джон. Он всегда, когда спрашивал ее, говорил: «Это Джон».

Утром Уэксфорд попросил показать ему все, что было надето на Лавди Морган в день ее смерти, и ему показали бюстгальтер и колготки из магазинчика розничной торговли, черные туфли, черную дамскую сумочку из пластика, акриловый свитер лимонного цвета и серовато-зеленый брючный костюм.

Он осмотрел также содержимое ее сумочки и все личные вещи, обнаруженные в комнате.

— Чековой книжки не было?

— У нее ее и не могло быть, сэр, — заметил сержант Клементс, бросив на Уэксфорда снисходительный взгляд и поражаясь наивности старого полицейского, считавшего, что каждый женский труп должен принадлежать к группе зажиточных людей. — У нее вообще не было денег, не считая зарплаты.

— Интересно, что произошло со свидетельством о рождении ребенка?

— Оно у бабушки, — решительно сказал Клементс. — А бабушка — либо слепая, либо в дурдоме, иначе давно откликнулась бы. Хотите еще что-нибудь посмотреть, сэр?

— Шарф, которым она была задушена.

Клементс принес его на подносе.

— Предполагается, что она надевала это? — спросил Уэксфорд. — Это очень дорогой шарф, не для девушки, получающей двенадцать фунтов в неделю.

— У них бывают забавные причуды, сэр. Они могут по три-четыре дня не обедать, а потом выбросить целый фунт на шарф.

Уэксфорд медленно ощупал квадратик шелка и, обнаружив этикетку, сказал:

— Этот шарф — от Гуччи, сержант, и стоит он не фунт. Он стоит в восемь или девять раз дороже.

У Клементса отвисла челюсть. «Кто, связанный с этим, мог иметь дорогой шелковый шарф? — размышлял Уэксфорд. — А! Миссис Дербон! Разве не она искала именно шарф перед уходом в понедельник вечером? Она не могла его найти, потому что дочь взяла его ничего не сказав, как это обычно делают дочери, во время ее последнего визита в Лейсбрук-Хаус».

…это устроено для того, чтобы почтение и уважение к старикам удерживало бы более молодых людей от неподобающей вольности в словах и движениях.

Говард участвовал в заседании на высшем уровне в Скотленд-Ярде, где обсуждались меры, которые необходимо было предпринять в отношении Грегсона: ему удалось ускользнуть под защитой изобретательного мистера де Трейнора. Каким всемогущим ни казался Говард, это не имело значения; Уэксфорд знал, что племянник всегда несет ответственность перед руководством дивизионного отдела по борьбе с преступностью, командир которого, скорее всего, ничего не знал о появлении старшего инспектора из провинции.

Газовый завод угрюмо взирал на него сквозь пелену дождя. Уэксфорд взволнованно ходил вверх и вниз по лестнице, ожидая звонка Памелы, которая должна была сообщить, когда вернется Говард. Ему необходимо было поговорить с племянником до того, как он отправится в Лейсбрук-Хаус; в глубине души Уэксфорд надеялся, что ему вообще не придется туда ехать. Его желания в отношении дела Луизы Сэмпсон странным образом разделились. Ему правилась миссис Дербон, и гуманист, живший в нем, хотел, чтобы она вышла из морга со слезами облегчения, а не белой от шока. Однако он был полицейским, профессиональная гордость которого в последнее время пострадала. Большой опыт и упорный труд позволили определить, что пропавшая девушка умерла. Уэксфорд знал, что его желание было низким, но признавался себе, что будет трепетать от гордости, если ему удастся восстановить свою репутацию в глазах Бейкера и увидеть восторженный взгляд Говарда. А ведь она была чьей-то дочерью… Когда зазвонил телефон, он, как когда-то Мелани Дербон, одним прыжком добрался до него, но вместо Памелы услышал в трубке мужской голос, который не мог припомнить.

— Это Филип Челл.

Несколько секунд Уэксфорд вспоминал, кто это такой.

— А… да! Слушаю вас, мистер Челл.

— Айвен просил передать вам, что у него есть кое-что для вас.

«Эта чертова „Утопия“, — подумал Уэксфорд. Но он ошибся.

— Он кое о чем узнал и спрашивает, как лучше поступить: ему приехать к вам или вы приедете сюда?

— А в чем дело? — нетерпеливо поинтересовался Уэксфорд.

— Не знаю, Айвен не сказал. — Голос Челла стал обиженным. — Он никогда ничего мне не рассказывает.

— Может быть, завтра утром? Около десяти у вас?

— Лучше в одиннадцать, — попросил Челл. — Если Айвен узнает, что у нас в десять утра будет гость, то заставит меня встать на рассвете.

В это время Памела просунула в дверь голову и сообщила:

— Мистер Форчун освободится в двенадцать, сэр.

Еще целый час ждать! Почему бы ему за это время не навестить дом на Гармиш-Террас, не откладывая до завтра. Что бы ни сказал ему Тил, это может дать еще какую-нибудь связь между Лавди и Луизой. Он снял руку с микрофона и сказал:

— А что, если я?.. — Но Челл уже положил трубку.