Гипноз. Скрытые глубины. История открытия и применения - Робин Уотерфилд

Итак, наложение рук, будь то священника или монарха, было средством передачи божественной целительной силы. Метод работал даже в тех случаях, когда за дело брался мирянин некоролевской крови. Пример — Валентин Грейтрэйкс, «Ирландский Утешитель», живший в семнадцатом веке в Англии. Он был образованным человеком из высшего общества, однако примерно в середине семнадцатого столетия на него вдруг снизошло озарение: он может исцелять во имя Бога. В годы, последовавшие за 1662, он лечил не только от золотухи, но и от малярии и целого ряда других заболеваний. Чарльз II, заинтересовавшись ситуацией, попросил понаблюдать за его работой химика Роберта Бойля. Более скромный, чем Месмер, Грейтрэйкс признавался, что успех ему сопутствовал не всегда. Его жизненный путь, до некоторой степени, сходен с карьерой Месмера. В основном он использовал массаж, главным образом поверх одежды пациента (для благопристойности), но иногда и под одеждой, что немедленно повлекло за собой обвинение в непристойном поведении. Пациенты ирландца часто бились в конвульсиях перед исцелением (кстати, как и у современника Грейтрэйкса, итальянца Франческо Баньони), но самым странным было не это, — иногда больные впадали в такой глубокий транс, что становились нечувствительными к боли. Как и многие другие целители верой, Грейтрэйкс зачастую бил своих пациентов — своего рода хитрость, направленная на сохранение конфиденциальности происходящего, такой же логикой пользовались и при лечении бородавок в девятнадцатом веке, когда предписывали натирать их говядиной, украденной из лавки мясника! Иногда Грейтрэйкс использовал свою собственную мочу в качестве настойки для приема внутрь или мази; в некоторых случаях он мазал слюной глаза исцеляемого (в подражание Иисусу?). Но, каков бы ни был метод, Грейтрэйкс клялся, что является лишь орудием Бога.

Месмеровские пассы руками вполне совпадают с вышеописанными методиками, с одной лишь существенной разницей: он апеллировал к науке и неодушевленным механистическим силам, а не к Богу. Если сказать, что Месмер был целителем верой, то это вовсе не означает, что о нем надо тут же забыть или навесить на него ярлык шарлатана, и уж, конечно, это не дает нам права отвергать случаи выздоровления его пациентов. Лечение верой работает и все тут! В Лурде существуют хорошо проверенные примеры исцелений от слепоты, частичного паралича, вызванного детским менингитом, органической слепоты, рака в последней стадии и гемиплегии[32]. По показателям выздоровлений с Лурдом соперничает лишь Междугорье в Боснии. Статистические данные доказывают, что верующие люди здоровее нас с вами. Таким образом, игнорировать случаи исцеления ни у Грейтрэйкса, ни у Месмера мы не можем.

В конце 1783 года Арман-Марк-Жак Шастане, маркиз де Пюисегюр (Armand-Marc-Jaques Chastanet, Marquis de Puysegur, 1755–1825), один из самых крупных землевладельцев во Франции, оказался в своем поместье в Бузанси близ Суассона. Офицер артиллерийского полка французской армии, он отбыл во временный отпуск. Год назад в Париже два младших брата уговорили его раскошелиться на 100 луидоров, чтобы присоединиться к недавно организованному Обществу Универсальной Гармонии Франца Антона Месмера, волшебника из Вены. В свободную минуту маркиз решил применить на практике то немногое, что ему удалось усвоить на занятиях в этом обществе.

Одним из первых пациентов де Пюисегюра стал двадцатитрехлетний пастух из его собственного поместья по имени Виктор Рас. Маркизу необычайно повезло — Виктор оказался хорошо гипнотизируемым субъектом. К удивлению де Пюисегюра, магнетические пассы подействовали на молодого человека совершенно не так, как он ожидал и чему был свидетелем в Париже. Месмер добивался от своих пациентов мощного кризиса, однако через несколько минут голова Виктора запрокинулась и он, казалось, заснул. Но нет, он не был спящим. Де Пюисегюр обнаружил, что может говорить с Виктором, задавать вопросы и получать ответы, Виктор мог встать и пройтись по комнате, если того требовал хозяин, но, что самое поразительное, — во время этого псевдосна в нем проявлялась совершенно другая личность. Обычно раболепный и тихий, он казался теперь скорее ровней маркизу, чем слугой, причем его новая личность говорила об обычном Викторе в третьем лице. Несмотря на то что он выглядел спящим, его умственные способности работали интенсивнее, чем обычно, а пробуждение наступало после простой команды.

