Макс - Джеймс Паттерсон

— Да, меня так зовут, — неловко подтверждаю я, ужасно смутившись.

Доктор Акана широко улыбается:

— Жду не дождусь, когда же я наконец и с остальной стаей встречусь. — Она легко перебрасывает нам дорожную сумку и так же легко прыгает с причала на подлодку.

— Капитан, давайте погружаться.

С довольным видом Джон нырнул за ней вниз. Капитан Перри смотрит на меня и кивает на люк, мол, спускайся.

— Можно я полечу над водой, а в точке назначения вы меня подберете?

— Можно. — Как же это он так на диво легко со мной согласился? — А как долго ты можешь быть в воздухе без посадки?

— Ну-у-у-у… Думаю, часов около восьми продержусь.

Конечно, восемь часов — это, мягко говоря, преувеличение. Через восемь часов без еды и отдыха от меня останутся рожки да ножки.

Капитан Перри молчит.

— Ладно, так уж и быть. — Я поплелась к люку.

Ненавижу, когда взрослые меня на блефе ловят. К счастью, просечь мое вранье не каждому удается. Точнее, капитан Перри вообще первый. Так что я не слишком часто с такими умниками встречаюсь.

— Хочешь валиума? Поможет.

— Не надо мне вашего валиума.

Почему, интересно, все кому не лень стараются накачать ребенка всякой наркотой? Я скрипнула зубами и полезла вниз.

У трапа внизу ждет доктор Акана. Она хлопает в ладоши, будто начинает веселую игру:

— Значит, так, подходим к месту, где происходили атаки. Там заляжем на шестидесятиметровой глубине и совершим небольшую экскурсию. А пока я брошу свои вещи и кое-что соберу. — И она направляется в отсек женской части команды.

Сердце у меня подпрыгнуло. Наконец-то мы движемся к цели. Пора и самой готовиться к бою, и ребят мобилизовать. Эти флотские нас самообороне обучить пытались. Пусть-ка теперь посмотрят, чего мы в атаке стоим.

В первый раз в жизни я засомневалась, а хватит ли у нас сил и сноровки? С мистером Чу и с его робиотской гвардией справиться — не проблема. А вот насчет морских чудищ — не уверена. А горы, из воды вылезающие и рыбу стаями уничтожающие, — еще того хуже. Срочно нужен план «Б».

И, нахмурившись, я пробираюсь в чрево подлодки в поисках Газзи.

— Туда больше трех человек не влезет, — возражаю я Ангелу, на лице которой появляется зверское выражение.

— Без меня ничего не получится. Кто тогда будет подслушивать? — упирается она рогом.

Под «подслушивать» она имеет в виду телепатически воспринимать информацию, исходящую от любых живых существ. Например рыб, радостно булькающих при виде планктона.

— Там опасно. — Я твердо стою на своем. При том, в каких смертельных передрягах мы оказываемся чуть ли не ежедневно, я могла бы найти аргумент и получше.

— Макс! — Она смотрит на меня, и я сразу же вспоминаю, что читать чужие мысли — далеко не единственная ее способность. Она с таким же успехом вклинивается в чужое сознание и вкладывает свои дурацкие детские соображения в головы ни в чем не повинным людям.

— Ангел! Не заставляй меня надевать в разговоре с тобой стальную каску. Послушай, без пилота никак нельзя — кто батискафом управлять будет? Без доктора Аканы — тоже нельзя. Кроме нее, никому не понять, на что мы там смотреть будем. А я должна быть там, потому что я а) главная в стае. Так? б) спасаем-то мы мою маму и в) потому что я так сказала. Понятно?

Уперев руки в боки, злобно прищуриваюсь на нее. Что раньше всегда действовало безотказно. Не знаю, долго ли это продлится.

— Ангел, миленькая, тебе же всего шесть лет, — ласковым голосом поддерживает меня доктор Акана.

— Семь!

— С каких это пор тебе семь? — Я начинаю терять терпение. Никто из нас точно не знает своего дня рождения — мы его сами себе назначаем. Пару лет назад Газзи с требованием подарков перешел все рамки приличия, так что мне пришлось чуть ли не насильно ограничить число дней рождения на человека одним-единственным днем.

— Мне уже семь, — настаивает Ангел с таким видом, точно ее и бульдозер с места не сдвинет.

— Тогда мне семнадцать. Шесть или семь, но ты все равно останешься на подлодке.

Батискаф, о котором идет спор, — считай, игрушечная хреновина на трех человек. Больше всего она похожа на надувной плот с пузырем сверху. Хреновина эта может опускаться на сто метров. Сравни с тысячей метров, на которые погружается наша большая субмарина. Не удивлюсь, если у этого батискафа велосипедные педали по бокам торчат. Единственно, почему я готова туда полезть, это потому, что верхний плексигласовый пузырь прозрачный — из него наружу смотреть можно. А в нашей большой субмарине ни одного окна. Повторяю, ни одного. Ноль. Зеро. Нуль. Потому что пространство между корпусом и обшивкой заполняется водой, когда субмарина опускается, и воздухом, когда всплывает. А значит, стекло иллюминатора, чтобы выдержать давление, должно быть по меньшей мере толщиной в фут. И раз такого стекла не бывает, вместо иллюминаторов на обшивке установлены телекамеры. Они-то и транслируют происходящее снаружи на маленькие экраны внутри подлодки.

Но теперь представляется случай вылезти из субмарины и увидеть своими глазами, что там снаружи происходит — всё лучше, чем в плавающем гробу сидеть.

Я потираю руки:

— Давайте, давайте, пошли уже.

Десять минут спустя отворяется нижний транспортный люк подлодки и нас выбрасывает в океанские глубины. Вода вокруг Гавайев такая чистая и прозрачная, что даже здесь, на глубине шестидесяти метров, не так-то уж и темно.

А потом пилот включает передние огни и начинается подводное шоу. Над нами висит огромная субмарина военно-морского флота США. Из-под которой мы, слава богу, медленно, но верно выползаем. А вокруг — как в замедленной съемке, плавно качается в воде рыба! Батюшки-светы! Сколько ее! Всевозможных цветов, форм и размеров.

— Вон там, смотрите, — желтоперый тунец. Он может вырастать до трех с половиной метров, — объясняет доктор Акана.

— А вон там кто? — Я показываю ей на огромную серебристую рыбину с оранжевыми плавниками.

— Это опах, — вступает пилот. — Отлично на обед идет.

— Она больше меня, — удивляюсь я, а доктор Акана смешливо щурится:

— Весу в ней точно больше. Смотри, смотри! Черепаха!

И вправду. Мимо, совершенно не смущаясь нашим присутствием, проплывает черепаха размером со среднего пуделя. Наш батискаф оставляет ее совершенно равнодушной.

Помимо здоровенных рыбин размером с диван, нас окружает облако из сотен тысяч рыбешек мал мала меньше, всех возможных и невозможных цветов.

— Как здесь под водой все медленно движется!

— Совсем не все. Все эти рыбешки, почуяв опасность, разлетятся в стороны — глазом моргнуть не успеешь. — Доктор Акана вдруг переходит к делу. — Мы в шести милях от первого места массового истребления рыбы, но я сначала хотела проверить…