📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгСовременная прозаГипсовый трубач, или Конец фильма - Юрий Поляков

Гипсовый трубач, или Конец фильма - Юрий Поляков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 33 34 35 36 37 38 39 40 41 ... 78
Перейти на страницу:

Лишь немногие, и прежде всего Ласунская, честно и благородно сдали в фонд свою подлинную жилплощадь. Сама Вера Витольдовна, не дрогнув, отписала «Состраданию» пятикомнатные хоромы на Тверской, выходящие окнами прямо на памятник Юрию Долгорукому. В квартире поначалу обещали создать музей-квартиру, но в конечном счете там поселился продюсер Тенгиз Малакия, прославившийся тем, что создал и раскрутил группу «Голубой boy», объединявшую четверку способных, но безнадежно испорченных юношей. Узнав про это, Ласунская равнодушно пожала печами и заметила: «Мне всегда не нравились люди, пытающиеся проникнуть в искусство с заднего хода!»

– Небожительница! - с оттенком благоговейного недоумения вздохнул Аркадий Петрович.

– Святая! - не сразу подтвердил Жарынин: видимо, прикидывал в уме, сколько же могли стоить такие апартаменты.

– Да-а, - вздохнул Кокотов, соображая, сколько же от этой гигантской суммы отломили себе Огуревич и Меделянский.

Поначалу денег из фонда «Сострадание» на содержание «Ипокренина» худо-бедно хватало. Потом все стало стремительно дорожать: аренда земли, электричество, газ, бензин… Теплицу, бодрившую ветеранов свежими овощными витаминами, пришлось закрыть. Как память о тех временах остался только Агдамыч •- последний русский крестьянин. Подорожали хлеб и сопутствующие продукты, и если раньше того, что оставляли на столах престарельцы, хватало на откормку дюжины кабанчиков, то теперь угасающие светила отечественной культуры подъедали все крошки, не давая никаких шансов даже мышам и крысам, не говоря уж о свиньях. Грызуны, поколебавшись, эмигрировали в элитный дачный поселок Трансгаза. Его в течение года выстроили неподалеку от ДВК, на знаменитом просторе, который когда-то то ли Раневская, то ли Бабанова, то ли обе одновременно назвали «неизбежным лугом»…

Ветераны с ипокренинского холма каждый вечер наблюдали, как в строго охраняемый поселок после трудового дня возвращается вереница ослепительных иномарок. А председатель совета директоров Трансгаза некто Паша Химич, некоторое время назад выгнанный из Принстона за кражу в спортивной раздевалке и тут же взятый Гайдаром в правительство молодых реформаторов, всегда приезжал на дачу под охраной БМП, усиленного отделением мотострелков. Мало того, его еще сопровождал на бреющем полете боевой вертолет с ракетами типа «воздух-земля». И было невозможно объяснить старикам, этим зажившимся на свете осколкам старого мира, почему общенародный газ вдруг ни с того ни с сего стал собственностью Паши Химича. Седовласый комсомольский поэт Бездынько, собутыльник Маяковского, доживавший свой буйный век в «Ипокренине», разразился даже по этому поводу эпиграммой:

Давайте сознаемся сразу:

Россия такая страна,

Где можно при помощи газа

И муху раздуть до слона!

А вскоре, замученный безденежьем, забастовал обслуживавший персонал «Ипокренина», к нему тут же присоединились и медики - все они требовали повышения заработной платы. Напрасно Огуревич взывал к совести и припоминал им клятву Гиппократа. Они отвечали, что даром никто никогда не работал, даже Гиппократ с Авиценной.

– Я им говорил, стыдил: как вы можете наживаться на беспомощной старости?! - с болью произнес директор, и его мускулистые щеки при этом печально опали. - Э-э-х!

– У вас-то самого какая зарплата? - уточнил Жарынин.

Огуревич лишь улыбнулся с той воспитанной беспомощностью, какая появляется на интеллигентных лицах, когда речь заходит о чем-то, недостойном внимания культурного человека. Вместо ответа он снова налил соавторам коньяка, а сам приложил пальцы к вискам и жутко напружился, багровея… Выпили. Каждый по-своему. Кокотов с удивлением отметил, что Аркадий Петрович захмелел: речь его стала сбивчива, движения хаотичны, в интонациях появился опереточный трагизм.

