Характер победителя - Михаил Нестеров

* * *

Марковцев сбежал по лестнице, увлекая за собой Артемова. Никакого огня внизу не было. Только потрескивали провода в развороченном силовом ящике.

– Чисто, – ответил Марк, первым выходя из подъезда.

– Ничего себе проверка. Удивляюсь, что ты дотянул до пятидесяти.

– Мне сорок девять. Я стал бережно относиться к календарю и часам.

Гвидо Терон оставил сладкую парочку – живого педика и мертвого гетеросексуала – на площадке и сбежал вниз. Повернул за угол и чуть не напоролся на лейтенанта. Из его спины торчала окровавленная планка. Она прошла аккурат поверх ремня от винтовки «SR-25 Battle Rifle» – «боевая винтовка» с телескопическим прикладом. Это была едва ли не копия той, из которой стрелял Марковцев. Винтовка для Терона была гораздо более живой, чем умирающий на колу спецназовец. Во всяком случае, с ее помощью можно было защититься, и в этом плане она олицетворяла жизнь. Он чуть было не спросил: «Что это у тебя такое?» Винтовка почудилась ему минометом – на всю группу была одна. Перед глазами Терона промелькнули картинки из далекого прошлого. Спиртовой кризис. Зачатки противостояния с Россией. Огневая позиция. Он в паре с Джемалом, в руках – снайперская винтовка.

Он вынул из кармана нож и перерезал винтовочный ремень, взял винтовку в руки.

Он запутался оттого, что жильцы, сделав пожарную лестницу основной, поменяли фасад на тыл. Гвидо вышел к парадному, дверь которого была открыта. Здесь было темно. Темнее, чем на «законных задворках». Но впереди – метрах в ста, не больше, – светлым пятном выделялся участок улицы. Не факт, что русские попадут в него, как мотыльки. Но вдруг?

Гвидо Терон понадеялся на удачу. Должна же она сегодня блеснуть стерильной голливудской улыбкой.

Он занял положение для стрельбы, стоя с упора, приспособив под него толстую ветку дерева. Глянул в прицел в надежде сразу же разглядеть беглецов-триумфаторов и даже не удивился своей нетерпеливости.

Прицел был обычный. Терон многое бы отдал за ночную оптику. Нет, не палец... а мочку уха.

Он целился в пустоту, но пустоту, подсвеченную безымянным источником. Левая половина топорщилась низким забором, правая – частью тротуара. Посередине коротенькая перспектива уходящей вдаль дороги. Даже ночная бабочка не ускользнула бы от внимания стрелка, попади она в круг света.

Гвидо начал вести обратный отсчет, не понимая, что дало повод к этому. Наверное, потому что он, прикидывая скорость бегущих прочь людей, определял их местоположение на каждой точке пути с точностью до метра, до секунды. Этакие чек-пойнты.

Пять. Четыре. Три...

* * *

Они уходили, не имея возможности воспользоваться машиной. Но уходили. И Артемов воспринял это как настоящее чудо. А для Марка, подумал он, это было «обыкновенное чудо».

«Вот так мы это делаем», – припомнились ему слова Сергея.

Они свернули было во двор четвертого или пятого дома на этой улице. Днем здесь паслись овцы. Дворы были огорожены металлической сеткой. Выше нее проходили газовые трубы. Тихая в обычную ночь, сегодня эта улица, взбудораженная перестрелкой, взорвалась. Во дворе зашлись лаем собаки. Кто-то из жильцов – скорее всего, с балкона или через открытое окно – отсалютовал «вероятному противнику» ружейным залпом. И еще раз. Потом ночной воздух разорвала автоматная очередь.

Артемов и Марковцев, напоровшись на защитную реакцию этого двора, побежали дальше.

Марка манил поворот направо, тогда как они находились на левой стороне улицы. Она представляла собой хорошо простреливаемый коридор и обрывалась освещенным участком. Не попадая под свет фонаря, разведчики перешли дорогу.

Марк выругался. Справа сверкнули проблесковые маячки полицейской машины. Впереди, по ходу – огни другой.

Артемов инстинктивно дернулся в другую сторону, выводя Марка из кратковременного замешательства. И остановился. Как раз в центре освещенного пятачка. Позвал товарища:

– Уходим, Сергей.

Марка накрыла волна страха. Вот сейчас должно произойти что-то страшное, непоправимое.

* * *

Гвидо Терон не мог не заметить, как добавилось света в оптике. Как будто «просветлели» и без того просветленные линзы фирмы «Карл Цейс». Мгновением позже он, определив происхождение источника света, вдруг забеспокоился: приближающаяся машина могла ослепить его. Невозможно представить, что противник может взять на вооружение этот момент с дальним светом. Но почему нет? Он сегодня уже доказал свою состоятельность. Жизнь Шавхелишвили висела на волоске, а исполнитель был в шаге от доклада заказчику: «Дело сделано». Терон даже не заметил, что за последнюю минуту дважды возвращался к одной и той же теме.

А несколько секунд назад, в самом начале его final countdown, «цейсовскую» оптику словно заслонила чья-то тень. Мимолетное виденье, но оно заставило американца придавить спусковой крючок, выбирая свободный ход, чтобы дожать его, по крайней мере, нужно было повторение ситуации. Работа со штатной оптикой в ночных условиях требовала специальных знаний и навыков. Он был готов выстрелить вслепую, по наитию, по косвенным признакам.

Терон принял решение на выстрел. В сложившихся условиях требования к снайперу «один выстрел, одно попадание» расширяло границы. Он мог выстрелить два, три раза, опустошить магазин ради одного попадания.

Секунда, вторая, третья. Он ослабил давление на спусковой крючок.

Его любимая винтовка – «ремингтон-700» с оптикой «Леопольд-Ультра». В его родной стране такими винтовками вооружены полицейские антитеррористические подразделения, агенты ФБР и ЦРУ. В своей родной стране Гвидо Терон вооружался «семисотым ремингтоном» только на учениях и чаще всего наблюдателем, «вторым стрелком», этаким Джо Доу из мира снайперов. Впервые он выступал первым номером здесь, на «51-м полигоне», и в прицеле его винтовки был российский солдат. Он всегда хотел знать имя человека, которого он лишил жизни. Может быть, это называлось тщеславием в крайней его степени, а может быть, по-другому, – Терона это не волновало. Он собрал достаточно полную информацию о потерях с российской стороны в том давнем конфликте. Среди десятков убитых военнослужащих был и его...

...Он ослабил давление на спусковой крючок в тот момент, когда ему снова нужно было нажимать на него.

Совершенно неожиданно, как клоун на манеж, на освещенный участок дороги выбежал человек. Гвидо запоздал с выстрелом. Секунда – и цель исчезнет. Но, к его удивлению, цель остановилась. Теперь у Терона было море времени, он мог отстрелять и на опережение, поиграв с жертвой и поиграв у себя на нервах. Он даже фыркнул, выражая удовлетворение и крайнюю степень удивления. Он успел заметить, что человек вооружен пистолетом, – значит, это именно тот, кто ему нужен.

Терон наколол его голову на угольник прицеливания, но тут же поменял решение отстрелять на поражение. Достаточно стреножить этого человека, чтобы доложить в рацию: «Я взял его. Он наш».