Хранящие тепло - Елена Лагутина

— Минеральная вода, кола? — стюардесса снова стояла рядом с напряженной улыбкой. Этот странный парень производил на нее неприятное впечатление, несмотря на красивую и яркую внешность. Если бы не служебные обязанности, она бы и близко к нему не подошла.

— Спасибо, — Денис внезапно ощутил, что в горле пересохло, и был благодарен девушке за услугу. Стакан минеральной воды он осушил за несколько секунд. — Скажите, сколько времени нам осталось лететь?

— Сорок восемь минут, — ответила она, и Денис с видимым усилием заставил себя подавить стон разочарования. Никогда еще время не тянулось так медленно!

Стюардесса прошла дальше, снова оставив Дениса наедине со своими мыслями. За окном, почти совсем близко, под серой пеленой сгущающейся вечерней мглы маленькой матово поблескивающей точкой виднелся город. Было такое ощущение, что самолет завис на месте, как стрекоза в знойном воздухе. Денис огляделся по сторонам, подсознательно пытаясь обнаружить среди пассажиров кого-то, кто точно так же, как и он, недоумевает по этому поводу. Но у всех были абсолютно спокойные и равнодушные лица, за окно почти никто не смотрел: в основном, читали газеты.

Откинувшись на спинку кресла, он попытался отвлечься, сосредоточившись на равномерных звуках работающих двигателей. Перелеты были для Дениса обычным делом, и с ним очень часто случалось, что в самолете он просто засыпал, как и большинство ребят из команды, уставших за время тренировок и игр. Но мысли, крутившиеся в голове, не позволяли сознанию отключиться, несмотря на то, что прошедшую ночь он совсем не смог уснуть, а значит, период бодрствования в общей сложности уже давно перевалил вторые сутки. Пожалуй, впервые в жизни он испытывал такое острое чувство жалости к близкому человеку, точно так же, как и пронзительный страх возможной потери. Бессильная ярость стальным обручем сжимала горло и не давала дышать. «Убью. На самом деле, убью его», — повторял он про себя, не вдумываясь в смысл слов, лишь чувствуя, что они приносят некоторое облегчение. Огни города за окном превратились в едва заметную, почти неразличимую точку. Теперь самолет окружали лишь пучки полупрозрачного тумана. Самолет пошел на снижение.

— Зря ты, Сашка. Лучше бы у меня пока пожила, хоть несколько дней. Вдвоем было бы…

Кристина осеклась, так и не договорив. Она хотела по привычке сказать «веселее», но вовремя спохватилась — какое уж тут может быть веселье. В который раз она ловила себя на мысли, что говорит какую-то чепуху, бессмыслицу, только лишь ради того, чтобы что-нибудь говорить, и тут же раздражаясь и злясь на себя за собственную неловкость. Саша и Кристина знали друг друга много лет, и молчание никогда не было им в тягость — напротив, сама Кристина сколько раз рассуждала о том, что с настоящим другом, с близким человеком хорошо и помолчать вместе. Теперь все изменилось, все стало по-другому. Несмотря на все свои усилия, Кристина так и не могла побороть собственную неловкость и злилась на себя вдвойне за то, что не может эту неловкость скрыть.

— Да ладно тебе, не напрягайся, — Саша, как обычно, прочитала ее мысли, — все нормально. Только все же лучше я останусь дома. Пока.

Кристина не стала уточнять, что значило это «пока», почувствовав, что подруга не хочет распространяться на эту тему.

Саша обвела глазами комнату. Здесь все было, как всегда. Марина Цветаева смотрела с фотографии на стене, пытаясь успокоить. Саша отвернулась, почувствовав даже легкую обиду — ну вот, везде одно и то же. Посмотрев на часы, она снова почувствовала, как мятный комок тревоги разрастается внутри, заполняя собой каждую клеточку души. С того момента, как она позвонила Денису, Саша успела тысячу раз пожалеть об этом и одновременно тысячу раз подумать, что поступила правильно. На самом деле, в тот момент она не рассуждала о правильность и необходимости этого поступка — она повиновалась внутреннему импульсу, почувствовав, что момент разговора настал. Много раз за время, проведенное в больничной палате, она мысленно представляла себе этот разговор, прокручивала варианты, подбирала нужные слова. Но все получилось совсем не так, как она ожидала, а запланированный сценарий просто исчез из памяти в тот момент, когда она услышала его голос. Когда она услышала его голос, она совершенно отчетливо поняла, насколько невыносимой для нее будет разлука с эти человеком. Ей впервые за все прошедшее с того страшного момента время стало так жаль себя, что она едва не расплакалась. Это чувство вообще крайне редко посещало ее и было ей почти не знакомо. Странное щемящее чувство бессильной и беспомощной жалости к себе…

— Что ты все время на часы смотришь? — Кристина, снова не выдержав затянувшегося молчания, оторвала ее от мыслей.

Саша не отвечала. Она сама поняла это только в тот момент, когда услышала вопрос Кристины. На самом деле, ее взгляд каждую минуту возвращается к циферблату электронного табло, несмотря на то, что Саша понятия не имела, в какое время прилетает самолет из Элисты.

— Господи, зачем я ему позвонила, — выдохнула она и подняла растерянные глаза на Кристину. — Почему — сегодня? Что я ему скажу? Что он скажет мне?

— Саша, может быть, я лучше пойду? — робко спросила Кристина, на самом деле не зная, как ей поступить. Оставлять Сашу одну было страшно, но, с другой стороны, ее присутствие при встрече Саши с Денисом тоже могло оказаться лишним.

— Ну что ты, не вздумай, — Саша быстро разрешила ее сомнения, — это совсем не важно, даже если ты будешь здесь в тот момент, когда…

— Все будет нормально, Сашка. Вот увидишь, — убежденно произнесла Кристина. — Все будет нормально. Начиная с сегодняшнего дня жизнь постепенно войдет в свою колею. И эти шрамы на твоем лице с каждым днем будут бледнеть, а потом… Ты же помнишь, что сказал доктор. Можно будет сделать пересадку кожи, всего три-четыре операции, и будешь как новенькая!

Последняя фраза прозвучала слишком уж оптимистично. Кристина почувствовала это и снова сконфузилась.

— Новенькой я уже никогда не буду, — с легкой усмешкой произнесла Саша. — И потом, если ты слышала, что сказал доктор, то, кажется, забыла о цене этой операции. Так что об операции можно и не думать. Давай не будем… говорить об этом. Скажи, когда ты увидела меня в первый раз вот так, без бинтов… Что ты почувствовала?

Саша напряженно вглядывалась в глаза Кристины, пытаясь поймать малейшую фальшь в ее голосе или взгляде. Кристина молчала, медленно опуская глаза.

— Прошу тебя, скажи. Для меня это очень важно.

— Наверное… наверное, то же самое, что и ты, — ответила Кристина.

— Ты не можешь знать, что я почувствовала, — горячо возразила Саша. — Скажи, это было очень ужасно?

— Ну, что ты говоришь, Саша. Совсем не ужасно…

— И даже приятно, правда? — Сашин голос, по своей природе и без того имеющий неоднородную тональность, теперь стал совсем высоким. — И вообще, я же совсем не изменилась, ничуть, ни капельки. Подумаешь, пять или шесть фиолетовых полосок на лице — их же можно просто запудрить! У меня в косметичке есть пудра. Как же это я сразу не догадалась! Принеси, пожалуйста, Кристина! Принеси пудру, и дело с концом!