Игра на выживание - Екатерина Селезнёва

Мысли, словно в развороченном улье, роились в моей голове одна за другой, но ответить на все возникшие вопросы не представлялась возможным. Впереди была небольшая пещера и широкий выход в лес. Пошла осмотреться, куда меня занесло в этот раз.

Нагретая солнцем трава и влажная почва после каменной крошки в пещере показались раем. Солнце ласково согрело своими лучами. Вдохнула полной грудью и посмотрела на свои руки. Браслеты, всё дело в них, мне заблокировали магию. Опять возникает вопрос: зачем?

Внимательно рассмотрев их со всех сторон, не смогла найти застёжку, но сидели они плотно. Снять их пока не представлялось возможным. В памяти Фани не смогла ничего найти по этому поводу, кроме того, что так наказывали преступников. Женщин такой процедуре не подвергали, несмотря на всю тяжесть поступков.

Без магии мне не выжить, а значит, надо искать способ снять браслеты. Жить я хочу, но сейчас неплохо было бы найти еду. Вопрос пропитания не менее важный.

Наметив себе цели, перехватила удобнее простыню. Обмотала её вокруг себя и завязала наподобие пляжного платка. Оторвав кусок, разделила на две части и замотала ступни — так будет меньше травматизма. Вздохнув, пристально посмотрела на кусты, что виднелись невдалеке. Идти было страшно, лес мне незнаком. Магии нет, как и оружия. В памяти Фани есть информация о хищниках, но очень мало и поверхностно. Хорошо, что с флорой её познакомила мать, а значит, есть шанс не отравиться незнакомой мне ягодой или травой.

Пещера, учитывая все обстоятельства моего появления в ней, тоже была не лучшим источником укрытия. Надо идти, но вот куда? Вопрос оставался открытым.

Я гнала от себя прочь мысль, которая билась в моём мозгу с самого пробуждения, но она всё же сформировалась. Где Фергус? Что случилось, когда мы уснули? Или это его рук дело?

Осторожно пробираясь через кусты, придерживаясь за саднящий бок, почти сразу же вышла на поляну, полную синих ягод. Кустики были небольшими, чуть больше тридцати сантиметров в высоту. Нечто среднее между голубикой и черникой, название в памяти Фани забылось, но мне было важно другое: она безопасна.

Быстро поела, сожалея о том, что не могу набрать впрок. Отправилась дальше, но тут же испуганно застыла. Прямо перед моим лицом вспорхнула птица и, отлетев немного вперёд, села на куст. Птица смотрела на меня, я на неё. Она опять взлетела и, сделав круг, снова села на куст.

— Мне надо идти за тобой? — произнесла я вслух, сама испугавшись своего хриплого голоса. Вздрогнув, прокашлялась, горло саднило, что было не очень хорошим знаком. Птичка в ответ, наклонив головку, вспорхнула и отлетела на следующий куст. Я шагнула в её сторону, она полетела дальше, пока не нашла точку опоры, на которой дожидалась моего приближения.

Так мы и шли, пока я не выбилась из сил. Меня знобило, несмотря на жару. Хотелось пить и спать. Неугомонная птица кружила вокруг и тянула меня вперёд. Собрав последние крохи сил, я поплелась дальше, держась за мысль, что скоро это закончится.

Сколько я прошла на голом упрямстве, сказать сложно. Увидев впереди покосившуюся землянку, выдохнула с облегчением.

Отворив покосившуюся дверь, увидела давно покинутое жилище. Стол, кровать, сломанный стул и печь, почерневшую от времени, сложенную из камней. Земляной пол и истлевшие от времени циновки. Поискала глазами посуду и нашла щербатую кривую глиняную кружку, явно сделанную своими руками.

Оглянувшись на птичку, которая всё так же сидела на кусте, одними губами спросила:

— Вода?

Словно понимая, о чём я её спрашиваю, она покивала головкой и полетела показывать направление. Ухватив кружку, я пошла за своим поводырём. Далеко идти не пришлось, буквально в трёх метрах от домика бил ручей. Небольшая струйка чистой воды. Судя по количеству намытого песка, его давно не использовали по назначению и не чистили.

Помыла чашку, предварительно помыв тщательно руки. Напилась, утолив жажду. Набрала воды и пошла обратно в домик. Осмотрев его ещё раз, поняла, что сил на уборку нет, но спать в многолетней пыли не смогу. Поставив чашку на стол, пошла искать хоть что-то, что сможет помочь навести здесь порядок.

За домиком нашлось старое корыто, выдолбленное из куска дерева, и рассохшееся от времени деревянное ведро. Чуть поправив последнее руками, решила, что сгодится. Сходила за водой, принести смогла не больше трети, и та стремилась сбежать. Нашла ветошь и принялась за уборку. Ходить за водой пришлось не один раз, но в итоге доски кровати, стол и оконце, через которое поступал свет, радовали своим чистым видом.

Посмотрев на кровать, поморщилась. Спать на голых досках ещё то удовольствие, но выбора особо нет. Всё лучше, чем голый каменный пол в пещере, а потому, перестав привередничать, легла и тут же уснула. Голодный желудок возмущённо урчал, но сил не осталось. Мелькнула мысль, что я так и не поблагодарила птичку, которая мне помогла.

Глава 32

Проворочавшись на неудобной кровати в полудрёме, заработала головную боль, но так и не отдохнула толком. Едва за небольшим окошком забрезжил рассвет, заставила себя подняться. Тело болело, магии, чтобы вылечить себя, ни на грамм. Как снять браслеты, не придумала, но что-то мне подсказывало, что это не так-то просто, а у меня даже простого напильника нет. Больше всего терзал вопрос, как выбираться из этого леса.

Желудок ныл от голода, напоминая о более насущных проблемах. Вчерашний марш-бросок давал о себе знать. Тело хоть и имело повышенную регенерацию, как у всех драконов, но Фани была аристократкой. Физические нагрузки были минимальными, и сейчас это чувствовалось особенно остро.

Вставать пришлось через боль, и не только в мышцах и отбитом боку. Болели ступни, которые прошагали практически босыми огромное расстояние. Ткань, которой я их обматывала, истрепалась до дыр. Исколотые камнями и ветками, за несколько часов они опухли и сейчас отказывались идти.

Решительно встала, превозмогая боль, и поплелась к роднику, захватив с собой кружку. Жажда была нестерпимой, во рту была пустыня. Я дошла до родника. Утолила жажду. Села, опустив ступни в воду, надеясь, что холодная вода хоть немного снимет отёк. Зажмурилась от удовольствия, едва не застонав в голос. Хотя кто бы смог меня услышать: