Хозяйка жизни, или Вендетта по-русски - Марина Крамер

– Нет, другого… помолчи пять минут, мне нужно подумать! – велела мать, и мальчик обиженно засопел, снова принялся за еду.

«Что они там так долго? – думала Марина, прислушиваясь к звукам в прихожей. – О чем говорят, интересно? И как вообще сейчас все пройдет?»

Наконец послышались шаги, и на пороге кухни появился отец в сопровождении невысокой, худощавой женщины в защитного цвета форме с майорскими погонами.

Людмила почти совсем не изменилась с момента их последней встречи на Маринином дне рождения. Та же толстенная коса венцом вокруг головы, та же легкая улыбка. Разве что морщин добавилось…

Коваль неловко поднялась со стула и замерла, глядя на невестку. Та, хоть и была предупреждена свекром, но все же не смогла сдержать возглас удивления:

– Марина?! Господи… какой кошмар… как живая…

При этих словах Коваль почему-то развеселилась и фыркнула, за ней улыбнулся отец, а потом и Людмила, сделав два шага, обняла воскресшую родственницу и рассмеялась:

– Несу чушь какую-то! Маринка, ну, надо же! Ну-ка… – Она отстранила Марину от себя, внимательно вгляделась в лицо. – Ни за что не узнала бы, если бы на улице столкнулись. И прическу сменила… блондинка!

– Да… – неопределенно произнесла Коваль. – А ты все такая же, Люся…

– Ой, скажешь тоже! – отмахнулась она, подвигая ногой табуретку и садясь рядом с Егором. – А это кто у нас такой большой?

Мальчик растерялся, посмотрел на мать, словно прося поддержки.

– Это мой сын, Люсенька, Грегори. Но можно Егор.

– Он по-русски разговаривает?

– Разговариваю, – кивнул мальчик. – Я хорошо разговариваю, еще по-французски умею…

– Ух ты! – восхитилась Люся, обняв его за плечи. – Да ты просто ученый! А сколько тебе лет?

– Пять. Скоро будет шесть.

Людмила изумленно покачала головой:

– Ты смотри! Я думала, он старше, разговаривает-то совсем как взрослый! И красавчик такой… ну, с такими данными, как у мамы, немудрено.

Людмила не заметила, как при этих словах чуть заметно передернулось лицо Марины. Она не собиралась обсуждать тему рождения Егора ни с кем, он только ее сын, и не было у него никогда другой матери.

– Девочки, хватит болтать, ужин остыл совсем! – вмешался отец, подавая Люсе тарелку со стейком. – Ешь, Люсенька, ты ведь с работы.

– Да, спасибо. Вот, хоть ужин дома не готовить, – заметила Люся, ловко орудуя вилкой и ножом. – Коваль сегодня на дежурстве, приедет поздно, сразу спать рухнет.

– Пьет? – осторожно спросил Виктор Иванович, и Люся кивнула головой:

– А то! Каждый день, хоть чуть-чуть, но вмажет, иначе руки трясутся. Он ведь и машину уже сам не водит, с водителем ездит. Хоть это понимает, и то ладно. Видишь, какие новости у нас? – обратилась она к вяло ковыряющей в своей тарелке Марине. – Братец твой совсем с катушек сошел. С Колькой вообще не общается, особенно после того, как тот дочку в честь тебя назвал. Ты извини, я юлить не умею, прямо все говорю…

– Я не обижаюсь, Люся, – неожиданно мягко сказала Марина, откладывая в сторону вилку. – Я все понимаю. И у Дмитрия достаточно причин ненавидеть меня.

– Не в том дело. Ты не так поняла – он не ненавидит тебя. Он злится, что ты… как тебе объяснить… Словом, ему кажется, что ты забрала у нас сына, приучила его не к той жизни, которой живем мы. Он зарабатывает в месяц столько, сколько мы вдвоем за полгода, понимаешь? У него коттедж, две машины… Он оказался по другую сторону, понимаешь? Вот «колючка» – и мы справа, а он слева.

