Китайская империя. От Сына Неба до Мао Цзэдуна - Алексей Дельнов

Ван Ман стал регентом в пятьдесят лет, императором в пятьдесят четыре. Это было трудное время для Поднебесной, и то, что творилось при дворе – цветочки (хоть и ядовитые). В стране созрел кризис, некоторые направления развития которого мы уже определили. «Сильные дома» и просто сильные поглотили уже слишком много крестьян вместе с их землей, обратив в арендаторов и батраков. Так много, что повсюду стали плодиться банды, в которые вступали не только отпетые молодцы, но и те, кому просто больше некуда было пойти. Для защиты от них крестьяне создавали отряды самообороны – но их ядром были, как правило, те же «сильные дома», многочисленная челядь которых, в обычные времена занятая в доме или по хозяйству, теперь превращалась в хорошо организованную вооруженную силу. Собственно, в подобные времена и крестьяне зачастую видели меньшую для себя беду в том, чтобы перейти под покровительство «сильного дома» (даже передавая ему права на свою землю) – тем более, что все они, как правило, принадлежали к одному клану. На те же кланы уже откровенно опиралось и местное чиновное начальство (хотя кое-где начинались серьезные межклановые разборки). Важно обратить внимание, что на тот момент главы «сильных домов» отнюдь не считали себя какими-то своекорыстными автономистами: они были уверены, что по самым благим конфуцианским мотивам повышают ранг своей власти в интересах Сына Неба и Поднебесной.

Поступления в казну катастрофически снижались. Интересы «сильных домов» теснейшим образом переплелись с интересами чиновной администрации – а та, пользуясь ситуацией, тоже старалась прикупить побольше земель и посадить на нее арендаторов. Городские богатеи поступали так же. И вся эта местная знать умело уходила от уплаты налогов. Арендаторы тоже ничего не платили – земля, на которой они работали, была уже не их земля. Значит, правительству, чтобы не оставаться с пустой казной, приходилось попытаться взвалить все налоговое бремя на тех, кто был вне этой схемы – а ими были в основном сидящие пока на своей земле крестьяне-собственники. Покряхтев с натуги, мужик начинал раздумывать, как жить: податься под сильную руку или в банду, или запродать в рабство лишних детей и внуков.

Так было не везде, во всяком случае, не везде было так плохо. Но нехватка в казне оборачивалась тем, что не на что было поддерживать дороги, а самое главное – плотины и каналы. А что такое, к примеру, бесноватая Хуанхэ и ее притоки, и что значила для всего Китая ирригация, особенно в Сычуаньской котловине и на Лессовом плато – мы не раз уже видели и не раз еще увидим, в том числе и совсем скоро. Пустели казенные амбары – жизненно необходимый неприкосновенный запас Поднебесной.

Чтобы переломить финансовую ситуацию, при Ван Мане четыре раза перечеканивалась монета – облегченными деньгами правительство расплачивалось как полновесными. Пойманных фальшивомонетчиков ждала смертная казнь или дальняя ссылка. У крестьян денег не водилось, торговцы старались вложить их в землю, так что в убытке оказывались преимущественно госслужащие и люди из «бывших» – аристократы. К последним залезли в карман еще одним способом. Золото было запрещено к обращению, его надо было обменять на позолоченные ритуальные бронзовые ножи – они и служили временным высокономинальным платежным средством. Через несколько лет эти ножи снова стало возможно поменять на драгметалл – но в итоге казна оказалась в большом плюсе.

Помимо этих сомнительных мер, были введены более строгие порядки для чиновников. Император лично возглавил контролирующую их деятельность прокурорско-цензорскую службу, повышенное внимание уделяя моральному облику работников подчиненной ему властной бюрократической вертикали. Для них были введены новые ранги и почетные титулы, но в неурожайные годы они получали теперь меньшую плату – пропорционально недороду.

Перекраивались границы областей и уездов – чтобы нарушить сложившиеся закадычные связи бюрократов и богатых обывателей.

Имея призванный к порядку чиновничий аппарат, можно было эффективней пользоваться монополиями – к тому времени, например, в Поднебесной довольно продуктивно дымило 49 государственных металлургических предприятий. Торговцы, ремесленники, шелководы, охотники, рыбаки и вообще все, кто имел какое-то оплачиваемое занятие, были обложены десятиной.

Но главное наступление было предпринято на аграрном фронте. Ван Ман не побоялся затронуть интересы крупных земельных собственников и приступил к смелой реформе. Суть ее почти один к одному совпадала с содержанием появившегося двумя тысячелетиями позже знаменитого большевистского «Декрета о земле» (который Ильич передрал из эсеровской аграрной программы).

Вся земля была национализирована – объявлена государственной собственностью и передавалась в пользование тем, кто ее обрабатывает. У крупных землевладельцев отбирались излишки, и не стало ни арендаторов, ни батраков – каждая малая крестьянская семья получала в среднем (с колебаниями в соответствии с кадастром земель) около 100 му: му – это побольше, чем 6 достопамятных советских соток, и типовой надел превышал 6 гектаров. Так что, вольный труженик на вольной земле, одевай соломенную шляпу, закатывай штаны, забирай всю свою ораву – и идите, прилежно вкалывайте (иначе вы и не умеете), кормитесь сами и исправно платите налог государству.

Аристократов порадовали еще одной новостью: частное рабство практически отменялось (в таковом статусе пребывало, правда, менее 1 % населения), бывшие рабы хоть и оставались в какой-то форме личной зависимости от хозяев, но находились теперь под покровительством государства, а главное – тоже получали 100 му и должны были наравне со всеми платить налоги.

Для нужд учета во 2 г. н. э. была проведена первая всеобщая перепись населения: в Поднебесной насчитали 12 млн. хозяйств и 60 млн. проживающих в них душ. Тех, кто пытался противодействовать мерам правительства, ждали суровые кары – так что общее число рабов в Поднебесной вряд ли уменьшилось, скорее наоборот. Тех, на кого государство одело ошейник и отправило на каторгу, было предостаточно. Какие же реформы без твердой власти? Только гайдаровские.

Но эти благостные планы так до конца и не исполнились. Тому было немало причин – и земных, и небесных. Души, за десятилетия привыкшие боковым зрением высматривать обходные пути, в одночасье не переделаешь. При переделе земли многие проводившие его чиновники не забывали и себя, и своих местных друзей. Со своей стороны, Ван Ману приходилось идти на непопулярные меры: в годину коренной перестройки эффективность экономики всегда снижается, и сама перестройка требует немалых административных и прочих затрат – так что увеличивались налоги, вводились дополнительные подати и повинности.

Тогда еще не додумались до ярких крикливых плакатов, призывающих немного потерпеть в ожидании светлого будущего. Так что недовольных хватало. Но, судя по всему, лучшие времена действительно были на подходе – и вдруг разразился катаклизм. Хуанхэ, дно которой и так уже во многих местах возвышалось над уровнем окрестных полей, и от беды спасали только мощные защитные дамбы – в 11 г. н. э. вздумала менять свое русло. Под желтыми потоками погибли сотни тысяч людей. Разорение было страшное – буквально миллионы лишившихся абсолютно всего людей хлынули в другие районы страны, по большей части на Юг. Озлобленные, они объединялись в банды, громившие все на своем пути.