Великий Краббен - Виктор Дмитриевич Колупаев

хотите сказать, что его могут обидеть дети?

— Ну в переносном смысле, конечно. ТУБ предельно правдив и доверчив — если можно применить такие слова к машине, которая сама не понимает их смысла. Его доверчивость легко использовать ему во вред. Вот этого я и боюсь.

— Ах, вот что.

— Да! Ему у нас будет куда труднее, нежели на какой-то там Луне. Но у него уже нет другого выбора. Он списанный.

— Как списанный?

— Очень просто, как негодный для дальнейшего употребления. Это же не живое существо, а только техническая подделка. На него распространяются строгие законы. Он подлежит разборке и уничтожению, как некачественный механизм. Только мы и сможем… Фу, чуть не сказал: спасти ему жизнь!

Евгения Всеволодовна молча вертела в руках цветок, осыпавший ее пальцы желтой пыльцой.

— Вам не следовало так говорить, — сказала она наконец, — Это — нечестный прием. Подождите, не оправдывайтесь… Хорошо, мы попробуем.

Она улыбнулась задумчиво.

— На самом деле, нельзя же отправлять в разборку машину, которая сохранила в памяти то, что забывают иногда живые люди — дарить женщинам цветы… Ладно, Алешкин, не принимайте это за упрек. И не благодарите меня за вашего протеже. Лучше помогите переставить этот кактус вон туда, в угол.

— ТУБ! — сказал Алешкин. — Не беспокойтесь, Евгения Всеволодовна, он сделает это лучше меня. Возьми это, осторожно.

— …понял… осторожно…

Он поднял цветочный горшок своими ручищами и двинулся следом за Евгенией Всеволодовной, плавно и мягко перекатывая свои рубчатые подошвы. Она убрала с его дороги скамейку.

— Вот сюда поставьте, пожалуйста.

6

Утром Евгению Всеволодовну разбудил дождь.

Пришлось встать, закрыть окна. Дождь тут же прошел, но ложиться в постель уже не имело смысла.

ТУБ стоял у крыльца коттеджа, под навесом входных дверей, куда его поставили вчера вечером. Евгения Всеволодовна выглянула в окно, хотела сказать «доброе утро!» Однако решила, что это будет выглядеть смешно, и прошла в ванную.

Энергично растираясь после душа массажным полотенцем, она вышла в комнату… и оторопело остановилась.

В комнате у порога стоял ТУБ.

Синие огоньки его видеоэкраног были направлены на нее. ТУБ смотрел на нее! Евгения Всеволодовна попятилась за дверь. Фу, какие глупости, чего она испугалась? Это все равно, что стесняться автомойщика или стиральной машины.

Рассуждения были верны, конечно, но она все же накинула халат.

ТУБ продолжал стоять у дверей. Почему он вошел в комнату без приглашения. Испугался дождя?

— Иди на свое место! — сказала она.

ТУБ послушно шагнул к порогу, но остановился и поднял руку. На громадной, как поднос, ладони лежал мокрый комочек, покрытый слипшимися перышками. Это оказался птенец ласточки, которого ветром выбросило из гнезда, а ТУБ подобрал его на земле.

— …живой… — хрипнул он.

Поначалу Евгения Всеволодовна не обнаружила у мокрого и застывшего птенца каких-либо признаков жизни, но ТУБ оказался прав. Птенца высушили и согрели феном, и он зашевелился и запикал. Его родители тут же появились за окном. Евгения Всеволодовна знала, где находится их гнездо — под навесом крыши над директорским кабинетом. Но сама она не могла дотянуться, пришлось поручить это ТУБу. Он забрался на подоконник, далеко высунулся в окошко. Евгения Всеволодовна тревожилась и придерживала его за ногу, хотя удержать ТУБа было не легче, чем, скажем, падающий рояль.

Все обошлось благополучно. И она не могла не отметить, что ласточки больше боялись ее, нежели коричневую человекообразную громадину.

