Почтенное общество - Доминик Манотти

— Но вашу дочь ни в чем не обвиняют. По крайней мере пока Сефрон можно оставить в покое.

«Сефрон — этот полицейский назвал ее по имени. — Нил усмехнулся. — Старые полицейские штучки: навязаться в друзья, выказать сопереживание… Журналюги тоже так делают».

— Тем не менее вы ее ищете.

— Чтобы поговорить. Мы думаем, она может нам помочь.

— Я тоже ее ищу. — Нил замолчал. — Потому что, мне кажется, я потерял ее уже давно.

Парис не отреагировал, ему хочется услышать продолжение.

— Она должна была приехать ко мне в Каор в эту субботу. Мы каждый год собираемся там в это время — друзья, родственники Люсиль… Это моя жена… — Голос англичанина дрогнул. — Люсиль погибла двадцать восьмого апреля.

«И он до сих пор не может это пережить».

— Это также день рождения моей дочери.

Парису понятна эта ситуация: черт, как тяжело с этими дочками!

— Когда Сефрон мне позвонила сказать, что она не приедет, я пришел в ярость. Я почувствовал, что что-то не так, но раздражение тогда было моим основным чувством. Как она могла так поступить со своей матерью? — Нилу было жаль себя. Он повернулся к Парису, спросил: — А у вас дети есть?

— Двое.

— Девочки-мальчики?

— Две девочки.

— Надеюсь, вы лучший отец, чем я.

— Ну, разве что… Вот только я никак не могу въехать в то, что с ними происходит. Да, думаю, никогда и не въезжал. — Парис замолкает и недоговаривает: «И не уверен, что этого хочу».

— Вот и я перестал понимать Сеф.

Мужчины снова замолчали и не открыли ртов до тех пор, пока не оказались на острове Сен-Луи, перед отелем «Жё де пом». Парис останавливает машину.

— Месье Джон-Сейбер — это отец, который разыскивает свою дочь, или бывший специальный корреспондент на Ближнем Востоке?

Легкая улыбка трогает губы Нила. Этому полицейскому все известно. Он знает свою работу и, конечно, порылся в его прошлом. Что он может ответить на этот вопрос? Он и сам толком не знает.

— Надеюсь, отцу стало ясно, что мы должны поговорить с Сеф.

«Уже Сеф, а не Сефрон».

— С нами ей будет безопаснее, чем одной на всем белом свете.

Нил медлит, прежде чем повернуть ручку и выйти из машины. Перед его взором возникает драка в тупике — чернокожий верзила и рыжий коротышка.

— Я отдаю себе отчет в том, что она в опасности, поверьте.

«Сказать или нет? Нет».

Парис замечает нерешительность собеседника:

— Мне нужно доверять.

Нил выходит из машины и исчезает в холле отеля. «В том-то и вопрос, почему я должен ему доверять».

Парис припарковывает машину на десяток метров дальше. Ему необходимо подумать. Закуривает и ругает самого себя, что так легко вернулся к никотину. «И этот англичанин у Скоарнека. Ведет собственное расследование. А я не смог завоевать его доверия, плохой знак. Он непременно скоро выйдет снова. Чтобы идти куда? Как он нашел этот адрес? Что ему известно такого, чего не знаю я?»

На противоположной стороне улицы у широко распахнутой двери стоит грузовичок «Покупка-продажа-доставка». Логотип учреждения, которое вроде бы специализируется на организации всякого рода приемов, напоминает ему Тентена, «Фараоновы сигары», детство. Неплохое было время, попроще.

Парис расслабляется, улыбается, откидывается на спинку сиденья, продолжая наблюдать за входом в отель.

Рабочие выгружают посуду, заносят ее в помещение. Нил так и не появился. Высокая блондинка припарковывает свою машину. Парис вздрагивает. Элиза Пико-Робер! Она его не видит, входит в дом, напротив которого он остановился. Как и грузчики. Что она тут забыла?

Парис больше не размышляет. Как только она исчезает, Парис выходит из машины и следует за ней. Входит во двор великолепного частного особняка, которого не видно с улицы. У входа на большой медной табличке элегантным и строгим шрифтом выгравировано: «Большая галерея острова Сен-Луи».

Суета во дворе и в здании. Через большие французские окна первого этажа Парису видны висящие на стенах полотна современной живописи, скульптура. Элиза оживленно болтает с двумя мужчинами моложе ее, одетыми, насколько он может судить, по последней моде. Темный, даже очень темный, обуженный костюм. А сорочка непременно белая, без воротника и, соответственно, без галстука, расстегнутая до середины груди. И здесь тоже госпожа Пико-Робер отдает приказания, решает, командует. Но конечно, более непринужденно и, возможно, с большим удовольствием, чем в ПРГ.

Парис ногой давит свой окурок. Когда проходит первое удивление, он понимает, что делать ему здесь нечего. Было бы даже ошибкой показаться здесь. Он резко поворачивается и тут же спиной чувствует некое движение за окном. Элиза его заметила, можно в этом не сомневаться. Он делает неопределенный жест рукой и удаляется, не оборачиваясь и не ускоряя шага.

Как только полицейский исчезает из виду, глава ПРГ достает телефон и звонит Пьеру Герену.

В квартале Аустерлиц Сефрон довольно долго кружит, чтобы найти разрешенную стоянку. Инструкция: никаких штрафов, как можно меньше следов. Сеф сначала направляется на почту бульвара Опиталь и кладет флешку в пронумерованный почтовый ящик. Инструкция: ничего не иметь с собой во время встречи с Курвуазье завтра в заранее определенном месте.

Потом она доходит до вокзала, подставляет лицо солнцу, покупает в киоске «Либерасьон», усаживается на террасе кафе и заказывает круассан и чай с молоком. Аромат свободы и счастья. Она откидывается на спинку стула, вытягивает ноги, закрывает глаза и тупо впитывает дневной свет. Потом жует круассан, разглядывая потоки машин и пешеходов. Отлично. Вот она, настоящая жизнь.

Потягивая чай, она открывает газету, рассеянно листает. И вдруг — о ужас! На третьей полосе большая статья, посвященная личности убийцы вышеуказанного Субиза, Эрвану Скоарнеку. Сердце Сеф падает. И судя по всему, действовал он не один, а с сообщником. Полиция в настоящее время активно разыскивает двоих мужчин, находящихся в бегах.

Сефрон охватывает паника, ей хочется спрятаться, она обводит взглядом окружающих. Незамедлительно вернуться к Тамаре и запереться в красном домике в саду? Как только они могли написать такое? На каком основании? Может быть, она не то прочла?

Она снова берет газету, читает дальше. Автор в целом абзаце в подробностях повествует о встречах Скоарнека со Шнейдером. Не попал ли Шнейдер под очарование сего юного теоретика, которого все характеризуют как обладателя блестящего ума? «Да они просто сумасшедшие! Эрвана тошнит вообще от представителей традиционно левых, а от Шнейдера тем более. — Абсурдность идеи каких бы то ни было связей Эрвана со Шнейдером несколько успокаивает Сеф. — Это уж чересчур, просто чересчур. Фарс какой-то».