Жизнь русского обывателя. На шумных улицах градских - Леонид Беловинский

Более комфортабельными были меблированные комнаты, «меблирашки» или «нумера». Как правило, здесь поселялись надолго, иной раз на месяцы, а то и годы. В номерах была мебель, постельное белье, но в комплекс обслуживания обычно входил только самовар, подававшийся в номер. В обязанности коридорных входило также чистить платье и обувь гостей. Женская прислуга не допускалась полицией во избежание проституции. Более дорогие и «роскошные» гостиницы с ресторанами внизу, типа петербургской «Астории» и «Англетера», московских «Метрополя» и «Националя», появились лишь к началу ХХ в. в крупнейших городах.

Поскольку при развитом рынке предложение товара и услуг превышает спрос, заявления типа «Граждане, в этой гостинице свободных номеров не было, нет и не будет!», а, тем более, заранее заготовленные стандартные таблички «Свободных мест нет», бытовавшие в советское время, были невозможны: были бы гости, а гостиница найдется. В крохотной провинциальной Вологде в конце XVIII в. было 5 гостиниц и 24 постоялых двора! В начале ХХ в. здесь было 6 гостиниц: «Золотой якорь», «Пассаж», «Эрмитаж», «Европа», «Светлорядская» и «Славянская». Есть сведения и о существовании 7 постоялых дворов. Один из посетивших Вологду в начале ХХ в. современников писал:»Золотой якорь», старейшая гостиница в городе… помещается в прекрасном четырехэтажном каменном доме купца Ф. И. Брызгалова. Цены в гостинице удивительно низки. Номера в ней – от 50 коп. до 2 руб., причем в эту плату входит стоимость и постельного белья, и электрического освещения; самовар стоит 10 коп., привоз с вокзала – 15 коп. За два рубля я занимал номер из трех комнат в бельэтаже с балконом, меблировка его вполне удовлетворительная. При гостинице имеются бильярды и ресторан. В ресторане стены украшены головами кабана и оленя, в пастях которых красиво устроены электрические лампочки. К сожалению, на тех же стенах повешены и аляповатые олеографии. Другая большая гостиница в городе – «Эрмитаж», недавно открытая, с прекрасной громадной ресторанной залой. Цены обедов и порционных кушаний невысоки: обед из трех блюд стоит 60 коп., из 5 блюд – 1 руб. Меню не содержит в себе тонких блюд, но зато порции подаются обильные. В «Эрмитаже» кормят лучше, чем в «Золотом якоре». Есть в городе и еще довольно большая гостиница – хотя и попроще первых двух – «Пассаж» (67; 57–58).

В больших городах с их скученностью деревянных домов, частные бани были редкостью, и основная масса простонародья мылась в торговых банях, обычно располагавшихся на берегах рек. В 1801 г. Павел I издал указ об устройстве в Москве каменных торговых бань. К этому времени здесь было 63 бани, из которых 22 были каменные, расположенные в центральных частях города, а 41 – деревянная; из них 10 каменных и 11 деревянных бань принадлежали казне, прочие – купечеству. Но немало здесь было и домовых бань: на 1812 г. в Москве числилось 1197 домовых бань. В провинции было проще: так, в начале XIX в. в Вологде было 950 (немногим меньше, чем в огромной Москве!) частных бань и всего одна торговая; но к 1918 г. здесь осталось всего 20 частных бань и было уже 3 общественных. Они были довольно примитивными, отличаясь от крестьянских бань только размерами. Клиенты ходили сюда со своими деревянными шайками (сосуд из клепки емкостью немногим более ведра, с одним большим ухом) и вениками.