У коттеджа их встретила Космика.

Она только что поднялась с постели, стояла на крыльце и сонно еще щурилась на солнце.

— …доброе утро… — прохрипел ТУБ.

— Мой бог! — сказала Космика. — Это кто такой?

— …меня зовут Туб… здравствуйте…

Евгения Всеволодовна невольно улыбнулась — ТУБ учил внучку вежливости. Она редко видела Космику растерянной — нынешние дети также самоуверенные, право! Но сейчас Космика явно растерялась и даже не знала, что сказать, а только таращила на ТУБа широко открытые глаза.

— С тобой здороваются, Космика!

— Ух ты… я тебя сразу и не узнала, ТУБ! По телевизору ты казался мне маленьким.

Она храбро протянула вверх свою ручонку. ТУБ склонился к ней, подал в двигатели пальцев усилие в одну десятую килограмма и пожал тонкие пальчики девочки.

Пока Евгения Всеволодовна готовила завтрак, на крыльце продолжался разговор. Конечно, больше говорила Космика.

— А почему ты хрипишь? Ох и хрипишь — просто ужасно. Ты простудился, да? Тогда погреем горлышко инфраружем, и все пройдет. А ночью ты не кашляешь?

— Космика, — сказала Евгения Всеволодовна, — по-моему, ты задаешь глупые вопросы. А еще занимаешься в секции космотехники. Разве робот может простудиться? Он — железный.

— Он метапластиковый.

— Все равно. Простуда — это воспаление органической ткани, а у него такой нет.

Но Космика не сдавалась:

— А может, он усовершенствованный.

Евгения Всеволодовна не решилась оспаривать такое предположение. ТУБ воспользовался паузой.

— …хрипит… поврежден звукодатчик…

— Вон что, — сказала Космика. — Так мы тебе тут поставим новый, мы тебя отремонтируем… А что ты у нас будешь делать? Будешь читать нам роботехнику.

— …работать… уборщиком…

— Ах, ты вместо Виктории Олеговны. Тогда тебе школу покажу.

— Сначала завтракать, — сказала Евгения Всеволодовна.

— Ну да, конечно, завтракать… Пойдем ТУБ, заправимся.

— Как ты говоришь, Космика?

— Так это я ему говорю, он же машина, А машина — заправляется.

— Но не за столом.

— А может, его уже на биопищу перевели. ТУБ, ты ничего не кушаешь, нет? Значит, ты аккумуляторный. Хорошо тебе. Так ты меня подожди, я сейчас…

Когда Алешкин пришел в школу, он услышал звонкий голосок Космики и невольно остановился послушать.

— Вот здесь у нас лаборатория. Опыты делаем, понимаешь. Реакции всякие. Восстановление, окисление — иногда интересно, иногда нет. Видишь, сколько баночек, здесь нужно осторожно-осторожно, а то все падает… А вот там спортзал… Осторожнее, тут на ступеньках не запнись, у тебя же ножка больная… Видишь, автощетки из-под ступенек выскакивают, это они пыль собирают… А вот здесь умывальник. Ты моешь руки или тебя чистят бензоридином?.. Покажи-ка ладошки… ничего, чистые… Здесь у нас… ну, здесь девочки, а вон там — мальчики. Тебе к мальчикам придется ходить. Подожди, а может быть, тебе туда и не нужно. Или у тебя бывает это… ну, отработанное масло?

Занимаясь в кабинете, Алешкин видел в окно, как они вдвоем бродили по двору школы. Подняв вверх ручку, Космика держала ТУБа за палец, они так и шли рядом, и когда он делал один шаг, она делала три…

7

Днем в школу пришел Квазик.

Космика выполняла домашнее задание — читала французскую детскую классику. Квазик хотел позвать ее домой, показать свою автоматическую щетку. Космика отказалась.

— Подумаешь, автощетка у него. У нас в школе уже