Сладкие объятия - Розамунда Пилчер

— Мне двадцать, — сказала Селина. Ее голос вдруг стал холодным, и Фрэнсис обрадовалась, потому что подумала, что раздражает ее.

Она лежала, наблюдая за Селиной, и больше ее не боялась, как сначала, когда впервые увидела; через полчаса девица будет в пути. Путь в аэропорт, в Лондон, обратно к жизни в Квинз-Гейт, о которой Фрэнсис рада была остаться в полном неведении.

Звук возвращающегося «ситроена» нарушил их тягостное молчание, а вслед за этим раздался менее приятный скрежет древней колымаги Пепе. Селина встала:

— Вот и такси.

— О, прекрасно! — Фрэнсис затушила сигарету о пол. — Вот вам деньги.

Селине претило брать эти деньги, но их уже отсчитывали, кладя ей на ладонь, пока Джордж проходил через дом и подходил к ним. Он, как и Селина, чувствовал какую-то неловкость во всем, но лишь обратил их внимание на то, что в Лондоне Селине понадобятся фунты стерлингов, и Фрэнсис тут же подписала один из чеков «Америкэн экспресс» и вручила его Селине.

— В аэропорту сможете обменять его на наличные.

— Вы очень добры.

— О, рада помочь, — сказала Фрэнсис. — Не думайте об этом.

— Я… я позабочусь, чтобы вы получили деньги обратно…

— Да, конечно.

— Где ваша сумка? — спросил Джордж.

— В доме.

Он пошел за сумкой и сам забрал деньги у Селины и засунул их в надежный и хорошо скрытый внутренний карман.

— Не потеряйте их опять, — сказал он. — Я не вынесу напряжения. — Он сказал это в шутку, но тут же пожалел о сказанном, потому что прозвучало так, как будто сама мысль о том, что он еще раз окажется вместе с ней, была ему невыносима. Он быстро спросил, чтобы исправить неловкость: — Паспорт у вас? — Она кивнула. — Уверены?

— Да, конечно.

— Думаю, что, наверно, пора отправляться. Осталось не так уж много времени…

Ее мягко, но настойчиво выпроваживали. Она никогда сюда не вернется. Она медленно пошла вслед за Джорджем в дом. Он подхватил ее пальто цвета овсянки и отступил, как бы пропуская ее вперед. За ее спиной в раскрытой двери террасы стояла Фрэнсис Донген.

Он очень мягко сказал:

— Пепе ждет…

Селина сглотнула.

— Мне вдруг очень захотелось пить. У меня есть время, чтобы попить?

— Ну конечно. — Он направился к колодцу, но Селина попросила:

— Лучше содовой, она больше освежает и такая холодная. Не беспокойтесь. Я сама. Еще осталось в холодильнике. Я быстро.

Они немного подождали, пока она пошла попить, скользнула за стойку камбуза и наклонилась, чтобы открыть холодильник и достать холодную бутылку. На секунду она скрылась из глаз, а потом поднялась, держа бутылку, открыла ее, налила воду в стакан для вина и выпила так быстро, что Джордж сказал, что она непременно взорвется.

— Не взорвусь. — Она поставила пустой стакан и неожиданно улыбнулась. Как будто стакан содовой воды разрешил все ее проблемы. — Очень вкусно.

Они вышли на солнце, и Пепе их ждал. Пепе взял пальто Селины и осторожно положил его на заднее сиденье, спешно очищенное от грязи, а Селина попрощалась с Фрэнсис и поблагодарила ее за помощь, а потом повернулась к Джорджу. Она не протянула ему руку, а он не мог поцеловать ее. Они простились, не прикасаясь друг к другу, но он почувствовал, как будто его разрывают на части.

Она уселась в старый автомобиль, прямая, трогательная и ужасно беззащитная, а Пепе сел рядом с ней, и Джордж дал ему с полдюжины самых последних инструкций и пригрозил убить, если что-нибудь случится, и Пепе понял, и согласно кивнул, и засмеялся, включив передачу.

Машина заскрежетала вверх по склону и прочь от них, а Джордж долго смотрел им вслед, даже когда они скрылись из глаз, потому что он все еще слышал звук мотора.

Этим вечером в «Отеле Кала-Фуэрте» была шумная вечеринка. Никто ее не планировал, она возникла сама по себе, как обычно и случается с самыми лучшими вечеринками. Все хорошо напились. Толстая девушка решила потанцевать на столе, но свалилась на руки к своему приятелю, где и проспала до конца вечера. Один из лодочников достал свою гитару, а француженка изобразила пародию на фламенко, что Джорджу показалось самым забавным из всего, что он когда-либо видел. Однако примерно около часа ночи он неожиданно заявил, что отправляется домой в «Каза Барко». Раздался протестующий вопль, обидные упреки в том, что он отравляет всем праздник, утверждения, что его очередь угощать, но он оставался непреклонным, потому что знал, что должен уйти до того, как кончит смеяться и разрыдается. Нет ничего хуже, чем слезливый пьяный.

Он встал, оттолкнув стул со звуком, от которого затрещала голова. Фрэнсис сказала:

— Я тоже пойду.

— Ты ночуешь здесь, не забыла?

— Я отвезу тебя домой. Что хорошего идти пешком, когда отличная машина доставит тебя до дверей дома?

Он уступил, потому что это было проще и не требовало таких усилий, как скандал. На улице стояла теплая южная ночь, освещенная яркими звездами. «Ситроен» стоял посередине площади, и когда они направились к машине, Фрэнсис опустила ключи в ладонь Джорджа и сказала:

— Ты поведешь.

Она отлично могла вести сама, но время от времени любила притворяться беспомощной и женственной, поэтому Джордж взял ключи и сел за руль.

Ему пришло в голову, что, в то время как его забавный маленький автомобиль с желтыми шинами являлся просто способом передвижения по острову, «ситроен» Фрэнсис, быстрый и мощный, каким-то неясным образом отражал повышенную сексуальность ее самой. Сейчас она сидела рядом с ним, запрокинув лицо к звездам, ее загорелая шея была очень красива в глубоком косом вырезе рубашки, застегнутой только на нижние пуговицы. Он знал, что она ждет, чтобы он ее поцеловал, но лишь зажег сигарету, прежде чем включить двигатель, и она спросила:

— Почему ты меня не поцелуешь?

Джордж ответил:

— Я не должен целовать тебя; я не знаю, где ты была.

— Почему ты должен все оборачивать в шутку?

— Это мой британский защитный механизм.

Она взглянула на часы, ясно видимые при свете звезд:

— Час. Думаешь, она уже в Лондоне?

— Должна быть.

— Квинз-Гейт. Не совсем наш район, дорогой.

Он начал тихонько насвистывать мотив, который привязался к нему, сидел у него в голове весь вечер.

— Ты ведь не волнуешься о ней, правда?

— Нет, не волнуюсь. Хотя я должен был отвезти ее в аэропорт, а не отпускать с Пепе на этой швейной машинке на колесах, которую он называет автомобилем.

— Она не хотела, чтобы ты отвозил ее. Она бы обревелась, и вы бы оба чувствовали себя неловко. — Он ничего на это не ответил, и она засмеялась. — Ты как упрямый медведь, который не ловится на приманку.