Солнце мира богов. Том первый - Анна Цой

в последнюю секунду до открытия двери. Так и осталась стоять посреди тёмной комнаты без единого источника света, кроме того, что лился из дверного проёма с лордом посередине. Именно он зажёг свечи единым махом и внимательно с ожиданием меня оглядел. Я выдавила улыбку смущения и похлопала ресничками. Он не впечатлился.

— Она даже не выходила из своей… — поблизости оказалась Терра со своими докладами, — и служанок не звала.

Остановил ее поток палец вверх, способный завершить, кажется, даже течение горной реки. Причем без магии.

— Ты не появилась на обеде, — закрыл дверь перед носом первой жены мужчина, — мне проводить тебя к ужину?

Если бы я не видела в его глазах невероятную серость, то даже не подумала бы, что он в ярости.

— Я только встала, — сообщила ему честно, — так умаялась вчера вечером, что даже не просыпалась.

Ага. в шесть утра уснула, держа паяльник уже перед третьим охранительным кристаллом.

— Смени одежду, — сел в кресло и отвернулся к окну лорд.

Я с сомнением взглянула на себя, облаченную не иначе, как в ночную сорочку по колено с заинтересовавшими меня желтыми пятнами (и это не солидол, хотя он там тоже присутствовал), ботинки, оставляющие земляные следы на полу (и где только надыбала?) и кожаный плащ поверх все той же ночнушки. М-да, интриганка из меня вышла на редкость хреновая.

Я улыбнулась делающему вид что ничего не замечает Викторчику, прочапала до гардеробной и сменила вообще все, сетуя только на то, что с прической и макияжем сегодня никак не успею — на часах было уже пятнадцать минут от начала ужина.

В комнату я вернулась, заканчивая наматывать пряди волос на платок и сооружая что-то наподобие «отсутствие хаоса». Вышло достаточно мило, особенно в сочетании с акцентно накрашенными губами — возлюбленное мамой правило, которое она часто повторяла: нет желания или времени на полную «маскировку», сделай ударение на чём-то одном.

— Ты очень терпеливый, — решила сообщить Виктору, чтобы или поймать на себя удар раньше, чем он планировал его, или же наоборот — избавиться от напряжения между нами.

Вышло как всегда неоднозначно: мужчина встал, подал мне руку и молча проводил до двери. Её открытие сопроводилось моим подхватыванием Терры за руку, которую ещё секунду назад она прижимала ладонью и подслушивала нас.

— Вышло даже ровно, — я провела пальцем по печати на запястье леди, — у тебя такая нежная кожа, карамельная Терра, что я даже переживала за твою… ручку. Не болит?

Ловкость у меня была натренированная, да. Потому отреагировать на прикосновение моих губ к её блокирующей печати никто не успел — я успела выпрямиться, а Витюсик — отодвинуть со своего полубожественного пути женщину.

— Возмутительно! — запричитала нам вслед она, хватая ртом воздух.

— Возмутителен тот факт, что ты находишься вне стен столовой в то время, как ужин уже подан, — холодно ответил он ей, — что касается тебя, настораживающая, то тебя ждет подобное ей наказание, если не услышишь меня в этот раз.

Я сделала вид, что всё поняла и быстро похлопала ресницами, чтобы скрыть несуществующую влагу в глазах. В душе же стало как-то ехидно. Наказание как у Андентерры? Да у меня все ладони в таких печатях! Если он действительно захочет заблокировать у меня что-то, то не найдет нужного.

— Прости, дорогой, — я повисла на его руке, — мне показалось это крайним проявлением внимания, вот я и… — поймала на себе его серый недовольный взор, — больше не буду.

При тебе.

Что странно — дальше мы шли так же под руку, а первая жена шагала с кипой завистливой злости после нас, сжимая и так светлые губы до белизны.

Однако, главным сейчас у меня было вовсе не это, а планы по спасению наших с дочерью жопок от будущего негатива её отца, а значит лестница, которая уже находилась в пределах моей зоны видимости и была заранее выбранная как место исполнения, должна была стать знаком к началу. Но была проблема: Викторчик сейчас держал меня за руку, а тот факт, что его идеальность зайдёт за мной лично, я не учла. Стоит ли говорить, что рядом с лордом мне как минимум светит свалиться с пьедестала осознанной доминации?

— Меня тошнит, — остановила я мужчину, когда мы были уже на середине лестницы.

Действовать приходилось быстро: магические путы на меня и отдельно ребенка, блокировка на боль в собственной голове и медленное сползание на ступеньку, чтобы не вызвать возможное сосредоточение на мне у Виктора. Вернее, чтобы убрать у него из головы уверенность, что я планирую падать быстро.

А мне нужно сделать всё как можно трагичнее! Эх, какой талант пропадает. Пошла бы куда-нибудь в драму, а не… только хвост мешать будет.

— Элли, — уже наклонялся, чтобы поднять меня, лорд.

Но я успела послать мгновенно рассеявшийся толчок в бок взвизгнувшей Терры, которая отвлекла всё внимание на себя. Затем задержала дыхание от собственного страха, зажмурила глаза и плюхнулась вперед головой. Леди закричала, а я терпела собственный дурацкий план ровно до второго кувырка — на нём меня сковали магические путы почти мгновенно отреагировавшего мужчины.

Провальность всего того, что мне пришлось пережить, я осознала в тот самый момент, когда делающую качественный вид обморока меня подтянули магией до его рук. По лицу противно текла кровь из носа, мерзко затекая в ухо и капая на пол, пока мы шагали обратно наверх.

— Андентерра, направляйся к ужину, — распорядился лорд, — Аграрх, целитель.

Почему провальный, скажете вы? Да потому что я успела заметить его вспыхнувшие глаза, пока он подтягивал меня. Виктор осознавал, что я что-то замыслила. Знал ли он сейчас, что я не полудохлый трупик его беременной жены, а та, кто целенаправленно идёт вносить свои порядки в его дом, я не знаю. И от этого было напряжённее.

Вот только я была самой собой, поэтому сбросила с себя щиты, едва сдерживаясь от вопля боли на весь коридор, а затем одумалась и завопила на самом деле:

— Как больно, господи! У-у-у… — из глаз потянулись совсем не выдуманные ручейки слёз, смешивающиеся с кровавой пакостью на лице, — почему… зачем мне так больно⁈ А-а-ай!

Виктор был непоколебим даже после моих хныкающих просьб меня убить во цвете лет, чтобы не мучилась. Мы вошли в прошлую спальню, в которой меня лечили. Терпеть действительно адскую боль я не начинала:

— Я не чувствую носа… нет! Я не ощущаю всего лица! Почему так больно? Чем я прогневала Цикл, чтобы такое получить⁈ Хнык-хнык, — и несколько шмыганий носом, из которого кровь уже не хлестала, а просто текла, — смерть приближается! Я вижу