Вандербикеры с 141‑й улицы - Карина Ян Глейзер

Иза выдохнула. Она и не заметила, как задержала дыхание.

– Я решил, что ты имеешь право это знать.

Изе показалось, что голос мистера Ван Хутена звучит приглушённо, как будто издалека, из другого конца длинного тоннеля. Дочка Байдермана. Скрипка мистера Ван Хутена. Скрипка Изы. Скрипка Люсианы. Люсиана касалась того же дерева, чувствовала те же вибрации, слышала те же звуки.

Все кусочки пазла встали на свои места.

* * *

Когда все гости разошлись, а в квартире мисс Джози и мистера Джита навели порядок, мама с папой отвели детей на второй этаж и велели готовиться ко сну.

Иза переоделась в пижаму и пошла чистить зубы. В ванной уже стояли Джесси и Оливер. Оливер что-то пробормотал с полным ртом пены.

– Что-что? – переспросила Иза.

Оливер сплюнул.

– Мне жалко Байдермана, – повторил он.

– Не думала, что когда-нибудь это скажу, но мне его тоже жаль, – сказала Джесси, промывая зубную щётку под краном.

– Видели бы вы его лицо, когда я к нему поднялась. – Иза выдавила зубную пасту на щётку. – Когда он открыл дверь, оно было всё красное и злое. А к тому времени, как я закончила играть «Лебедя», стало белее белого. Как будто он увидел призрака.

Оливер промыл рот.

– Так и было, наверное. Призрака Люсианы. – Он покачал головой. – Жутко это всё, конечно.

– Поверить не могу, что она тоже училась у мистера Ван Хутена и играла на той же самой скрипке, – со вздохом произнесла Иза. – Знаете, она же звучит по-особенному. За счёт того, что дерево старое, мелодия получается красивой и необычной. Я даже не сомневаюсь, что Байдерман узнал её звучание. Меня как ледяной водой обдало, когда мистер Ван Хутен сказал, что мистер Байдерман хотел отгородиться от всего, что напоминало ему о дочери. Теперь мне так стыдно, что я сыграла на этой скрипке прямо перед ним. Наверное, на него нахлынули разом все плохие воспоминания.

Джесси приобняла Изу и Оливера за плечи:

– Ты же всего этого не знала. В общем-то, даже хорошо, что мы уезжаем. Оставим его наконец в покое. Я всё это время его избегала, а теперь мне хочется хоть как-то ему помочь.

– Мне тоже, – сказала Иза.

– Мне тоже, – эхом отозвался Оливер.

* * *

Вскоре близняшки вернулись к себе в комнату и юркнули под тёплые одеяла.

– Вот и всё, – сказала Иза. – Последний канун Рождества в нашем доме из песчаника.

Трубы, по которым в батареи текла горячая вода, неустанно шумели в стенах.

– Как думаешь, мы можем ещё что-нибудь сделать для Байдермана? Теперь, когда знаем… – Джесси осеклась.

Иза посмотрела на скрипку, которая лежала на её письменном столе.

– Пожалуй, нам остаётся только подарить ему то, чего он больше всего желает: тишину и покой.

– Я всё думаю о том, как он за один вечер лишился жены и дочери, – сказала Джесси. – Никак это из головы не идёт.

Иза потянулась выключить лампу у кровати. По комнате разлилась тьма.

– У меня тоже.

– Спокойной ночи, Иза.

– Спокойной ночи, Джесси.

Иза легла на спину и окинула взглядом всё, что было ей родным и знакомым. Трещину на потолке, своими очертаниями напоминающую Восточную Европу на карте. Прямоугольник света, падающий от уличного фонаря на пол между кроватями. Батарею, от которой шёл тёплый воздух, согревая правую сторону одеяла. Машину, мелькнувшую за окном. Джесси, которая постепенно погружалась в сон, и её дыхание становилось ровным и глубоким. Грубую кирпичную кладку стены за изголовьем кровати.

Уловила свист труб; тихий шёпот родителей, взбирающихся по ступеням и заглядывающих в комнаты детей; отдалённый писк автомобильной сигнализации; собачий лай.

Это был её дом, и скоро ей предстояло с ним распрощаться.

Первым проснулся Оливер. Он так и не избавился от привычки проверять рождественским утром подарки под деревом.

Он спустился вниз, перешагнув через скрипучую ступеньку, и покосился на папу, который храпел на диване, – дядя Артур и тётя Харриган заняли спальню родителей, и папа лёг в гостиной, а мама в комнате Лэйни и Гиацинты. Убедившись, что папа крепко спит, Оливер подкрался к сосне и принялся искать свёртки со своим именем. Он нашёл тяжёлую коробку – наверное, набор книг от родителей. Хорошо бы там лежали три части «Властелина колец» и «Хоббит»! Нашёл подарок от близняшек и тоненький пакетик от Лэйни. Угловатый свёрток Гиацинты был завязан одной из её драгоценных лент – на нем красовался симпатичный бантик.

Оливер окинул взглядом подарки, и в горле у него встал ком. Раньше с ним такого не бывало. Впервые он почувствовал себя так паршиво в тот раз, когда папа отругал их за петицию против Байдермана. Оливер посмотрел на то, что подготовил он сам своим родным: антибактериальный гель для рук, резинки для волос, старая конфета… И всё завёрнуто в мятую газету. Разве таким можно гордиться? Это вам не книги, выбранные родителями, не вязание, над которым Гиацинта наверняка трудилась часами… В их подарках чувствовалась любовь. Подарки Оливера были… откровенно говоря, мусором.

Оливер сгрёб свои газетные свёртки в охапку и побежал к себе в комнату. Там он их выбросил в мусорную корзину, а потом достал из ящика стола шесть листов бумаги. И взялся за карандаш.

* * *

Джесси открыла глаза и с облегчением отметила, что лежит в собственной кровати в своей комнате. В ту же минуту пошевелилась Иза.

– О, доброе утро, – сонно пробормотала она. – Какие планы на день?

– Сегодня Рождество вообще-то, – напомнила Джесси.

Тут они услышали, как Гиацинта и Лэйни выбегают из своей комнаты, весело хихикая, а за ними спокойно шагает мама. Внизу проснулся папа и крикнул с дивана:

– Долой лис и сурикатов!

Вскоре по деревянным ступенькам застучали когти Франца. Он мчался проверить, из-за чего поднялся шум и почему его никто не позвал. На лестнице, а затем и в коридоре послышались шаги крошечных ножек.

– Лождество, Лождество! Пола далить подалки! – крикнула Лэйни и умчалась обратно на первый этаж.

Близняшки переоделись в толстовки и вышли из комнаты одновременно с Оливером. Они столкнулись в коридоре, и Иза спросила, показывая пальцем на конверты, которые он держал в руке:

– Что это?

– Увидите, – таинственно ответил Оливер.

Они спустились вниз и увидели, как Лэйни тянет маму за руку и упрашивает, чтобы им разрешили открыть подарки до завтрака, а Гиацинта сидит у рождественской сосны и добавляет украшения на свои свёртки.