Только с середины ХIХ в. стали появляться более благоустроенные каменные бани с «дворянскими» отделениями для «чистой» публики и с предоставлением клиентам шаек, веников, мочалок, мыла, простыней и даже пива и кваса. Вот описание одной из петербургских бань рубежа XIX – ХХ вв., как она осталась в памяти современников: «Плата была по классам – 5, 10, 20, 40 копеек и семейные номера за 1 рубль. В дешевых классах (5 и 10 коп.) в раздевальнях скамьи были деревянные крашеные, одежда сдавалась старосте. В дорогих банях (20 и 40 коп.) были мягкие диваны и оттоманки в белых чехлах, верхняя одежда сдавалась на вешалку, а платье и белье не сдавались. В мыльных скамьи были деревянные некрашеные. В семейных номерах была раздевалка с оттоманкой и мягкими стульями в белых чехлах и мыльная с полком, ванной, душем и большой деревянной скамьей. Банщики ходили в белых рубахах с пояском. Бани были открыты три дня в неделю, а сорокакопеечные и номера всю неделю кроме воскресенья. Такой распорядок вызван был тем, что была только одна смена банщиков и работали они с 6 часов утра до 12 ночи, остальные дни отдыхали. Бани в свободные дни стояли с открытыми окнами, просушивались. Кочегарка работала тоже три дня, горячая вода для высшего класса и номеров сохранялась в запасных баках. Посетителей здесь было значительно меньше, особенно утром, и банщики могли подменять друг друга и иметь отдых. В двадцатикопеечных банях и выше веники выдавались бесплатно, а в дешевых за веник доплачивалась одна копейка… В каждом классе была парная с громадной печью и многоступенчатым полком, на верхней площадке которого стояло несколько лежаков. Любители попариться поддавали пару горячей водой, а то квасом или пивом, чтобы был особенно мягкий и духовитый пар. Надевали на головы войлочные колпаки, смоченные в холодной воде, залезали наверх и, стараясь друг перед другом, хлестали себя вениками до полного умопомрачения… В дорогих классах для парения и мытья нанимали банщиков, которые были специалистами в своем деле: в их руках веник играл, сначала вежливо и нежно касаясь всех частей тела посетителя, постепенно сила удара крепчала… Здесь со стороны банщика должно быть тонкое чутье, чтобы вовремя остановиться и не обидеть лежащего. Затем банщик переходил к доморощенному массажу: ребрами ладоней как бы рубил тело посетителя, затем растирал с похлопываньем и, наконец, неожиданно сильным и ловким движением приводил посетителя в сидячее положение.

Банщики жалованья не получали, довольствовались чаевыми. Их работа была тяжелая, но в артели банщиков все же стремились попасть, так как доходы были хорошие, а работа чистая. К тому же при бане было общежитие для холостых и одиноких. Кочегары, кассиры и прачки были наемные и получали жалованье. Самое доходное место было у коридорных семейных номеров, там перепадало много чаевых за разные услуги» (50; 54–55).

При торговых банях цирюльники оказывали свои услуги: удаляли мозоли, сводили бородавки, ставили пиявки и «шпанские мушки» (особый нарывный пластырь из высушенных и истолченных в порошок жуковнарывников, водившихся в Испании), пускали кровь, делали «заволоку» либо «фонтанель»: через два небольших надреза на коже пропускали веревочку или тряпочку, либо в надрез под кожу вставляли горошину, чтобы вызвать нагноение (при тогдашнем уровне медицины считалось, что эти операции «полируют кровь») – в общем, оказывали широкий набор тогдашних медицинских услуг.

В парикмахерских заведениях различались цирюльники и куаферы. Цирюльник считался классом ниже и был мастером на все руки: он брил, стриг, завивал букли и даже делал парики, пускал кровь у полнокровных клиентов (это считалось очень полезным для здоровья и многие проделывали эту операцию регулярно; кровопускание было общее, через вскрытие вены на руке ланцетом, и местное: особым механическим ножиком насекали кожу и ставили медицинские банки) и т. д. Клиентов «почище» брили «с огурцом», предлагая заложить за щеку небольшой соленый огурчик, чтобы бритва на натянутой коже лучше брала щетину, а клиентам попроще без церемоний запускали за щеку собственный палец. Цирюльники входили и в состав воинских частей, тем более что до начала ХIХ в. в русской армии употреблялись парики с косами и буклями; в бою цирюльники оперировали раненых и делали перевязки, выполняя роль фельдшеров и санитаров. Куаферы были аристократами в этом виде обслуживания: они делали только прически, качественные парики, шиньоны и накладки на лысины (апланте); их услуги были дороже, чем у простого цирюльника. Делали они и помады, фиксатуары, белила и пудру: парфюмерная промышленность в России появилась поздно, а привозные из Франции изделия были не всем по карману. Вообще парикмахеры, «тупейные художники» (от «тупей» – прическа) считали себя мастерами высокого класса, аристократами среди мастеровых, выработав особые деликатную, «галантерейную» (то есть галантную) манеру обхождения с клиентами и даже особую речь на «французский манер» («Малшик, шипси!..»), развлекая клиента разговорами и вворачивая кстати и некстати искаженные французские словечки. Они даже называли себя на французский манер: не Василий, а «мастер Базиль» и т. п.