Глобальные шахматы. Русская партия - Алексей Пушков

В 2004–2005 годах этот конфликт в опосредованной форме проявился на Украине. Тогда Запад бросил все силы на поддержку Ющенко, Россия поддерживала Януковича — и Украина стала очевидным полем противоборства между Россией и Западом. Победу Ющенко, совершенно нелегитимную (третьих туров на выборах не бывает), отмечали на Западе как праздник, как демонстрацию торжества западного альянса. И все же это было опосредованное столкновение интересов, которое прошло в сглаженном виде и не привело еще к открытому кризису между Россией и Западом. Но напряженность в отношениях уже тогда заметно возросла. Параллельно началась подготовка к размещению систем ПРО США в Восточной Европе, как и подготовка во включению Украины и Грузии в НАТО. В Грузии вскоре после переворота 2003 года установился враждебный России режим во главе с Михаилом Саакашвили, который получал и прямую военную и финансовую помощь, и указания из США.

Знаменитое выступление Владимира Путина в Мюнхене в феврале 2007 года отразило его понимание неизбежности конфликта. Именно об этом он предупредил в Мюнхене «западных партнеров». Путин выступил, по сути, с пророческой речью. Он видел, как назревают негативные тенденции, он лично, на себе ощущал неготовность и нежелание Запада воспринимать Россию в качестве относительно равного партнера и его неготовность считаться с российскими внешнеполитическими интересами. Для Путина была очевидной активизация экспансии Запада на постсоветском пространстве, в непосредственной близости от российских границ, в тех странах и обществах, которые исторически и культурно были особенно близки к нам. США последовательно добивались отрыва этих обществ и стран от России, даже более того — противопоставления их России. Возросло соперничество с Россией в энергетической области. На Западе это назвали доктриной «энергетического плюрализма», которая была нацелена на снижение веса России в Европе как поставщика углеводородов.

Все эти тенденции были уже очевидны к 2005–2006 годам, и в Мюнхене Путин об этом сказал прямо. Известно, что первый вариант выступления, подготовленный для Путина его аппаратом, российского лидера не устроил. И по пути в Мюнхен он почти полностью его переписал. Словом, это была речь не формальная, а отражающая личные размышления и собственные выводы президента.

Эта речь имела в Мюнхене эффект разорвавшейся бомбы. Несомненно, западные лидеры ожидали от Путина ряда претензий, даже открытого недовольства и раздражения по ряду поводов. Но они не ожидали столь развернутой и глубокой критики всей стратегии западного альянса. Не ожидали они от Путина и развернутой доктрины противодействия «однополярному миру» со стороны России.

Никогда не забуду, как было воспринято его выступление. На Путина, стоявшего на трибуне, почти никто не смотрел. Меркель глядела в сторону. Сидевший рядом с ней генсек НАТО Яап де Хооп Схеффер нервно барабанил пальцами по столу, другие нервно оглядывались. Лишь сенатор Джон Маккейн смотрел на Путина, но с таким видом, будто в этот момент прямо в зале началась новая холодная война. Остальные политики, например министр обороны США Боб Гейтс, прятали глаза, словно услышали что-то неуместное и даже неприличное.

По сути, Путин сказал: ваш «однополярный мир» порождает войны, госперевороты и разрушение целых регионов, мы — и не только мы — не можем с ним согласиться; ваши «правила глобального поведения» порочны, поскольку служат не утверждению принципов равноправия, а гегемонии США и западного альянса, навязыванию своей воли, использованию вооруженных сил в политических целях, оккупации неугодных стран, «смене режимов». То есть Путин покусился на «святое» для собравшихся в Мюнхене западных политиков. Неудивительно, что они смотрели в сторону, а затем принялись дружно осуждать Путина.

Из Мюнхена Путин отправился с визитом на Ближний Восток. И его там спросили: «Как вы относитесь к тому, что взорвали в Мюнхене политическую бомбу и вызвали сильную негативную реакцию?» Он ответил: «Знаете, я думал о такой возможной реакции, но сказал правду и об этом не жалею». В Мюнхене столкнулись также два политических стиля: русский, основанный на презумпции того, что все же и в политике есть место правде и справедливости, и англосаксонский, построенный на лицемерии и двойных стандартах, возведенных в норму. На Западе ничто из того, что заявил Путин, оспорено не было, но зато все принялись рассуждать о том, что он якобы выступил в духе холодной войны.

На Западе привыкли, что на такого рода саммитах говорят в вежливой плоскости, а проясняют отношения за закрытыми дверями. Но в течение шести-семи лет Путин и пытался прояснять отношения за закрытыми дверьми, не вынося, как говорится, сор из избы. Более того, он сделал ряд важных шагов навстречу США и странам западного альянса. Вспомним звонок Бушу после 11.09.2001, вспомним знаменитую речь в бундестаге на немецком языке. Путин делал и другие шаги, демонстрируя, что Россия готова учитывать интересы США — при том понимании, что интересы России (кстати, не столь глобальные, а более узкие) также будут учитываться. Однако в итоге выяснилось, что ни публичные обращения с демонстрацией доброй воли, ни попытки договариваться за закрытыми дверями не меняют сути политики США и западного альянса. Она, если отбросить детали, остается прежней: экспансия и навязывание своей воли. И тогда, насколько можно понять, Путин решил «взорвать» ситуацию, выложить карты на стол. Карты, которые принято показывать партнерам из-под полы в политических кулуарах, были открыты на всеобщее обозрение. И этот непривычный для западных политиков ход их фрустрировал, хотя ничего скандального или неизвестного западным лидерам сказано не было.

Эта «взрывная» манера изложения взглядов и убеждений и сделала Мюнхенскую речь Путина столь резонансной. Кроме того, он, по сути, выдвинул геополитическую доктрину, альтернативную западной, заявив, что с господством США и «однополюсным» миром Россия не согласится.

Именно с того момента началась демонизация Путина в западных СМИ. Ее элементы появились и раньше, особенно в связи с делом Ходорковского, но последовательная и широкая схема демонизации президента России стала выстраиваться после Мюнхенской речи.

Эта речь была воспринята западными лидерами не в качестве основы для переговоров, а как объект критики и несогласия. Соответственно, стороны пошли не по пути преодоления противоречий, а их обострения. Отношения между Россией и США стали ухудшаться. В США начался новый раунд антироссийской истерии, которому всячески помогала администрация Буша-младшего. Особенно старалась Кондолиза Райс. В те годы Соединенные Штаты продолжали вооружать Грузию и готовить ее включение в НАТО. То же самое делалось по отношению к Украине.

В этой обстановке — и во многом из-за нее — и произошла краткосрочная, но закономерная война между Россией и Грузией в августе 2008 года, которая стала предвозвестником будущих, еще более острых конфликтов между Россией и Западом. Этому предшествовала коллизия на саммите НАТО в Бухаресте в апреле 2008 года, куда был приглашен и Владимир Путин. Тогда уходящая администрация Буша подготовила проект быстрого включения Украины в состав НАТО в виде поэтапного плана подготовки к полноценному членству Украины в альянсе. Виктор Ющенко, прозападный президент Украины, приехал на тот саммит с полным убеждением, что этот план будет принят и осуществлен.