Гуд бай, Берлин! - Вольфганг Херрндорф

– Что такое? – закричал мне Чик. – Ты ранен?

Ранен ли я? Кажется, нет. Только пара синяков, наверное.

– Что с тобой? – спросил Чик и повернул назад.

Я уже хотел объяснять, почему мне кажется, что не стоит пытаться убежать от полиции на своих двоих, но тут рядом послышался шум ломающихся веток и шорох листьев. Прямо перед нами из кустов выскочил бегемот. В Германии, возле автобана, в совершенной глуши из кустов вылетел бегемот и побежал прямо на нас. На теле бегемота был синий брючный костюм, на голове – блондинистая копна курчавых волос в перманенте, в руках – огнетушитель. В районе талии колыхалось четыре или пять жировых складок. С трудом переставляя две бочки, выглядывавшие из-под пиджака, бегемот протопал сквозь кусты, приблизился к перевернутой «Ниве», остановился и прицелился в нее огнетушителем.

Ничего не горело.

Я взглянул на Чика, Чик – на меня. Вместе мы уставились на стоявшую перед нами женщину. Потому что это оказалась женщина, а не бегемот. Все молчали, и я до сих пор помню, о чем думал в тот момент: вот сейчас из огнетушителя вырвется белая струя и погребет нас под горой пены.

Женщина некоторое время подождала, не взорвется ли машина и не будет ли необходимости применить огнетушитель, но «Нива» в предсмертной борьбе была столь же апатична, как и при жизни. Только под капотом что-то шипело. Одно из задних колес крутилось, но все медленнее, и вскоре совсем остановилось.

– С вами все в порядке? – спросила женщина, недоверчиво приглядываясь к решетке радиатора. Чик постучал пальцем по огнетушителю. – Что-нибудь горит?

– Боже мой, – выдохнула женщина и опустила огнетушитель. – С вами все в порядке?

– Да, – ответил Чик.

– С тобой тоже все хорошо?

Я кивнул.

– А где ваш отец? Или мама? Или кто там был за рулем?

– За рулем был я, – сказал Чик.

Женщина покачала головой, которая вполне соответствовала ее талии.

– То есть вы просто взяли машину у…

– Машина краденая, – сказал Чик.

Если верить врачу, который потом меня обследовал, в тот момент у меня был шок. При шоке вся кровь приливает к ногам, поэтому в голове крови не остается, и человек практически ничего не соображает. По крайней мере, мне так врач сказал. А еще он сказал, что это с каменного века так, когда неандертальцы бегали по лесам: если вдруг на них надвигался какой-нибудь мамонт, у них случался шок, кровь приливала к ногам, и они убегали быстрее. А думать в такой ситуации не так важно. Звучит это все странно, но, как я уже сказал, мне так врач объяснил. Значит, возможно, Чик был прав, что хотел бежать, а я был не прав, что не побежал, но задним числом все умники. А тогда перед нами стояла женщина с огнетушителем и тоже была в шоке. И вообще, если считать, что у меня был шок, и у Чика был шок, то у этой женщины было минимум шоков пять. Наверно, ей досталось как следует: она видела наше падение, а когда Чик сказал, что машина краденая, ее трясло еще так. Она взглянула на Чика, кивнула на капельку крови, катившуюся у него по подбородку, и в ужасе выдохнула:

– Боже мой!

И тут огнетушитель выскользнул у нее из рук и шмякнулся прямо Чику на ногу. Он моментально упал, шлепнулся спиной на траву, поднял ногу вертикально вверх, обхватил ее руками и заорал.

– Боже мой! – закричала женщина и плюхнулась на колени в траву рядом с Чиком.

– Вот дерьмище, – сказал я и бросил быстрый взгляд на склон: полиции все еще не было видно.

– Перелом?

– Почем мне знать! – простонал Чик, катаясь по траве.

Ситуация была такая: мы исколесили сотни километров по дорогам Германии, перебрались через пропасть по каким-то строительным лесам, были обстреляны Хорстом Фрикке, проехали по плато и свалились с откоса, причем перевернулись пять раз. Из всего этого мы вышли максимум с парой синяков и ссадин, а тут на нас из кустов вылетает бегемот и своим чертовым огнетушителем ломает Чику ногу.

Мы стали разглядывать ногу, но не знали, как понять, перелом это или только вывих. В любом случае наступать на ногу Чик не мог.

– Мне ужасно жаль! – сказала женщина. Ей действительно было ужасно жаль, это было видно. Казалось, ей чуть ли не больнее, чем Чику, по крайней мере, если судить по выражению лица. Пока в моей голове все еще царила абсолютная пустота, а Чик стонал и катался по траве, женщина-бегемот первая кое-как пришла в себя. Она еще раз провела пальцем Чику по подбородку, а потом взялась за его голень.

– Ой-ой, – приговаривала она, осторожно вращая туда-сюда лодыжку взвизгивающего Чика. – Тебе надо в больницу.

– Подождите! – хотел сказать я, но бегемотиха уже подсунула свои передние копыта под Чика и подняла его легко, как кусок хлеба.

Чик закричал, но скорее от неожиданности, чем от боли. Женщина скрылась в зарослях так же быстро и внезапно, как появилась оттуда. Я побежал за ней.

За кустами стоял BMW 5 цвета хаки. Женщина закинула Чика на переднее сиденье, я успел запрыгнуть назад. Когда она плюхнулась за руль, машина с левой стороны просела на полметра, а Чика слегка подбросило. «Ух ты!» – пронеслось у меня в голове в тот момент, но лучше мне было приберечь это выражение для следующих нескольких минут.

– Нельзя терять ни секунды! – торжественно объявила женщина, наверное, вовсе не в первую очередь думая о бегстве от полиции.

Во время поездки я все время оборачивался и смотрел в заднее стекло. Я заметил, что полицейская машина, видимо, по какой-то обходной дорожке, съехала со склона. Где-то очень далеко их синяя мигалка блымкала вдоль откоса.

– Пристегиваемся! – скомандовала женщина и утопила в пол педаль газа. Через две секунды BMW разогнался до сотни. Когда она проезжала поворот, я как бумажный самолетик полетел по заднему сиденью. Чик стонал.

– Пристегиваемся! – повторила женщина.

Я пристегнулся.

– А вы? – спросил Чик.

Через заднее стекло я видел, что мы быстро оставляем все другие машины на автобане далеко позади. Какое-то время где-то вдалеке слышалась полицейская сирена, но недолго Что, в общем, не удивительно: мы летели на скорости 250 километров в час. Кажется, ни женщина, ни Чик вообще сирену не слышали. Они беседовали о ремнях безопасности.

– Просто машина не моя, – сказала женщина. – Мне нужна длина минимум два метра.

Она хихикнула. Разговаривала она совершенно нормальным голосом, а вот хихикала пискляво, совсем как маленькая девочка, которую щекочут.

Когда перед нами кто-нибудь появлялся, она сигналила или мигала фарами, а если это не помогало, объезжала по полосе торможения на всей скорости так спокойно, будто мы катились не быстрее 15 километров в час, собираясь съезжать к Макдональдсу. Определенно, все свои пять шоков она засунула глубоко в карман.