Опасное влечение - Бренда Джойс

Франческа улыбнулась:

— Ну да. Что тут удивительного?

Щеки у мальчика вспыхнули, он отвернулся. Затем, после небольшой паузы, пробормотал:

— Может, я и знаю, где его найти.

— Что? — Франческа повернула его лицом к себе.

— Может, я и знаю, где найти Гордино. — Он посмотрел ей в глаза.

— Где же?

— Сегодня в одиннадцать вечера приходите сюда. Я провожу вас в это место. Может, он и там.

Франческа недоверчиво посмотрела на мальчика:

— Сегодня вечером? В одиннадцать? Ты хочешь, чтобы я пришла сюда в одиннадцать часов вечера?

Он кивнул.

Франческа скрестила руки па груди.

— Я должна знать, Джоэл, куда мы пойдем.

Джоэл прищурился:

— Вы работаете на Лиса? То есть на того полицейского.

— Нет.

— Тогда приходите сюда в одиннадцать, и, может, мы сумеем найти Гордино, — подтвердил Джоэл.

Франческа некоторое время молча смотрела на мальчика. Затем кивнула, хотя ее сердце замерло от недоброго предчувствия.

Вторник, 21 января 1902 года, 4 часа пополудни

Чаннинги дерзнули поселиться в отдаленном Вест-Сайде. Говорили, что их недавно построенный дом находится у черта на куличках, потому что он стоял вдали от цивилизованного мира. Выходя из экипажа, Франческа окинула взглядом здание в пышном готическом стиле. Интересно, о чем думал архитектор, нагромоздив такое количество башен и башенок, не говоря уже о многочисленных химерах по всему фасаду.

Оказывается, отец Сары Чаннинг умер. Мать унаследовала его миллионы и вскоре построила этот дом. Франческа узнала, что Сара была единственным ребенком. Когда-нибудь она унаследует огромное состояние Чаннингов.

Франческе было очень трудно сосредоточиться на задаче подружиться с будущей невестой брата. Ее занимала предстоящая вечером встреча с Джоэлом Кеннеди. При одной мысли об этом ее мороз пробирал по коже: как ей пришло в голову в столь поздний час отправиться в эти трущобы?

Думая об этом, Франческа медленно поднималась по ступенькам. У нее мелькнула мысль сообщить Брэггу о встрече с Джоэлом и предстоящих поисках Гордино, но она отказалась от этой идеи. Джоэл весьма настороженно относится к полиции, что вполне объяснимо. Франческа понимала, что Джоэл сбежит сразу, как только сообразит, что в их план посвящен Брэгг. В то же время она всерьез опасалась за свою безопасность; она хорошо помнила, как груб. Гордино и как он пытался ее поцеловать. Помнила она, что Джоэл назвал Гордино убийцей и чудом избежавшим наказания за преступления, место которому за решеткой.

Франческа позвонила в дверь.

Что, если Гордино снова к ней пристанет и на сей раз ему больше повезет? От одной мысли об этом ей становилось дурно.

Может, стоит все-таки посвятить Брэгга в ее планы и придумать, как комиссару тайно присутствовать на встрече, чтобы Джоэл ни о чем не догадался?

Проблема лишь в том, что Франческа терпеть не могла лгать. К тому же она почему-то испытывала теплые чувства к этому мальчишке. Пусть он карманник и вор, но в этом повинны нищета и отчаяние. Похоже, он искренне любит своих братишек и сестренку.

Франческа не хотела злоупотреблять его доверием.

Лакей внезапно распахнул дверь, и погруженная в свои мысли Франческа невольно вздрогнула.

Франческа разделась, и ее проводили в огромную гостиную, чрезмерно перегруженную всевозможными украшениями. На потолке херувимы парили в кудрявых облаках. Мебель сверкала позолотой. Девушка принялась мерить шагами гостиную.

Можно ли доверяться Джоэлу — мальчишке, которого она едва знала? Что, если все закончится печально? Озноб пробежал по телу Франчески.

Однако на кон поставлена жизнь Джонни Бартона. Если он еще жив. Нужно непременно разыскать Гордино и заставить его признаться в причастности к похищению. Но как ей этого добиться? Единственный выход — это подкупить его. Она была готова предложить ему крупную сумму за имя человека, который вручил ему второе письмо.

Появился слуга.

— Мисс Кахилл, если вас это не смущает, мисс Чаннинг готова вас принять в своей студии.

У нее есть студия? Озадаченная Франческа последовала за слугой. Этот дом тоже претендовал на звание «Мраморного дворца», как и их собственный. Хотя говорить о хорошем вкусе не приходилось. Каждый дюйм пространства был занят мебелью, скульптурами и вазами, зеркалами и картинами. Очевидно, миссис Чаннинг была неравнодушна к роскоши.

Громадный зал располагался в дальней части здания. Две стены были сплошь стеклянными, и даже в этот предзакатный час помещение было залито светом. Отсюда открывался фантастический вид на замерзший Гудзон, позолоченный лучами заходящего солнца. Однако больше всего удивило Франческу другое.

Все стены залы были увешаны холстами, иногда довольно большими. За редким исключением, это были портреты. Некоторые писанные маслом работы были завершены, другие неокончены. А спиной к Франческе стояла, разглядывая холст на мольберте, Сара Чаннинг собственной персоной.

На ней было простое голубое платье с фартуком, даже на спине забрызганное разноцветной краской. Сара повернулась, не выпуская из руки кисть, и еле заметно улыбнулась:

— Здравствуйте, мисс Кахилл. Это большой сюрприз для меня.

Франческа лишилась дара речи. Робкая маленькая Сара Чаннинг — художница? И притом искусная художница, насколько она могла судить. Искусная и явно преданная своему занятию.

Живопись, видимо, была для нее не просто хобби. Ее работы отличались профессионализмом — любой из портретов мог бы украшать дом Кахиллов. Если говорить о стиле, то ее работы отличала некая мечтательность. Каждый человек, позировавший ей, был изображен словно сквозь тонкую вуаль, сохраняя свое неповторимое выражение лица. Франческа увидела портрет мэра — серьезного, с блеском в глазах, активного и целеустремленного. А вот две девочки, невинные и веселые, одна из которых — большая озорница. Портрет матери Сары с легкой усмешкой отлично передавал ее рассеянность благодаря небольшой размытости изображения.

— Я и не подозревала об этом. — Франческа была не в силах оторваться от портретов. Их было много — удивительных и достойных восхищения.

Сара положила кисть и вытерла руки о фартук.

— Мало кто знает об этом. Так хочет мама.

Наконец-то Франческа перевела взгляд на Сару. Может быть, у них гораздо больше общего, чем она прежде считала. Как все же обманчива внешность!

— Ваши картины превосходны, — признала Франческа.

Сара вспыхнула.

— Вы мне льстите, — возразила она.

— Я не критик и не искусствовед, но, думаю, они великолепны.