Операция "Драконьи яйца" - Василиса Раса

Да ещё военный курьер с утра таки принёс неутешительные вести. Пойманный агент тёмных задушен в тюрьме, и они упустили последнюю ниточку, по которой могли выйти на их шпионскую сеть целиком. Тёмные явно что-то затевали, и натруженное чутьё Вельского вопило о нависшей над ними опасности, а в голове сам собой складывался план обороны замка.

* * *

В приёмной что-то грохнуло, и звонкий голос Нинандры прорезал напряжённую тишину:

— Сеш, я вижу, ты здесь! — дверь в кабинет Вельского дрогнула и распахнулась настежь. — На весь зАмок полыхаешь. Мне что же? Каждые полтора суток щит обновлять? Что у тебя ещё?

Что-что. Он, когда Татовича и Батишек чуть живых увидел, странно, что вообще всю академию спонтанным выбросом не спалил. Просто от беспомощности и страха. И это чуть не сразу после выбившей его из равновесия утери копья.

Кто вообще смог даже просто его увидеть? Не говоря уже о том, чтобы взять?

С одной стороны, у него тут был полный Журавль потенциальных драконов, с другой… С другой он сам только что говорил Витольду, что они просто дети. Талантливые дети, их ещё гонять и гонять.

Проще говоря, Сешень не верил, что копьё взял кто-то из них. В то, что их тщедушного Левека похитили, возможно, вместе с копьём, в это верил вполне. В то, что в замок проник злоумышленник… ну, в это тоже. Вполне рабочая версия. Он даже прикидывал, кто это мог быть из известных ему сильных тёмных, потому что абы кому копьё в руки не далось бы, но ни один из них на наследника Регнерта, к счастью, не тянул.

И ни одной ниточки, с какой стороны всё это распутать…

— Закрепи в этот раз щит здесь, — Моравицкий раскрыл ладонь и, морщась, с усилием стащил с пальца перстень.

Нинандра вскинула на него тревожный взгляд.

— С твоей силой что-то происходит. Щиты не держатся, будто ты проходишь инициацию за инициацией. Но ты ведь…

— Нет. Глупости. Возможно, меня цепляет эхом молодняка. Не знаю. Надо у Боржека спросить, он должен был сталкиваться.

— И про закрепление щитов на внешних носителях это тоже лучше к нему. Кстати! — Нинандра послала спине Вельского осуждающе-гневный взгляд — ректор преувеличенно увлечённо перекладывал с места на место растрёпанные сквозняком листы. — Павен Белецович, со всем уважением, — именно уважения в её словах не было ни капли, — Где мои камни? Если вам снова нужны письменные запросы, я буду вынуждена наябедничать Марию, а общаться с Марием, сами понимаете, ни у кого из нас сейчас желания нет!

Сешень, как не силился, не смог уловить, к чему тут было "кстати", но с последним был вынужден согласиться. Попадаться на глаза Марию в данный момент было чревато.

— Коллеги, — Павен вскинул вверх раскрытую ладонь и осторожно извлёк из вороха бумаг пылающую алым светом шкатулку, — Боюсь, поздно.

— Поздно что? — Свет от шкатулки ширился, постепенно заполняя комнату, отчего тени на лицах Павена и Нинандры углубились и сгладились, став будто нарисованными и зловещими. Сешень тряхнул головой, сбрасывая наваждение. Князю всё это очень не нравилось. — Очередной подарок от Хьюго?

— Вообще-то нет. Обычная почтовая шкатулка для связи с… — Павен опять указал пальцем в потолок. — Разве что безопасность канала усиленная. Понятия не имею, что это. Лучше отойдите подальше.

Вопреки только что сказанному, Сешень и Павен, не сговариваясь, сдвинулись к столу, закрывая плечами Нинандру.

Шкатулка с шипением вспыхнула, раскрывая воронку портала, Сешень увидел отразившееся в окне собственное искажённое лицо, руку Нинон и почему-то усы Вельского.

Сешеня Моравицкого, князя и владетеля Ратицкого Журавля, магистра боевой и пространственной магии затягивало в воронку из взметнувшихся вверх бумаг, мела, гусиных перьев и пыли, которая выглядела в красном сиянии, словно разлившаяся в воздухе кровь.

Мелькнула всполошенная Нинандра, схватившая Павена за жилет, и всё скрылось. Остались только медленно оседающие вниз вокруг Сешеня бумаги и перья.

— Поздно распускать сопли, — прогудел пыльный воздух голосом Мария первого, первого же императора Великого Тиора, — Выкладывай, что у вас там.

Это значило только одно: в замке у Мария есть другие глаза и уши, кроме его собственных…

* * *

— Поздно сопли распускать, — недовольно проворчал Марий. — Вываливай, что у вас там.

Ночь размазывала по небу зловещие тёмные облака и рвалась в императорское окно влажным холодом, не считаясь ни с титулами, ни с заслуженностью, ни с личным уровнем силы. С закрытым окном было душно, с открытым холодно. Марий раздражённо пустил в сторону оконного проёма горячую сухую волну, чтоб не сквозило — снаружи послышался жалобный крик гарклана. То ли зацепило его, то ли просто совпало, то ли сигнал подаёт кто.

Как-то слишком много совпадений в последнее время стало, мрачно подумал император.

Сешень медленно повернулся вокруг себя, настороженно озираясь. Этот охотничий дом он не знал. Марий и сам тут третий раз всего был: маленький, в дикой глуши, зато с отлично работающими порталами. Почтовым и переходным. Цены этому дому не было. Особенно, если бы про него никто больше не знал…

— Куда ты меня?

Марий поднял ладонь, призывая князя к тишине, и подошёл к дрожащей от ветра тонкой занавеси.

— Слышишь? — Сешень в ответ коротко качнул головой. — Вот и я не слышу, — вздохнул Марий, первый и пока единственный император Великого Тиора. — Ни тебе сверчков, ни лягв, ни свистунов ночных…

Признаваться в своих тревогах Моравицкому было не то, что б неловко. Императору по статусу вообще тревожиться не полагалось. Тревожиться за него должны были специально обученные этому люди. Например, стражники, выставленные в саду, но те, судя по всему, и в ус не дули.

— Так осень, поди, попрятались все, — Сешень тоже прислушался, потом сунул палец в ухо и хорошенько потряс, видимо не в силах ничего разобрать.

Лес подозрительно и напряжённо молчал. Только сыпались время от времени с неба яркие быстрые звёзды.

— Чувствую. Ходит кто-то. А мы никак не найдём кто. — Марий уставился в непроглядную тьму, сквозь еле различимый глазом защитный полог, — Знают, что я тут. Будто специально нервируют. В напряжении держат. Может, надеются, что я умом тронусь и сам всех своих перебью? М? — спросил с надеждой, что Сешень его разубедит. Или не разубедит, но, как обычно, поддержит. От присутствия Сешеня всегда делалось спокойней и проще. И это тоже раздражало — что он не может справиться со своим беспокойством сам.

Теоретически, идея про то, что нервируют императора специально, была вполне рабочей. Глупой, но рабочей. Возможно, надеялись, что донервируют его до спонтанного выброса, который погубит всех, кто окажется рядом, и самого Мария сильно ослабит. И тогда бери его тёпленьким и делай с ним, почти беззащитным, что хочешь. Только глупость это всё. Венец абы кого не выбирает. И спонтанные выбросы императорам и владыкам не свойственны.