Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки - Юрий Колесников

А следователь, не обращая внимания на полуобморочное состояние Серебрянского, продолжал требовать:

– Будешь говорить о своей антисоветской, шпионской работе?!

Не добившись ответа несчастного, который не мог произнести ни слова, был вынужден прекратить допрос. Временно.

Спустя двое суток Серебрянского снова приволокли на допрос. На этот раз сразу в сопровождении фельдшера.

– Чьё выполнял задание по дискредитации политики Советского государства? Конкретно!? Как в твоей группе величали хозяев? Отвечай, эсеровская образина!

Серебрянский молчал.

– Я спрашиваю: кто? Второе бюро? Или разом англичане и французы? – Выходил из себя следователь и замахивался палкой. – Говори, слышь!? Хуже будет! – И набрав телефонный номер, приказал: Давайте! Сейчас же!

Появились помощники. Двое. Стажёры. Будущие следователи. И сразу приступили к «исполнению обязанностей»: прижав заключённого к стулу, с такой силой сдавили ему плечи и скрутили за спину руки, что он начал задыхаться. А следователь, ехидно ухмыляясь, пустил в ход кулаки. Будто взбивал подушку.

Стали палкой лупить по пяткам. Казалось, сейчас вылетят из черепа мозги. Подследственный, до сих пор молчавший, закричал от невыносимой боли. И тут же утих, повалился на пол.

Жертву облили водой. Попытались приподнять, снова усадить на стул. Подследственный был без сознания. Так и оставили его на полу. Следователь и стажёры пошли отмывать кровь с рук. Вернулись с графином воды. Побрызгали несчастному в лицо, вылили воду на голову и отошли, созерцая на расстоянии стонущую на полу жертву. Вскоре следователь махнул рукой, крепко выругался и отпустил помощников.

Заключённый лежал, как мешок, из-под которого вытекала на пол густая красная жижа. Следователь зло скрипнул зубами. Достал папиросу, закурил. Взглянув на часы, решительно сел за стол, принялся фиксировать «достигнутое» в протоколе допроса.

Обвиняемому вменялось в вину сознательное преувеличение уровня технической оснащенности армий ряда буржуазных стран, в частности, германского вермахта. Это квалифицировалось, как стремление принизить мощь Красной Армии, дискредитировать ее военачальников, вплоть до самого… Имя, естественно, не упоминалось.

Нагромождённые обвинения ни на йоту не отступали от шаблона, которым оперировали следователи, руководимые Абакумовым. Ничего нового. Хотя фальсификаторы лезли из кожи вон, стараясь приплести к обвинению нечто сногсшибательное.

Судьба Юрия Котельникова складывалась несколько необычно. Родился он в небольшом городке Болграде Измаильского уезда Бессарабии, входившей в состав королевской Румынии.

Среднее образование получил там же в начальной румынской школе имени Штефана Великого, затем в лицее короля Карла II, попутно увлекался авиамоделизмом. Когда было образовано военизированное подразделение «черчеташы» – наподобие бойскаутского общества, Юрий вступил в него одним из первых.

Но для этого требовалась соответствующая экипировка: широкополая панама с ремешком у подбородка, блуза с накладными карманами и короткие штаны, бутсы на утолщенной подошве и гетры почти под самое колено. Чтобы приобрести всё это, пришлось месяца два с лишним поработать с рассвета и до темна на уборке урожая в расположенном неподалеку немецком селе Александрфельд.

Спал под открытым небом у скирды соломы, зато хозяева кормили отменно! И сами тоже трудились так, что подёнщику этот пример запомнился на всю жизнь.

Задолго до рассвета он просыпался от шума вёдер, бутылей, бидонов. Это молодые немки уже принимались доить коров, а сыновья в это время уводили лошадей на водопой. Пожилая, но крепкая хозяйка при свете большой переносной керосиновой лампы уже хлопотала вовсю у печи, откуда доносились вкусные запахи жареного – вареного.

Завтрак состоял из половины срезанного вкруговую огромного ароматного ломтя хлеба домашней выпечки и здоровенной кружки парного молока. Начинался трудовой день. Подёнщик вращал молотилку со скошенным урожаем зерновых, вместе с напарником насыпал в мешки ячмень, овёс, кукурузу. Обед был скромный – мясной суп и очень сладкий компот из прошлогодних сухофруктов. Зато ужином наедался досыта, что называется, от пуза! Особенно нравилась домашняя колбаса. Иногда гусиная с душистым чёрным перцем. Редчайшая вкуснятина, которую прежде гимназисту не только не доводилось есть, но даже видеть. Денежки, как и остальным двум подёнщикам, только после окончания работы.

Своей старательностью Юрий пришёлся по душе немецким хозяевам. К тому же он – гимназист и, стало быть, образованный. На удивление они еле-еле умели и читать, и писать, не знали обыкновенной арифметики и часто ошибались, подсчитывая вес мешков с зерном.

Румынским языком почти не владели. Русский, куда ни шло, можно понять, унаследовали от родителей, живших в Бессарабии, когда она входила в состав Российской империи. Хозяева-немцы были неразговорчивы, в меру строги и требовательны. Исключительно пунктуальны. Доброжелательны, но, как правило, после завершения дневных работ и наступления сумерек. Тогда и звали к ужину.

Гимназиста Юрия хозяева оставили и после уборки урожая. Он понадобился им для подсчёта подготовленных на продажу мешков с овсом по 75, ячменём по 80, кукурузой по 85 килограммов. И, главное, во время продажи с учётом разницы в ценах. К тому же скупщики зерна жульничали при взвешивании мешков, особенно при расчётах. А хозяева не могли обнаружить их мошенничества. Домой они отправили своего «учёного» подёнщика на попутной повозке, ехавшей в Болград. Порадовали гостинцами – продуктами.

– Какие хорошие эти немцы! – Прослезилась Юрина мать. – Раньше слыхала. Но чтоб настолько, да ещё даром! Выходит, добрые у них сердца, потому и даёт им Господь.

Почти все заработанные деньги ушли на черчеташскую экипировку. Юру назначили старшим группы и выдали ему свисток, взамен кортика большой нож в чехле, куцеватый голубой аксельбант, сапёрную лопатку в чехле и записную книжку с карандашом. Обещанный старшим когорты широкий кожаный ремень с портупеей и ранец для предстоящих походов пришлось докупать самому.

Гордости у принятого в бойскауты не было предела! Увидев его в черчеташской форме, мать заулыбалась сквозь слёзы, но не столько от радости, сколько от грустных размышлений. С самого начала она пыталась отговорить сына от этакой затеи. Доказывала её никчёмность, настаивала, умоляла… Не помогло.

…По рассказам матери, Юрий родился на рассвете 30 декабря 1921 года. В первые дни 1922-го крутила снежная буря. Стемнело, как глубокой ночью. Зарегистрировали новорождённого 3 марта. По новому стилю – 17 марта.

Всего за четыре года до его «пришествия» Бессарабия была отторгнута от Российской империи. 18 января 1918 года румынский монарх Фердинанд Первый, воспользовавшись царившей неразберихой при установлении там Советской власти, втихаря ввёл войска в Бессарабию и тем самым присоединил к королевству плодородный и значительный кусок земли, правда, населённой не очень покорными народами, не желавшими мириться с оккупацией. В городах Бессарабии продолжала преобладать русская речь, несмотря на запрет властей и на таблички в румынской транскрипции с требованием: «Говорите только по-румынски». Штрафовали. Не помогало. Советская же Россия никогда не признавала за Румынией отторгнутую от неё Бессарабию.