Перебежчик - Евгений Сухов

Переводчик услышал эти слова и нахмурился.

— Что-нибудь не так? — спросил старший лейтенант, строго посмотрев на него.

— Прежде я не писал никаких расписок. Может, вам кто-нибудь другой переводить будет? — проговорил Холодков.

Всем было видно, что он крепко напуган.

— Нельзя, — сказал как отрезал старший лейтенант Скрынников. — Вот вам лист бумаги. Пишите.

Старший лейтенант продиктовал рядовому Холодкову текст расписки, велел ему поставить на этой бумажке сегодняшнюю дату и расписаться. Потом он сложил листок, уже ставший документом, вчетверо, спрятал его в нагрудный карман, холодно и многозначительно посмотрел сперва на Холодкова, а потом и на Ральфа Херманна. Писарь безрадостно, печально вздохнул и опустил плечи.

Взгляд его выражал одно:

«Вот это я вляпался так вляпался!».

— Мы как, часа за полтора управимся? — спросил сержант Масленников. — Капитан Олейников просил долго переводчика не задерживать. Он же у него писарь, человек нужный, просто незаменимый.

— Мы постараемся, — ответил старший оперуполномоченный отдела контрразведки СМЕРШ сто шестьдесят седьмой дивизии.

Он по-прежнему не сводил пристального взгляда с физиономии ефрейтора Херманна и сказал, обращаясь к нему:

— Итак, вы добровольно перешли на нашу сторону, не желая больше воевать. Так?

— Так.

Рядовой Холодков перевел сначала вопрос старшего лейтенанта, а потом и ответ немца.

— Но вы еще и ненавидите Гитлера, — без всякой вопросительной интонации произнес старший оперуполномоченный отдела дивизионной контрразведки СМЕРШ.

— Да. Я считаю, что он принес Германии неисчислимые беды, которые расхлебывать придется простым немцам.

— Верно считаете, — согласился старший лейтенант Скрынников. — А вы не хотите, чтобы этих бед было меньше?

— Этого хочет каждый честный немец, — ответил ефрейтор Херманн.

— Похвальный ответ. Значит, вы считаете себя честным человеком.

— Да. И таких людей, как я, в Германии немало.

— Возможно. Согласитесь, что одного желания что-то изменить недостаточно, — со скрытым значением констатировал Скрынников.

— Вы намекаете на то, что нужно еще и что-то делать? Я правильно понял ваш вопрос? — спросил Ральф Херманн и посмотрел на старшего лейтенанта Скрынникова.

Ефрейтор сразу уловил значимость предыдущей фразы офицера, ведущего допрос.

— Именно так.

— Но что я могу сделать в моем сегодняшнем положении?

— Очень многое, — ответил старший лейтенант. — Ваши действия реально могут приблизить конец войны и тем самым значительно уменьшить те беды простых немцев, которые принес им Гитлер.

— Что вы имеете в виду? — спросил Ральф Херманн и нервно моргнул.

— Я имею в виду наше с вами сотрудничество, — просто и совсем недипломатично ответил старший лейтенант Скрынников. — То есть сотрудничество с советской военной контрразведкой СМЕРШ. Ее здесь представляем мы, старший лейтенант Скрынников и младший лейтенант Ивашов, — проговорил Станислав Николаевич, поведя головой в сторону Егора.

Теперь уже немец уставился на Скрынникова. Он смотрел на него неотрывно и довольно долго. Что творилось в голове у ефрейтора, какие мысли там бродили, было неведомо ни Станиславу Николаевичу Скрынникову, ни Егору Фомичу Ивашову, ни тем более сержанту Масленникову и писарю-переводчику Холодкову. Испуг бывшего учителя не проходил, а лишь все больше нарастал.

Лицо же ефрейтора Херманна выражало лишь удивленное недоумение, но никак не какое-либо движение мысли. Затем он набрался решительности и очень четко, без какого-либо намека на сомнение произнес:

— Я согласен.

Старший оперуполномоченный контрразведки СМЕРШ Станислав Николаевич Скрынников удовлетворенно откинулся на спинку стула и проговорил деловым тоном:

— Хорошо. Теперь вам надлежит дать подписку о неразглашении факта того, что у нас с вами установлен контакт, и нами получено ваше согласие на сотрудничество. Добровольное сотрудничество! — добавил Скрынников и спросил: — Правильно я понимаю?

— Да, — коротко и твердо ответил Херманн.

— Тогда давайте уладим с вами еще одну небольшую формальность, — заявил Станислав Николаевич. — Теперь нужно придумать вам оперативный псевдоним.

— Я ведь служил при штабе. Может, подойдет псевдоним Штабной? — предложил через переводчика Ральф Херманн.

— Штабной? — Старший оперуполномоченный контрразведки СМЕРШ задумался и чуть поправил немца: — Может, Штабист?

— Штабист, — почти чисто повторил Херманн и улыбнулся. — Что ж, я не против.

Подписку ефрейтор Ральф Херманн дал без малейшего промедления. Хотя ему, конечно, нужно было весьма крепко подумать, прежде чем пойти на такой решительный и ко многому обязывающий шаг. Надо полагать, ефрейтор Ральф Херманн все хорошо обмозговал заранее. Ведь у него имелось более чем достаточно времени на то, чтобы определиться со своей дальнейшей судьбой. Ну а то недоуменное удивление, которое он изобразил после предложения старшего лейтенанта Скрынникова о сотрудничестве с советской военной контрразведкой, было скорее всего попросту наигранным.

Подготовка к возвращению ефрейтора Ральфа Херманна на прежнее место службы, то есть в секретный отдел штаба одиннадцатого армейского корпуса восьмой полевой армии генерал-полковника Отто Велера, началась почти тотчас по подписании им документа о добровольном сотрудничестве с советской военной контрразведкой. Да, в тот же самый день.

К немалому удивлению Скрынникова и Ивашова, этот Ральф оказался парнем очень смышленым, все схватывал налету. По прошествии всего-то трех дней занятий с офицерами-смершевцами он уже говорил с ними на одном языке. Языке разведки.

У старшего лейтенанта Скрынникова имелся свой план, вернее, два: «А» и «Б». Так назвал их он сам.

По плану «А» Ральф Херманн должен был вернуться в часть, после получения доступа к секретным документам армейского корпуса сделать с них копии и уйти с ними за линию фронта.

Конечно, Скрынников и Ивашов отдавали себе отчет в том, что Ральф Херманн будет тщательно проверен. Он ведь станет изображать из себя везунчика, баловня судьбы, которому удалось вырваться из русского окружения и пробраться к своим. Германская контрразведка тоже не дремлет. Свою работу она делает весьма умело и качественно.

Поэтому офицеры контрразведки СМЕРШ много времени уделяли отработке легенды немецкого ефрейтора. Они раздумывали, как ему удалось пройти не менее сорока пяти километров на запад по незнакомой местности, без знания русского языка, по какому пути он шел, что по дороге видел, сколько сел обогнул. Тут требовалась детальность, следовало учесть каждую мелочь. Именно плохо отработанная легенда является причиной доброй половины всех провалов.