Похоронный марш марионеток - Фрэнк Де Фелитта

Бронте осторожно вытащил из кармана пиджака пластиковый пакетик. Он держал его так, словно там была редчайшая алмазная пыль. Затем он вынул оттуда и показал Сантомассимо попкорн.

— Посмотри, что я нашел на дне сундука, после того как оттуда извлекли тело Пирса.

Сантомассимо аккуратно взял зерно двумя пальцами, повертел, посмотрел на свет. Ничего примечательного, самый что ни на есть обычный попкорн.

— Ну и что? — спросил он.

— У нас в участке уже есть один такой, — сообщил он, явно гордясь своей памятью на детали. — Найден среди мусора, собранного на пляже.

Сантомассимо вернул попкорн Бронте, и тот поспешил упрятать его обратно в пакетик.

— Я хочу показать профессору Куинн все улики, которые есть у нас в участке, — сказал Сантомассимо.

— Ты босс.

— Там и встретимся, Лу. Хорошо?

Бронте кивнул и пошел через дорогу к своей машине. Труп Пирса уже увезли, но толпа не спешила расходиться. Обилие полицейских машин заставляло зрителей думать, что здесь по-прежнему происходит нечто важное.

Сантомассимо повез Кей через бульвар Санта-Моника, а затем свернул в сторону пляжа. Сумерки сгустились, и в темно-синем небе над ярко освещенным пирсом появились первые звезды. Перед фасадами высотных гостиничных комплексов раскачивались и шелестели на ветру пальмы.

— Вам лучше? — мягко спросил Сантомассимо.

— Намного лучше, спасибо.

Он улыбнулся:

— Моя тетя Роза любила повторять, что исповедь благотворно влияет на душу, но если рядом нет священника, то добрая порция бренди помогает не хуже.

Кей засмеялась.

— Зрелище было ужасное. Простите, что не смогла это выдержать. Убийство на экране — это искусство, сложное, утонченное, умное. Но видеть лицо этого молодого человека в сундуке…

— Тяжело, вы правы. Настоящая смерть лишена утонченности.

— А кто этот репортер?

— Стив Сафран? А-а… Он просто делает свою работу. На многих сам факт убийства человека действует возбуждающе. И такие, как Сафран, умело щекочут им нервы.

Они ехали на запад по шоссе Санта-Моника и чувствовали себя так, словно путешествуют во сне. Машина была надежной, а Сантомассимо — хорошим водителем. Он включил магнитофон, зазвучала спокойная, нежная мелодия в исполнении Смоки Робинсона.[95]Кей откинулась на сиденье, закрыла глаза, на ее лице появилась улыбка.

— Я не знала, лейтенант, что в полицейских машинах есть магнитофоны, — произнесла она.

— В полицейских машинах их нет. Можете звать меня Фредом.

Он остановил машину у входа в участок Палисейдс, Кей вышла и, внезапно остановившись, дотронулась до руки Сантомассимо.

— Вы ведь не станете вновь показывать мне трупы? — спросила она.

— Нет, кое-какие улики, и только. Чтобы спровоцировать вас на дальнейшие размышления.

Они вошли внутрь. Бронте был уже там, попивая черный кофе, из чашки которого он только что убрал деревянной палочкой расплавленную крошку пластиковой упаковки.

— Привет, Фред. Профессор Куинн, сюда, пожалуйста.

Они спустились в подвал. Бронте вошел в лабораторию первым. Там горела только настольная лампа. Сантомассимо включил верхний свет. Кей увидела разложенные на столе кучки мусора, оглянулась на Сантомассимо, который в ответ кивнул и жестом пригласил ее подойти ближе. Они остановились возле игрушечного аэроплана, казалось, готового взмыть над осколками пивных бутылок, конфетными обертками и прочим мусором, доставленным с пляжа.

Кей внимательно рассматривала самолет. Сантомассимо и Бронте молча ждали. Здесь, в этой лаборатории, догадки и предположения, которые она высказывала прежде, становились пугающе правдоподобными.

— А теперь, профессор, взгляните сюда, — нарушил молчание Бронте.

Кей медленно повернула голову. На краю стола, в сетке с пометкой «набережная Пасифик-Коуст», лежал желтый комочек попкорна, еще не начавший гнить. Бронте вытащил из пластикового конверта еще одно зернышко и положил его на стол рядом с первым. Теперь они стали похожи на два маленьких глаза незримого существа, словно бы наблюдавшего за собравшимися в подвале людьми.

— Видишь, Фред? Неплохо, правда? — сказал Бронте. — Как только я увидел попкорн в сундуке, я сразу вспомнил об этом.

— Ты хочешь сказать, что убийца специально оставляет их на месте преступления?

Бронте пожал плечами:

— Я хочу сказать, что сейчас их у нас два. Вот и вот. — Затем движением искусного фокусника он достал пакетик с еще одним зерном. — А теперь их три.

Сантомассимо уставился на этот пакетик в полном недоумении. Бронте довольно улыбнулся:

— Этот — из отеля «Виндзор-Ридженси», находка Хирша. Нэнси Хаммонд тоже не оставили без кукурузы.

— Это что-то вроде автографа, — предположила Кей.

— Автографа? — переспросил Сантомассимо.

— Хичкок прославился своими краткими, почти мгновенными появлениями в собственных фильмах. Его трудно было разглядеть, но зрители всякий раз ожидали, что он так или иначе промелькнет на экране. Это была игра. Это был его автограф.[96]

Сантомассимо посмотрел на Бронте.

— Фред, — продолжала Кей.

— Что?