– Люсь, ты так говоришь, как будто речь о зоне строгого режима…

– Да! – чуть повысила голос невестка. – Тебя здесь не было три года, и за это время многое изменилось. Вся страна напоминает зону, только теперь авторитеты все переоделись в деловые пиджаки, залезли в Думу и пытаются оттуда порядки устанавливать, понимаешь? И наш сын оказался среди них. Как мы, сотрудники правоохранительной системы, можем смотреть на это спокойно?!

«Так, все понятно, разговор подошел к финалу, – констатировала Марина про себя. – Ей тоже удобно обвинить меня во всех несчастьях, свалившихся на их семью. А то, как просила меня взять Кольку к себе, уже не помнит. Да и бог им всем судья».

Зная непредсказуемый характер младшей дочери, Виктор Иванович уже собрался было вмешаться, понимая, что Людмила очень сильно преувеличила. Но Марина спокойно встала, похлопала по плечу закончившего ужинать Егора и жестом велела ему выйти из кухни. Когда мальчик убежал в зал, она открыла форточку и закурила, повернувшись спиной к отцу и невестке. Те молчали. Тишина стала угнетающей, давящей. Виктор Иванович кашлянул, разгладил рукой складочку на скатерти и проговорил сдавленным голосом:

– Люся… мы ведь хотели тебя о помощи попросить…

– Не надо, пап, – перебила Марина резко, гася сигарету и поворачиваясь к ним лицом. – Уже ничего не надо, все и так понятно.

– Что тебе понятно? – спросила Людмила, доставая из своей сумочки сигареты и зажигалку. – Обиделась на слова? Первый раз в жизни слышишь, как тебя называют? Или никто никогда в глаза этого не говорил?

– Что ты знаешь о моей жизни, чтобы судить? – прищурив глаза, бросила Коваль. – Что можешь знать об этом ты, благополучная жена и мать? Ты, человек, которому не приходилось выживать сначала среди алкашей, а потом среди уголовников, готовых всадить нож в спину любому, даже тому, с кем пять минут назад пили водку чуть не из одной рюмки?

– Ты считаешь это достаточным оправданием? – усмехнулась невестка, закурив и отбросив зажигалку. – Да, я была благополучным человеком, училась и работала, чтобы иметь то, что имею сейчас. А ты? Что делала ты, чтобы купаться в роскоши и жить за границей по чужому паспорту? Думаешь, я не знаю, чего ты хотела от меня сегодня? Да знаю – я ведь замначальника пресс-службы, и через меня идут все релизы. И именно сегодня пришло сообщение о задержании в аэропорту Домодедово объявленного в федеральный розыск Евгения Влащенко. Так, кажется, зовут твоего любовника? – Она бросила на Марину пронзительный взгляд и продолжила: – Я так и поняла, когда отец позвонил, что он начнет просить у меня помощи. Не знала только, что и ты здесь, что ты жива.

– Высказалась? Полегчало? – насмешливо поинтересовалась уже взявшая себя в руки Коваль. – Ну, теперь еще у тебя есть шанс получить повышение по службе – давай, позвони в ближайшее отделение милиции, сообщи им, что гражданка Коваль, считавшаяся мертвой в течение трех лет, жива и находится в Москве под чужим именем. Карьера взмоет – ахнешь!

– Мариша, Люся, девочки! – взмолился Виктор Иванович, прижимая к груди руки. – Я прошу вас – перестаньте! Люся, ведь ты же ничего не знаешь! Ничего!

– А тут и знать нечего, Виктор Иванович! – зло бросила Людмила, гася сигарету. – Нечего тут знать! Я понимаю, вы – отец, вы пытаетесь защитить свою дочь, и это оправданно, на вашем месте и я, наверное, поступала бы так же! Но подумайте о другом – в какое положение вы ставите меня своей просьбой? Что обо мне будут говорить в управлении? На основании чего я помогаю уголовнику, учинившему резню там, у себя в городе? Да такую резню, что полгода весь город лихорадило?!