Де Пюисегюр пришел к выводу, что перед ним совсем другой вид кризиса. Сначала он назвал его «совершенным». Из того, с чем ему приходилось встречаться, ближайшей аналогией являлся лунатизм или сомнамбулизм — нечто промежуточное между сном и бодрствованием, когда поведение субъекта во внешнем мире можно приближенно назвать блужданием. Поразмыслив, де Пюисегюр решил назвать псевдосон, в который впадал Виктор, «месмерическим сомнамбулизмом» или «магнетическим сном», чтобы отличить его от спонтанного сомнамбулизма. В последующие годы между этими двумя типами сомнамбулизма обнаружилось много общего: люди, спонтанно становившиеся сомнамбулами, оказывались и удобными субъектами для гипноза, также в обоих случаях включалась так называемая «память состояния» — способность вспомнить о вещах, связанных с определенным состоянием, если вы снова в него попадаете.

Новости об успехах маркиза быстро распространились по окрестностям, и крестьяне из его собственного и соседних поместий толпами повалили к нему лечиться. Следуя идее Месмера, де Пюисегюр намагнитил вяз в центре деревни и привязал ремни к его ветвям, чтобы справиться с растущим потоком просителей. (Этот вяз, кстати, просуществовал до 1940 года, пока не был уничтожен сильной бурей. Местные жители разобрали обломки дерева по домам, помня о его целительных свойствах.) Он обнаружил, что Виктор не уникален: другие пациенты тоже впадали в месмерический сомнамбулизм. Остановимся ненадолго и попытаемся разобраться, откуда взялся магнетический сон? Почему пациенты маркиза не испытывали конвульсий? Существует несколько вариантов ответа на этот вопрос. Де Пюисегюр работал, в основном, не со светскими истеричными дамами, а с крестьянами. Более того, трудяги в его поместье ничего не знали о месмеризме: слухи из Парижа до них еще не дошли, и, следовательно, ожидать конвульсий они не могли. Стоит также добавить, что погружение в сон является, в некотором роде, проявлением услужливости, а ведь маркиз имел дело, прежде всего, со своими подчиненными, почти крепостными. И, наконец, в отличие от столичной суеты деревенское окружение действовало умиротворяюще. Представьте себе картину происходящего под тем знаменитым вязом: в отдалении, среди лесистых холмов виднеется великолепный замок де Пюисепора, на переднем плане располагаются живописные соломенные хижины, в двух шагах от дерева бьет родник, к тому же вязам всегда приписывали магические свойства. Куда приятнее месмеризоваться здесь, под деревом, на каменных скамейках, специально установленных маркизом, чем в душной оккультной атмосфере Парижского общества Месмера!

Подобно тому, как ребенок растет и становится независимым, самостоятельным человеком, детище Месмера встало на ноги, освободилось от первоначальных ограничений и пошло развиваться в направлении современной психиатрии и психологии. До Месмера душевнобольные считались либо одержимыми (парадигма вторжения), либо имеющими какие-то физические недостатки (органическая парадигма). Начиная с шестнадцатого столетия органическая парадигма все больше одерживала верх над парадигмой вторжения, и фактически многие душевные болезни считались наследственными. Месмер нечаянно создал третью парадигму. Я не зря сказал «нечаянно», ведь сам великий магнетизер был преданным сторонником органической теории. Но с открытием магнетического сна месмеровское физиологическое объяснение феномена, бывшего по существу психологическим, перестало иметь право на существование. У Виктора Раса внутри обнаружилась другая личность, проявлявшаяся только во время магнетического сна. Для разработки третьей теории происхождения душевных болезней (парадигма альтернативного сознания) не понадобилось много времени, и уже психологи — современники Фрейда прекрасно понимали, что не только в душевнобольных людях, но и во всех нас работает одновременно несколько потоков сознания. Картографы ума разделили эти потоки на собственно сознание и подсознание, а врачи, вскрывая и сравнивая их содержимое, нашли новые способы лечения пациентов.