Корона желаний - Рошани Чокши

– Занятно. И много предлагали?

– Мешок золота, способность усмирять грозы, еще что-то… Пять коз?

– Всего пять? Я стою как минимум десять да корову в придачу.

Я закатила глаза и скрылась в купальне. А когда помылась, поспешно заплела волосы в косу и вернулась в комнату, Викрам расхаживал из угла в угол и изучал какой-то пергамент.

– Что это?

– Владыка сокровищ прислал нам письмо. Он поздравляет нас с успешным прохождением первого испытания и сообщает, что второе состоится в полнолуние, сразу после празднования Джулан-пурнимы[18].

Сердце пронзила знакомая паника. Джулан-пурнима чествовал духовную связь божественных возлюбленных – Кришны и Радхи. Радха была не просто супругой бога Кришны. Она была проявлением его жизненной энергии. Его душой. До того как Сканда пустил слух, будто я дала обет целомудрия, совет Бхараты использовал этот праздник, чтобы вынудить меня принять предложение того или иного принца или короля. Как они утверждали, помолвка, заключенная в день Джулан-пурнимы, гарантирует любовь на всю жизнь.

Я отказала всем.

Ибо собиралась стать королевой, а крепкий брачный союз – это важный политический шаг. Я не могла принимать такое решение, основываясь на чем-то столь зыбком и непостоянном, как любовь.

– Джулан-пурнима – идеальное время для засады. Все будут пьяными и сонными…

– Гаури, – перебил Викрам, не то снисходительно, не то сурово. – Это священный праздник. К тому же мир не всегда пытается на тебя напасть.

– Я просто хочу быть готова. Если всегда ждать нападения, то как минимум в половине случаев мир не победит.

– Слова истинной королевы.

– Что? В каком смысле?

– Только королевские особы настолько параноидальны.

– Не параноидальны, а предусмотрительны.

Опыт показывал, что разница между первым и вторым огромна. Первое состояние застило взор, второе проясняло. Проблема в том, что иногда эта разница проявлялась только задним числом. Я сжала в кулаках подол шальвар-камиза. Перед глазами всплыло заплаканное лицо Налини…

– Как пожелаешь.

– Осторожнее с этим словом, – предупредила я и выглянула в окно. – До встречи с Аашей еще есть время.

– Прекрасно. Наконец выпала свободная минутка, чтобы…

– Свободных минуток не бывает, – перебила я. – Нужно изучить дворцовую территорию. Неизвестно, что нас ждет на втором испытании, потому лучше присмотреться к возможным аренам…

– Я хотел сказать «поесть!» – воскликнул Викрам. – Разве ты не проголодалась?

– Можем поесть, пока изучаем местность.

Он что-то проворчал. Позаботившись о безопасности половинки ключа, мы покинули комнату и спустились вниз. У главного входа толпился народ. Мимо нас, взявшись за руки, прошла пара людей-близнецов с лицами, перепачканными мякотью манго, и Викрам с завистью посмотрел им вслед. А из зеркал на нас глядели наши же отражения. Не измененные. Похоже, сегодня Владыка Кубера не нашел причин скрывать наш истинный облик.

Через вестибюль протянулся длинный стол из слоновой кости, уставленный тарелками с нарезанными фруктами, соленым уттапамом[19], хрустящей картофельной саго[20] и хрустальными чашами с дымящимся чаем масала. В конце очереди я увидела трех женщин, которых называли Безымянными. Они шли вдоль стола, жадно уставившись на еду. Тарелка была только у одной.

Викрам тоже их заметил и проигнорировал меня, когда я покачала головой. Ааша не сказала прямо, что нужно Каувери от Змеиного короля, но я вспомнила, что его также упоминали в связи с Безымянными. А эти что от него хотели?

Безымянные приближались к нам, медленно и степенно.

– Не голодны? – со свойственным ему благодушием поинтересовался Викрам.

– Это не для нас, – ответила одна. – Мы больше не можем есть эту пищу.

– Это для нее, – подхватила вторая. – Для нашей сестры.

– Нашей утерянной конечности, – грустно улыбнулась третья. – Она любила уттапам.

Викрам начал что-то говорить, но Безымянные ушли, не проронив больше ни слова. Я засмеялась:

– Если это уменьшит боль от отказа, то я готова поклясться, что демон вон в том конце комнаты хотел купить тебя за пять коз. Вас познакомить?

– Чувство юмора прорезалось, – протянул он. – Подобные перемены не могут не радовать. А то порой кажется, что иные камни общительнее тебя.

И Викрам улыбнулся. По-настоящему. Я уже видела его ухмылки. Кривые усмешки. Слегка приподнятые уголки рта. Эта улыбка была другой – мягкой и беспечной. И в ответ я тоже смягчилась. «Это из-за меня он так улыбается», – собственнически думала я, мечтая сохранить эту улыбку только для себя.

Набрав еды, мы решили прогуляться по пяти главным коридорам. За дверьми в конце первого обнаружился двор, где проходила церемония открытия. Следующие три привели нас к каким-то замысловатым бассейнам. Викрам уверял, что здесь статуи могут перебегать с места на место, но нам это ничем не помогало. В конце четвертого коридора нас ждала золотая табличка с выгравированной надписью:

Заинтригованные, мы заглянули в комнату. И стоило толкнуть дверь, как меня захлестнуло чувство узнавания. Воздух казался теплым, весна сдавалась сезону дождей. Это было мое любимое время года в Бхарате – когда облака скребут по небу тяжелыми от воды животами, а земля набухает, будто готовит место для свежих ливней. В ночной мгле над нами разгорались звезды, а по краю комнаты скользили грозовые тучи, прежде чем исчезнуть и украсить собою полночь какого-нибудь далекого края. Но самым удивительным оказался сад. Каждый бутон, каждая веточка были вырезаны из хрусталя. И все же они покачивались. Живое, дышащее стекло и кварц, чары и воспоминания. Сад будто воссоздали из образов в моей голове, из мыслей о прежней цветущей Бхарате. При жизни отец славился своими садами, а стоило ему уйти, как Сканда засолил землю и построил там фонтан. Но я ничего не забыла. Мы часто играли там с Майей. Однажды я даже нашла башмачки, в которых, как я тогда думала, танцевала самая настоящая апсара.

– Я знаю это место, – выдохнула я.

– Нево… – начал Викрам, но осекся. – Хотел сказать «невозможно», но, пока мы в Алаке, придется выбросить это слово из своего словаря. Откуда?

– Мой отец вырастил такой же сад.