Хранящие тепло - Елена Лагутина

— Саша, — беззвучно пролепетала Кристина, с возрастающим ужасом глядя в глаза подруги, из последних сил пытаясь все же обрести внутреннюю уверенность и понять, чем нужно ответить на этот взрыв эмоций.

— Что — Саша? Что ты бормочешь себе под нос, как провинившаяся школьница? Да сколько же раз можно повторять — не нужна мне твоя жалость, не нужно мне твое сочувствие! И доброта твоя — не нужна! Ничего мне от тебя не нужно! Я тебе задала простой вопрос, — продолжала Саша, срываясь на крик, — простой, элементарный вопрос! А ты не можешь на него ответить, все боишься… Черт его знает, чего ты боишься! Думаешь, хуже будет, а не понимаешь, что хуже быть не может!

— Не ори на меня, — ледяным голосом произнесла Кристина, почувствовав, что силы и терпение снова покидают ее.

— Уходи, — не унимаясь, кричала Саша, — уходи сейчас же! Видеть тебя уже не могу, твое скорбное лицо уже в печенках сидит!

— Что ж, — Кристина порывисто поднялась с кресла, — уйду. Только, знаешь… Может быть, я на самом деле не права. Может, я слишком тебя жалею. Но на твой вопрос я все-таки отвечу, если ты так этого хочешь. Хотя — ты ведь и сама знаешь на него ответ. Когда я увидела… Когда я сегодня увидела твое лицо без бинтов, я почувствовала ужас. Дикий ужас, страх и отчаяние. Ты сама видела себя в зеркале, ты прекрасно знаешь, насколько сильно оно изуродовано. Очень сильно. Мне и сейчас очень тяжело смотреть на тебя, почти невыносимо. Ты это хотела услышать, да?

Саша молчала, словно потеряв дар речи, широко открытыми глазами глядя на Кристину.

— Что ж, может, тебе теперь легче стало. Но ты забыла, совсем забыла о другом. Есть нечто большее, что связывает людей. И нет ничего постыдного принимать жалость и сочувствие от человека, который любит тебя и дорожит тобой.

— Жалость и любовь несовместимы, — глухо произнесла Саша.

— Напрасно ты так считаешь. Начиталась своих дурацких стишков, вбила себе в голову черт знает что, поверила… А вот мне — не веришь.

— Не верю, — совсем тихо, почти не слышно, ответила Саша.

— Дело твое, — Кристина повернулась к выходу. Когда она почти уже скрылась в дверном проеме, Саша окликнула ее:

— Постой! Подожди, Кристина! Не уходи, пожалуйста! Прости меня…

Кристина обернулась. В ее глазах блестели слезы. Вздохнув, она развела руками:

— Ладно уж, чего там. Пойду чайник поставлю, что-то у тебя здесь прохладно, Сашка. Согреемся.

Через несколько минут Кристина снова появилась в комнате с двумя чашками горячего чая, поставила их на стол, присела рядом в кресло. Почти час они тихо разговаривали, вспоминая студенческие годы и совсем не касаясь наболевшей темы. В первый раз за прошедшие две недели они разговаривали так просто и непринужденно. И Кристина время от времени даже начинала ловить себя на мысли, что перед ней прежняя Саша, что ничего не случилось… Если бы не лицо напротив.

Когда самолет наконец приземлился, Денису показалось, что со времени посадки прошло по крайней мере пять или шесть часов. Напряженное ожидание на взлетной полосе, затем томительно текущая очередь за багажом… Черт бы побрал эту сумку — Денис, наверное, точно плюнул бы на нее, если бы не ключи от квартиры, обойтись без которых было нельзя. Возле аэропорта он сразу остановил такси, долго и сбивчиво пытался объяснить водителю, куда ему нужно ехать, почему-то напрочь позабыв название улицы, на которой живет Саша. Красный свет светофора, казалось, преследовал их в течение всего пути. Денис нервничал, несколько раз торопил водителя. Когда машина наконец остановилась возле подъезда, он торопливо сунул таксисту деньги, и, не дожидаясь, когда тот отсчитает сдачу, быстрыми шагами вошел в подъезд. И только в тот момент, когда наконец увидел дверь Сашиной квартиры, Денис остановился и застыл без движения.

Он вспомнил, как всего лишь несколько дней назад спускался вниз по лестнице к этой квартире, как долго стоял на площадке, не решаясь позвонить в дверь. Вспомнил тот вечер, когда они долго сидели в комнате, пили чай и перебивали друг друга, смеясь, вопросами. Этот вечер теперь показался ему бесконечно далеким, как будто успела пройти целая жизнь, пока его не было в городе. Он снова почувствовал затаившийся страх, ощутил себя внезапно беспомощным мальчишкой-подростком, впервые столкнувшимся с реальностью жизни. Попытавшись разобраться, в чем причина, он понял наконец, что боится только одного — что все будет зависеть не от него. Что кто-то уже распланировал ход событий заранее, а ему остается только повиноваться, даже и не пытаясь изменить то, что изменить уже невозможно. Ощущение это длилось несколько секунд и потом прошло без следа. Сделав последние несколько шагов, он нажал на кнопку звонка.

Дверь почему-то открыла Кристина. Он совершенно не ожидал ее увидеть, а потому снова растерялся и не смог произнести ни слова. И только в тот момент, когда услышал доносящийся из глубины комнаты голос Саши, снова обрел способность воспринимать действительность.

— Кристина! — прокричала она, и ее голос показался Денису таким испуганным, что он, повинуясь порыву, грубовато оттолкнул Кристину плечом, и, даже не разувшись, влетел в комнату. Влетел и сразу увидел Сашу.

Она стояла посреди комнаты, растерянно и беспомощно опустив руки вниз. Лучи заходящего солнца, пробиваясь через шторы окна, освещали ее силуэт. Он сразу заметил, как сильно она похудела — руки стали как плети, плечи торчали остро и угловато из-под мешком висящего синего халата. Он не смог разглядеть ее лица, потому что солнце светило из-за Сашиной спины ему прямо в глаза. Разглядеть не смог, но все-таки увидел, и того, что он увидел, было более чем достаточно. В тот же момент он отчетливо понял, что должен сейчас совершить что-то невероятное, повести себя так, как никто, в том числе и он сам, не мог предсказать. В считанные секунды отыскать те единственные слова, которые он должен сказать ей, чтобы она поверила — все будет хорошо. Если сейчас он хоть в чем-то ошибется, сделает хоть один малейший промах, все будет потеряно безвозвратно. И он знал, чувствовал, что она ждет от него этих слов, секунды летели, слагаясь в минуты, а он все никак не мог подобрать их, разгадать таинственный смысл знаков, посылаемых собственным подсознанием.

Молчание становилось невыносимым. Он видел, как Сашины глаза наполняются слезами, как бледнеет лицо, как эта бледность делает еще более ужасающе ярким цвет рубцов, испещряющих кожу.

— Уходи, — снова услышал он ее голос, не сразу поняв смысл произнесенной фразы. — Прошу тебя, уходи.

— Но я… — он наконец сдвинулся с места и торопливо подошел к ней, попытался обнять, но она в тот же миг отвернулась.

— Уходи, прошу тебя. Не нужно ничего говорить, я все видела. Я все видела на твоем лице. Спасибо за то, что не стал меня обманывать.

— Саша, — сдавленно произнес он, уже и не пытаясь отыскать какие-то нужные и важные слова, а пытаясь сказать хоть что-нибудь. И снова сказал: — Саша.

В этот момент она резко повернулась к нему.