Жалованье сотрудникам пришлось поднять, и это легло тяжким бременем на ипокренинский бюджет. Но самым страшным ударом по экономике ДВК стал, как это ни странно, резкий рост цен на жилплощадь. Теперь, продав квартиру в центре Москвы, заслуженные долгожители не спешили в «Ипокренино», они могли устроиться в пансион где-нибудь в уютной Чехии или до конца жизни просто круизить по морям и океанам, пересаживаясь с лайнера на лайнер. И в конце концов умереть, скажем, на цветущем Гоа, в теплом бассейне с морской водой, лениво дожидаясь, пока эбонитовая официантка в бикини подгонит к тебе плавучий подносик с коктейлем «Танец леопарда». Иные вдовые старички, вдруг разбогатев, немедленно женились на молодых дамах и, написав завещание, вскоре погибали в требовательных объятьях.

Приток постояльцев резко сократился. Во-первых, как было сказано, желающих сдать квартиру в фонд «Сострадание» и поселиться в ДВК становилось все меньше, а вовторых, смерть начала посещать этот дом все чаще. Дирекция экономила на лекарствах, покупая их оптом у каких-то невнятных фирм. Одна из них, «Фармосан», вскоре была разоблачена, и оказалось, что все препараты она изготовляет из толченого мела, закатанного в цветную глазурь. Руководил фирмой некто Дорошенко, служивший прежде санитаром в днепропетровском морге. Местные врачи из опаски вообще перестали выдавать насельникам препараты, а все больше рекомендовали им пить воду из знаменитого ипокренинского источника. Эта простая методика серьезно снизила смертность и оздоровила пожилое сообщество.

И все же суровая реальность дома престарелых была такова, что артистический ветеран, еще за ужином сыпавший анекдотами времен Утесова, к обеду следующего дня мог уже загадочно смотреть на живых с фотографии, приклеенной к ватману, который на стареньком мольберте выставлялся у входа в столовую. Под снимком тщательным плакатным шрифтом Ян Казимирович (этим занимался именно он с тех пор, как из экономии уволили штатного оформителя) выводил две окончательные даты, перечисляя под ними все звания, награды, заслуги покойного. Затем Регина Федоровна и Валентина Никифоровна, тяжко вздохнув, выписывали деньги на погребение и помин души. А это значило, что на ужин перед каждым обитателем дома ветеранов появится порция алкоголя: перед мужчинами - рюмка дешевой водки, а перед дамами - полбокала белого вина, кислого, как аскорбинка.

В результате всех изложенных обстоятельств в «Ипокренине» оказалось немало свободных комнат. Огуревич стал сдавать помещения под временные творческие мастерские (именно так здесь оказались наши соавторы), поселять в них изгнанных из семьи мастеров искусств, чей род занятий невозможен без вдохновляющей супружеской измены. Находили тут приют и разные странные, бездомные, но кредитоспособные персонажи, вроде Жукова-Хаита. Да что там Федор Абрамович! Комнаты порой сдавались на несколько дней или даже часов под скоротечные сексуальные процедуры. Ходили упорные слухи, будто однажды в «Ипокренине» переночевали чеченские боевики, направлявшиеся в столицу для совершения террористического злодеяния. Кто-то из ветеранов, вспомнив старые добрые тридцатые годы, тиснул, конечно же, весточку в органы. Приезжали, разбирались и выяснили: то были отнюдь не «злые чечены», а добрые ингуши, возившие в Москву паленый спирт, от которого наутро в голове оказывались уже не мозги, а что-то вроде застывшей монтажной пены, закачанной в черепную коробку под давлением. После этого скандала в своих коммерческих порывах Огуревич уже не шел дальше сдачи номеров фирмам средней руки под выездные вечеринки, заканчивавшиеся обычно пьяными купаниями в прудах и буйным корпоративным сексом. Да вот еще завел он школу Сверхразума.

1 ... 33 34 35 36 37 38 39 40 41 ... 78
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?