Тайные виды на гору Фудзи - Виктор Пелевин

Так было нужно.

Таня обратила наконец внимание на себя и поняла, что она очень толстая. Ну просто очень. Но никаких негативных чувств по этому поводу она не испытала, скорее наоборот. Жир означал, что у нее большой запас автономного хода по жизни – и даже если все ее прислужницы вдруг разбегутся, она сможет долго существовать одна.

Ее кожа была темно-оливкового цвета. У нее была большая отвислая грудь, раскрашенная охрой. Эта грудь выкормила уже многих людей, и Таня показывала ее миру с гордостью и торжеством.

Ее голени были покрыты темноватым курчавым волосом. Волосы торчали из ее подмышек тоже, а на лобке и между ног рос просто огромный их куст – видно было, что ее тело никогда не знало унижения бритвы.

Мало того, ее давно уже не касалась и вода, что было частью ритуала. От нее исходил сильный пряно-сладкий запах, в котором сливались и смешивались выделения всех ее желез, железок и пор, и запах этот, как она знала, был ее главным оружием и силой, потому что содержал в себе Информацию, властно подчинявшую себе любой мужской мозг.

Она была Природой и Жизнью.

А мужчины (чьи головы торчали на кольях, вбитых в землю перед ее ритуальным седалищем) были всего лишь расходным материалом эволюции – их жизнь и смерть мало что значили для грядущего.

Грядущим была она.

Таня сделала знак, и на песчаной арене появился новый претендент.

Это был большой и сильный белый самец (даже розово-белый), весь покрытый магическими татуировками (Таня узнала только ирландский трилистник) и ритуальными шрамами, с узловатым посохом в руке. Его огромная борода была выкрашена в красный цвет и разделена на множество прядей, примотанных к расходящемуся от шеи вееру.

Получался почти что петушиный гребень, росший из подбородка – и это немного волновало. Таня дала знак прислужницам с опахалами, и те послали на претендента несколько волн пропитанного ее мускусным запахом воздуха.

Претендент зарычал, поднял над головой свой посох и с невероятной скоростью завертел им в воздухе. Одновременно с этим он распевно забасил:

Таня нахмурилась.

Стихи напомнили ей о тревогах юности. Кажется, это был сюжет из девяностых: кого-то в шестисотом мерсе вот-вот собирались грохнуть, но он пока был не в курсах, что его тачила уже въехала в долину Смерти…

Ох, эти вечные мужские байки о том, сколько других мужчин они пустили на пирожки. Какое до них дело женскому сердцу.

Да, поняла она, краснобородый может сражаться и убивать. Но это могли многие рабочие особи куда моложе. А этот был уже старше тридцати. В таком возрасте, если честно, белым мужчинам пора на выход – они свою привилегию отбегали. Особенно если за душой у них нет ничего, кроме обширной красной бороды и старинных гордых стихов.

Таня подняла левую руку и показала пальцем в небо. Тут же одна из темнокожих воительниц бросила копье краснобородому в спину. Он выронил свой посох, шагнул к Тане раз, другой, умоляюще протянул руку – мол, у меня в программе еще танцы – и упал лицом вниз.

Пока арену убирали, а душа красной бороды поднималась ввысь, Таня закрыла глаза и расслабилась в блаженном безмыслии. Токи ее тела сообщали, что Река Жизни движется в положенном русле, и все пока хорошо.

Когда она открыла глаза, на арене стоял следующий претендент.

Он был совсем худенький, еще почти мальчик, в тонком телесном трико и с красным зигзагом на лице. Ну почему они так любят красный, подумала Таня, можно было бы немного синего или зеленого…

Но мальчик был хорош. Его соломенные волосы были смазаны чем-то клейким и собраны в парящий надо лбом чуб. Он вдохнул ее запах, трепетно и немного картинно содрогнулся, прикрыл глаза и запел:

Таня благосклонно кивнула уже на первом куплете. Песня ей нравилась. Мальчик пел о небе. Можно было взять его семечки в будущее, можно.

Будущее…

Она собралась уже поднять правую руку – но вместо этого подняла глаза и увидела вверху тонкий инверсионный след самолета. А далеко над ним, где-то совсем-совсем высоко, голубела неподвижная глыба огромного искусственного спутника, похожего на вторую луну.

Таня поняла, что это был сон о будущем.

Люди не знают, какое оно – они только гадают, выкраивая его из фрагментов прошлого и настоящего. А она теперь знала…

Песня про майора Тома все еще звучала в ее ушах.

Она неподвижно лежала в кровати несколько минут, вспоминая разные мелкие детали сна – а потом позвонила Жизели.

– Тебе точно это приснилось? – спросила Жизель, выслушав ее рассказ.

– Точно, – сказала Таня. – Вот эта красная борода на веере… Прямо как динозавр с твоих слайдов.

– Кажется, ты увидела сон Аманды, – сказала Жизель. – То есть не кажется, а точно.

– А что это значит?

– Все серьезно, – ответила Жизель. – Это значит, что тебя буду учить не я.

– А кто?

– Тебя будет учить Кларисса. Это моя подруга, интеллектуал и художница из Америки. Она приезжает через три дня.

– Это хорошо или плохо? – спросила Таня.

– Тебе очень повезло, подруга. Куда больше, чем в свое время мне.

Танек! Опять гляжу на твою солнечную мордашку на стене и пишу свое бесконечное терапевтическое письмо.

Многие – вот хотя бы ты – верят, что богатые и могущественные люди получают от жизни больше наслаждения, чем простые смертные. Вера эта крайне наивна, что хорошо знает любой богатый человек. И я могу научно объяснить почему. Много про это думал.

Дело в том, что способность получать удовольствие от физического мира ограничена нашими сенсорными каналами – кожным покровом определенной площади, парными органами зрения, слуха, обоняния – и одним-единственным языком с вкусовыми пупырышками. Можно отнести сюда же и гениталии.

У этой системы очень узкая, как говорят технари, полоса пропускания.

Даже если одновременно массировать все тело самым откровенным и бесстыдным способом, услаждать глаза прекрасными картинами, уши – божественной музыкой, а рот – разными волшебными вкусняшками, по-настоящему большим деньгам тут развернуться негде. Насыщение системы наступит быстро.